Егерь: назад в СССР 2 (СИ) - Рудин Алекс. Страница 53

Ага! Значит, там отнорок! И лиса как раз здесь — чистит нору то ли от паразитов, то ли от очередного обвала.

Около часа я следил, как зверёк снуёт от одного входа к другому. Лиса была деловита, словно дворник, которому нравится его работа. Она рыла, откидывая землю задними лапами. Иногда скрывалась в одном лазе, а появлялась из другого. И каждую минуту вскидывала голову, с подозрением принюхиваясь к окружающим запахам.

Наконец, лисица угомонилась. Она забралась в нору и, видимо, легла на отдых. Я выждал с полчаса, но зверь не появлялся.

Тогда я отполз от края оврага, поднялся на ноги и отправился в обратный путь — к поляне Трифона.

— Есть!

Дмитрий Николаевич был возбуждён. Не успел я появиться на поляне, как он подбежал ко мне и чуть не силой поволок в сторону дальней опушки.

— Полюбуйтесь сами! Здесь и копать не надо, чтобы понять.

— Э-э-э... — я удивлённо поднял брови.

— Вы не видите? — чуть ли не кричал Дмитрий Николаевич. — Да это же курган! Самый настоящий курган!

Я во все глаза смотрел на невысокий, заросший травой холмик.

Курган?

Что-то он не сильно похож на ту высокую сопку, которую я видел на берегу Волхова.

— Ну, конечно, это не курган в прямом смысле слова, — словно угадав мои мысли, объяснил Дмитрий Николаевич. — Скорее всего, его насыпали на протяжении долгого времени, а он оседал, размывался дождями. Но это, несомненно, погребение. Да убедитесь сами!

Археолог торжествующе ткнул рукой в покосившийся крест, сколоченный из двух деревяшек.

— Знаете, кто его поставил? Знаете?

— Я поставил, — угрюмо сказал Трифон. — Когда я сюда пришёл, здесь были развалины деревянного сарайчика. А в них...

Он помолчал.

— Там был скелет, очень старый. Часть костей растащили звери, но череп и крупные кости остались. Я и похоронил его. Мне это показалось хорошим знаком, и я сам остался жить здесь.

— Почему скелет — это «хороший знак»? — не понял я.

Трифон печально улыбнулся.

— Не скелет, а то, что я его нашёл. Я тогда подумал, что и меня потом кто-нибудь найдёт и похоронит. А значит, надо остаться здесь.

Ничего себе, выводы!

Но, прислушавшись к себе, я понял, что в чём-то согласен с Трифоном.

— В общем — будем копать! — радостно сказал археолог.

Он даже руки потирал в предвкушении находок. Только что за лопату не хватался.

— Судя по всему, в этом холме не одна могила, и не две. Копать надо очень осторожно, чтобы осадки ничего не повредили. Поэтому оставим раскоп до будущего года. Андрей! Вы сможете весной показать мне эту поляну?

— Конечно, — улыбаясь, ответил я.

— Я очень люблю лес, — виновато сказал археолог, — но плохо в нём ориентируюсь.

— Бывает, — снова улыбнулся я. — Не вы один.

— Я готов, — подходя к нам, сказал Трифон. — Всё собрал. Да мне и собирать-то особо нечего.

Это была правда. Подойдя к землянке, я увидел на траве топор с пилой, большую корзину с посудой и инструментами помельче, и тщательно свёрнутое одеяло. Я догадался, что в одеяло завёрнута та самая почерневшая икона, которая висела у Трифона над столом.

— Пойдёмте, — сказал я Дмитрию Николаевичу и подхватил корзину с инструментами.

— А как же... — начал археолог.

— Он догонит, — объяснил я. — Идёмте!

— Да, конечно!

Дмитрий Николаевич поднял с травы топор и пилу, ещё раз оглянулся на вожделенный курган и поспешил за мной по тропинке.

На опушке я оглянулся — Трифон молча стоял перед входом в землянку. Вот он наклонился, подхватил с земли колышек и спустился вниз.

Подпирает двери, чтобы ветром не распахнуло, понял я.

— Он действительно, несколько лет прожил здесь один? — тихо спросил меня Дмитрий Николаевич.

— Да, — ответил я.

Археолог поёжился.

— Правильно говорил мой учитель — чем больше узнаёшь людей, тем интереснее и загадочнее они становятся.

Через секунду Трифон снова показался. Он бережно поднял с земли завёрнутую в одеяло икону и, не оглядываясь, пошёл к нам.

Глава 25

— Андрей Иванович!

Стук в оконное стекло отвлёк меня от учебника дендрологии. Я выглянул в окно и увидел директора черёмуховской школы Алексея Дмитриевича Воронцова.

Алексей Дмитриевич снял с головы свою любимую светлую шляпу и приветственно взмахнул ею. В другой руке Воронцов, несмотря на сухой октябрь, держал большой чёрный зонт.

— Проходите! Открыто! — крикнул я и рукой показал на дверь.

А сам отложил учебник и поставил чайник на газовую плиту.

С этой плитой вышла целая эпопея.

Началось всё с того, что ко мне в гости зашёл Фёдор Игнатьевич. Председатель посмотрел, как я подогреваю чайник на примусе и недовольно покрутил носом.

— Бензином у тебя воняет хуже, чем в совхозном гараже. И как только ты тут спишь, Андрей Иванович?

От примуса, и вправду, изрядно пахло бензином. Но зато его и не надо растапливать по полчаса, как кухонную плиту. Несколько раз качнул насосом, чиркнул спичкой — и готово!

— Да я уже как-то привык, — улыбнулся я. — Зима скоро, буду печку топить. Вот и примус не понадобится. Или куплю электрический чайник.

Но Фёдор Игнатьевич был непреклонен.

— Пора тебе жить в ногу со временем, — заявил председатель. — Баллоны я привезу, а ты купи себе газовую плитку. Деньги-то есть?

Деньги у меня были. После трёх лет студенчества я так научился экономить, что небольшой зарплаты егеря с лихвой хватало на все нужды, ещё и оставалось. Родители от моей денежной помощи отказывались категорически.

— Сами работаем, — заявила мама. — А ты свою жизнь налаживай. Обустраивай дом, чтобы не стыдно было невесту привести.

Я только махнул рукой на слова председателя и поставил на стол чашки и вазочку с печеньем. Примус меня вполне устраивал — много ли надо одному человеку? Раз в день приготовить еду, да иногда подогреть чайник.

Но Фёдор Игнатьевич не угомонился. На следующий день он подъехал к моей калитке на «Газике».

— Давай-ка, помоги разгрузить! — скомандовал председатель.

В машине у него оказались два больших газовых баллона и сваренный специально под них металлический ящик с дверцами.

— Баллоны снаружи дома поставим, для безопасности, — сказал председатель. — А на дверцы замок повесим, чтобы ребятня не лазила.

И тут же вытащил из-под сиденья ручную дрель.

— Идём — поглядим, куда лучше шкаф прикрутить!

Я вздохнул и смирился. Деревня — это не город. Здесь от помощи не отказываются, а благодарят и в ответ помогают сами.

До ночи мы провозились, устанавливая баллоны возле той стены дома, за которой была кухня.

А на следующий день я поехал в Волхов покупать плиту.

В магазине плит ожидаемо не оказалось. Дефицитный товар, что поделаешь.

Но мама обзвонила всех знакомых и на пятнадцатом звонке торжествующе подозвала меня к телефону.

— Андрюша! Поезжай прямо сейчас к тёте Соне! Они как раз позавчера купили новую плиту, а старую собирались кому-нибудь отдать!

Я поехал на улицу Гагарина, где стал счастливым обладателем двухконфорочного агрегата марки «Газоаппарат». Несмотря на потрёпанный вид, у него даже духовка работала!

— Будешь пироги с зайчатиной печь, — сказала довольная тётя Соня, пряча в карман халата две пятирублёвые бумажки. — А люстра не нужна тебе?

Трёхрожковую люстру с одним треснувшим плафоном мне отдали даром и даже завернули в плотную бумагу, чтобы не разбилась в дороге. Плиту я самостоятельно стащил вниз с третьего этажа и погрузил в машину. Целый час после этого мне казалось, что руки у меня вытянулись до земли, словно у шимпанзе.

Вот так и до моего дома в Черёмуховке постепенно добралась цивилизация.

Надо сказать, что с плитой в доме стало гораздо уютнее. По утрам в помещении уже становилось прохладно, а газ не только быстро согревал чайник, но и воздух в помещении нагревал. Да и возиться спросонок с примусом мне уже как-то надоело.