Егерь: назад в СССР 2 (СИ) - Рудин Алекс. Страница 8

— Умею, — кивнул я.

— Прекрасно! Значит, что-нибудь придумаем. Ну, что, по рукам, Андрей Иванович?

Георгий Петрович протянул мне ладонь.

— По рукам!

Мы обменялись рукопожатием.

— Слушай, Андрей Иваныч! — неожиданно сказал генерал. — А ведь сегодня суббота.

— Да.

Я непонимающе уставился на генерала.

— В клубе у вас кино, — улыбнулся он. — И танцы. А ты здесь торчишь по моей милости. Вот что! Отменяется твоя сегодняшняя работа! Как старший по званию, приказываю: хорошенько отдохнуть перед рабочей неделей, а с понедельника приступить к подготовке базы к приёму охотников. Как понял?

— Вас понял, товарищ генерал-лейтенант! — улыбнулся я. — Разрешите выполнять?

— Разрешаю, — кивнул Георгий Петрович. — Сержант!

Белобрысый сержант подбежал к нам.

— На сегодня отбой! Дождётесь машину — и мигом в расположение части. Дальнейшие приказы получите у командира.

— Есть! — козырнул сержант.

— Александр Сергеич! Извольте грузиться в машину! Отвезём товарища Синицына домой. Пусть отдохнёт перед трудной работой!

— Неужели согласился? — обрадовался Тимофеев.

— Согласился, — ответил я, не скрывая улыбки.

— Вот спасибо, Андрей Иваныч!

Тимофеев обрадованно пожал мне руку.

— Хорошие люди всегда договорятся! — наставительно сказал Георгий Петрович. — Рустам! Заводи! Едем в Черёмуховку!

Глава 4

Сегодня у Кати было очень важное дело.

Накануне Фёдор Игнатьевич ездил в Волхов. Между прочими заботами он по просьбе Кати заехал на улицу Ломоносова. Там он вошёл в чистый подъезд пятиэтажного дома, поднялся на третий этаж и позвонил в дверь, аккуратно обитую коричневым дерматином.

Когда дверь открылась, Фёдор Игнатьевич произнёс кодовые слова, которым научила его Катя. Через минуту председателю вручили большой, но лёгкий свёрток из плотной бумаги, крест-накрест перетянутый крепким шпагатом.

Спускаясь по лестнице, Фёдор Игнатьевич нёс свёрток на вытянутой руке, слегка отставив его от себя. Прежде, чем сесть в машину, он открыл правую дверь и торжественно положил свёрток на пассажирское сиденье.

Всю дорогу до Черёмуховки председатель поглядывал на свёрток, проверяя — не сползает ли тот с сиденья на ухабах тряской дороги. А когда добрался до деревни, то первым делом завернул к старухе Степановне, у которой Катя снимала комнату.

Катя встретила Фёдора Игнатьевича возле калитки. Видимо, она издалека услышала звук мотора и заранее вышла на улицу. Увидев в руках председателя свёрток, Катя радостно охнула, заулыбалась и чмокнула Фёдора Игнатьевича в щёку.

Председатель смущённо крякнул и покраснел от удовольствия.

— Спасибо, Фёдор Игнатьевич! — звонким от волнения голосом сказала Катя.

— На здоровье, дочка! — ответил Фёдор Игнатьевич. — Как тебе живётся? Не тесно? Говорил я в совхозе насчёт отдельной квартиры, но пока возможности нет. Вот в будущем году запланирован новый дом — там и справишь новоселье.

— Всё хорошо, Фёдор Игнатьевич! — ответила Катя. — Мы с Варварой Степановной живём душа в душу.

— Может, из мебели что надо? Или другое какое? Говори, не стесняйся. Я сейчас в город часто мотаюсь из-за этого убийства, будь оно неладно! Позавчера опять с Андреем Ивановичем ездили. Не поверишь — два часа следователь мурыжил!

Услышав про убийство, Катя зябко повела плечами. А Фёдор Игнатьевич продолжал, как ни в чём ни бывало:

— И на вторник снова пригласил. Подробности, вишь, ему нужны. Говорит — со временем в памяти могут всплыть мелкие, но очень важные детали происшествия. А то, что людей от дела отрывает — это он в толк не берёт. Ну, закон, конечно, важнее! Но ведь и дела кто-то делать должен. Да! Так что, поедем во вторник в город. А может, и ты с нами? Пробежишься по магазинам, прикупишь себе чего-нибудь.

Говоря это, Фёдор Игнатьевич как бы невзначай поглядывал на Катю.

Катя еле заметно покраснела.

— Не знаю... у меня ведь работа. Надо пациентов предупредить. Я подумаю. Спасибо, Фёдор Игнатьевич!

— Подумай-подумай! — кивнул председатель. — Ну, я поеду. Дел невпроворот, да и Мария Антоновна дожидается. Все глаза проглядела, наверное.

С этими словами Фёдор Игнатьевич уселся в машину и уехал. Он был очень доволен тем, что первая часть его хитрого плана удалась.

А Катя внесла свёрток в дом и положила его на кровать. Хотела сразу же развернуть, но сдержала себя. Кровать была слишком мягкой для задуманного, да и одинокая лампочка под потолком светила слишком тускло.

«Ничего и не разгляжу, пожалуй» — подумала Катя. — «Лучше уж завтра утром в медпункте. При утреннем свете».

В субботу Катя проснулась рано. Утреннее солнце ласково заглядывало в окно. На ветке яблони щебетала какая-то птица. Катя потянулась в постели и рывком отбросила одеяло.

Босиком, в одной длинной сорочке, прошлёпала к умывальнику и долго чистила зубы, жмурясь от холодной воды. Потом оделась и позавтракала творогом со сметаной.

О пользе белкового завтрака Катя вычитала в журнале «Фельдшер и акушерка», который получала ежемесячно и аккуратными стопками хранила в стеклянном шкафу в смотровой медпункта. Каждый номер Катя читала от обложки до обложки, а самые важные статьи перечитывала по многу раз, словно конспекты, и даже запоминала наизусть.

Как раз в шестом номере журнала за прошлый год и была статья за подписью доктора медицинских наук Добронравова, в которой автор утверждал, что завтраки кашами вредны и ведут к раннему ожирению. А вот белок, наоборот, чрезвычайно полезен с утра.

Катя не хотела столкнуться с ранним ожирением. Поэтому, прочитав статью, немедленно перешла с гречки и овсянки по утрам на творог и яйца.

Закончив завтрак, Катя сразу же сполоснула тарелку, чтобы не оставлять её на вечер. Сняла со шкафа заветный свёрток, прижала его к груди и выскочила на улицу.

Возле медпункта Катю уже дожидалась пациентка. Сорокалетняя женщина недавно перенесла воспаление лёгких. Из больницы её выписали, строго-настрого приказав продолжить курс витаминов внутримышечно, и теперь она каждое утро приходила в медпункт за очередным уколом.

— Доброе утро, Нина Фёдоровна! — поздоровалась Катя. — Как ваше самочувствие?

— Доброе утро, Катюша! — кашлянув, ответила женщина. — Хорошо. Только в горле першит. Будто застряло что-то.

Словно в подтверждение своих слов женщина кашлянула.

«Кашель сухой, мокроты нет» — автоматически отметила Катя.

— Идёмте, Нина Фёдоровна! — сказала она, отпирая дверь медпункта. — Сделаем укол и посмотрим горло.

— Долго мне ещё эти уколы делать? — спросила Нина Фёдоровна. — Больнючие они! Я потом полдня сесть не могу.

— Ещё... ещё четыре дня, — сверившись с карточкой, ответила Катя. — Потом надо будет съездить в город, показаться доктору. Покажите горло!

«Больнючий» укол Катя рассудительно оставила напоследок. Усадив пациентку лицом к окну, она деревянной палочкой прижала ей язык. Верхнее нёбо было красным, воспалённым. Внимательно приглядевшись, Катя увидела тонкую косточку, которая воткнулась в мягкие ткани горла.

— У вас в горле рыбья косточка застряла, Нина Фёдоровна! — сообщила Катя пациентке. — Не закрывайте рот!

Она быстро отыскала среди инструментов тонкий длинный пинцет. Подцепила косточку и извлекла её из горла.

Женщина закашлялась.

— Спасибо, Катюша! Вот ведь гадость! Сколько раз зарекалась эту рыбу есть — а не могу удержаться! Опять мой Сёмка вчера на рыбалку бегал. Ну, я и наварила ухи на обед. И ведь как не почувствовала кость-то?

— Ложитесь на кушетку, — улыбнулась Катя, откладывая пинцет в сторону.

Ловко сделала укол.

— Ох! — поморщилась женщина.

— Ну, ничего, ничего, — словно маленькой, сказала ей Катя. — Надо потерпеть.

Эту успокаивающую фразу и интонацию она подцепила на практике у одного из пожилых врачей.

Через десять минут Катя осталась одна. Тут-то и наступил волнующий момент.