Закат Техномагов: Взывая к Свету - Кавелос Джин. Страница 16

– Мы должны сразиться с Тенями, – заявил Олвин.

Гален беспокойно взглянул в направлении своей комнаты. Он не хотел втягиваться в этот спор.

– У нас нет ни технологий, ни достаточного количества бойцов, чтобы выиграть эту битву, – возразила Цирцея.

Олвин нетерпеливым взмахом руки отмел ее возражения.

– Я не говорил, что мы должны победить в этом сражении. Но мы должны хотя бы сразиться с ними. Если Кодекс является для нас чем-то большим, нежели удобной присказкой для очистки совести, то мы должны подняться против них. Кроме того, Тени не успокоятся. Они найдут нас и в тайном убежище, где мы спрячемся, как трусы, и уничтожат нас. Лучше погибнуть в бою. И ты, наверное, удивишься, но, быть может, мы способны нанести им больший урон, чем ты предполагаешь.

Цирцея поджала губы.

– Олвин, если ты вправду так считаешь, то зачем ты прилетел сюда? Почему ты не остался бить Теней?

– Потому что я до сих пор питаю глупую надежду, что члены Круга прозреют и изменят свое решение.

– Что они «прозреют»… На словах мы все крутые, Олвин. Все мудрые и высоконравственные. Но чем ты можешь на деле подтвердить свое превосходство? В чем тебе действительно нет равных, так это в попойках и в состязаниях плюющихся зондов. Взгляни на Галена. Он единственный из нас, кто столкнулся с Тенями и сражался с ними. И он летит в скрытое место вместе с Элриком. Он знает, что если мы будем сражаться, то впереди нас ждет много смертей.

Олвин посмотрел на Галена.

– Каждый должен сам решать за себя.

– Это приведет к хаосу, – Цирцея повернулась к Карвин. – А ты согласна с опрометчивым суждением своего учителя?

– Он сказал, что я сама должна принять решение, и это решение не было для меня легким.

– Решение, – возразила Цирцея, – принимает Круг. Они считают, что скрыться – это наш единственный шанс.

Олвин покачал головой:

– Тебе все еще не надоело все время поддакивать им, пытаясь произвести на них впечатление в надежде, что однажды ты станешь одной из них?

Цирцея оглянулась, будто боясь, что их спор могли услышать.

– Ты слишком далеко заходишь, Олвин. Ты всегда был таким.

Она развернулась и стала проталкиваться сквозь толпу, путь ее отступления можно было проследить по высокой остроконечной шляпе.

– К сожалению, она вообще не заходит далеко, – прокомментировал Олвин. Потом повернулся к Галену. – Элрик – мой последний шанс заставить Круг изменить свое решение. Я говорил с остальными членами Круга, но они остались глухи к моему мнению. Если Элрик будет настаивать на том, чтобы остаться, то, возможно, он сможет убедить еще одного, и тогда голоса членов Круга разделятся поровну. После появления здесь корабля Элизара они должны заново дать оценку своему плану. Можно ли повлиять на точку зрения Элрика?

Гален расстегнул пальто. Поток скрытой энергии от биотека опять усилился настолько, что Гален ощутил дискомфорт, его начало трясти от волнения.

На последнем собрании Круга Элрик голосовал за то, чтобы остаться и сражаться, но остальные три члена проголосовали за то, чтобы скрыться. Элрику пришлось подчиниться воле большинства. Он говорил Галену, что маги должны держаться вместе, и что единство – превыше всего. «Мы изо всех сил должны поддерживать Круг, иначе он распадется. Тогда маги скатятся к хаосу, и это будет на руку Теням». Элрику не хотелось покидать Суум, не хотелось уничтожать свое место силы. Ради солидарности он ослабил самого себя.

– Думаю, что сейчас, быть может, слишком поздно для любого из них менять свое решение.

– Я, в любом случае, сделаю все возможное, чтобы убедить их, – сказал Олвин. – А ты, Гален? Цирцея сказала правду?

Гален снова посмотрел на заполненный магами коридор, мечтая о том, чтобы укрыться в своей комнате. Олвин вынуждал его заново обдумать свое решение, оживить в памяти события, приведшие к этому. Гален не мог думать о них, не мог позволить этим воспоминаниям оказаться на поверхности. Он еще раньше выбрал повиновение Кругу и Кодексу. Он, так же как Элрик, не сможет измениться, не сможет признать, что в прошлом не было необходимости держать свое обещание. Если он признает это, то как он сможет жить дальше?

– Я поклялся в верности Кругу и Кодексу, и я сделаю то, что прикажет Круг.

– А если Круг говорит одно, а Кодекс предписывает другое?

– Тогда я подчинюсь Кругу, потому что первая заповедь Кодекса – солидарность. Мы должны оставаться едиными.

Гален произнес эти слова, но слова не принесли ему успокоения. Он старался не думать о возможности остаться здесь и сражаться, но эта мысль постоянно вертелась в его голове, выбивая его из колеи обещанием выполнения желаемого. Биотек эхом откликнулся на его беспокойство.

Он знал, что должен лететь вместе с другими, но простого знания этого факта ему теперь было недостаточно. Чтобы убедить себя в правильности их решения ему нужно еще раз выслушать их аргументы в его пользу.

Олвин собирался поговорить с Элриком, высказать ему свои доводы. Тогда Элрику придется объяснить, почему маги должны улетать.

Гален опустил правую руку, в которой держал дыхательную маску и посох, поднял чемодан. Одновременно он опустил левую руку в карман балахона, где хранил пакет с зондами, и обмакнул указательный палец в щепотку гранул, размером с пылинку.

– Но… – произнесла Карвин.

Гален выпрямился и по ее лицу понял, что именно она собиралась сказать. Он не хотел этого слушать. Он заговорил одновременно с ней.

– Что с Элизаром? – сказала она.

– Я должен отыскать свою комнату, – заявил Гален. – Путешествие было долгим, и я должен отдохнуть.

– Да, конечно, – согласился Олвин и положил руку на плечи Галену.

Гален прижал указательный палец левой руки к накидке Олвина, оставив там несколько зондов.

– Отдыхай, – сказал Олвин.

Опустив голову, Гален прошел сквозь толпу собравшихся магов. Некоторые маги – Мурине, Бил, Электра, Цакицак – окликали его. В прошлом они не выказывали никакого интереса к его персоне, но сейчас им всем хотелось узнать, что он видел в корабле Элизара. Но, подумал Гален, дело было не только в этом. Он кивал и шел дальше. Когда он вернулся на ассамблею, они оставили его в одиночестве, всех их тогда шокировали события последней ночи. Но больше они не оставят его. Сейчас они почему-то чувствовали, что им необходимо поговорить с ним, отвлечь его от воспоминаний о выпавших на его долю суровых испытаниях, втянуть его в свои дискуссии. Хотя он пытался не смотреть на них, некоторые лица отпечатались в его сознании: натянутые улыбки, мрачные попытки изобразить свою симпатию к нему. Они хлопали его по рукам, по спине. Галену казалось, что он слышит произносимые шепотом слова соболезнований. Он рвался вперед, будто не слышал, не чувствовал. Он не мог больше останавливаться.

Он не должен был оставлять зонды на Олвине. Техномагу не следовало тайно использовать свои способности на другом техномаге. Олвин со временем обязательно обнаружит зонды. Но Гален надеялся, что это произойдет после его разговора с Элриком.

Решение, принятое им самим месяц назад, и решение, принятое Кругом, теперь вызывали у него сомнения. Элизару и Теням было известно их место сбора. Некоторые маги пропали, другие были убиты. Есть ли у них хотя бы слабый шанс скрыться, если Тени дышат им в спину?

Гален выбрался из толпы и пошел дальше по коридору. Слова магов звучали как эхо его собственных мыслей, тех самых, которые он усиленно пытался подавить. Гален думал, что отлет с Суума поможет ему еще больше отдалиться от самого себя, как это уже случилось много лет назад, когда он покинул свой дом, чтобы жить с Элриком. Тогда это помогло ему забыться. Здесь, однако, все только усложнилось. Как верно заметила Цирцея, он был единственным из них, кто столкнулся с Тенями и выжил. Именно об этом думали маги, когда смотрели на него. Об этом и о тех, кто погиб от рук Теней.

Здесь эти воспоминания захватят его. И даже когда маги доберутся до скрытого места, ничего не изменится. Воспоминания были везде. Боль была повсюду. От них не скрыться. Как сможет он, день за днем, выносить это?