Закат Техномагов: Взывая к Свету - Кавелос Джин. Страница 31

То небольшое количество информации, которое смогли собрать зонды до их уничтожения, свидетельствовало, что именно в системе Тенотка кипела самая бурная деятельность, именно туда стекались представители многих рас. На четвертой планете системы вырос огромный город, форпост тьмы, привлекавший миллионы живых существ, стремившихся туда по им одним ведомым причинам. Была ли эта планета За'ха'думом, легендарной родиной Теней, маги не знали. Но Гален с Блейлоком смогут попасть туда и выяснить все на месте.

Они представлялись владельцем и служащим компании, производящей высокотехнологичные передатчики для связи на сверхсветовых скоростях. Подобная маскировка позволяла им иметь при себе один такой прибор в качестве «образца товара». Если они получат важную информацию, которую отсюда невозможно передать Элрику или другим магам лично, то с помощью этого устройства они смогут послать сообщение. Поскольку Тени, возможно, способны перехватывать сигналы магов, передатчиком можно будет воспользоваться лишь в самых крайних обстоятельствах.

Еще когда Гален и Блейлок летели на своих кораблях, старший маг во время одного из редких сеансов связи приказал Галену отпустить волосы, и даже объяснил, как можно слегка ускорить этот процесс. У Предела Блейлок не хотел использовать для маскировки иллюзии, потому что Тени были способны видеть сквозь них. Гален сумел добиться того, что его волосы выросли, хотя всего на полсантиметра, но этого было достаточно для его легенды. На нем были простой черный свитер и брюки, поверх которых он, не снимая, носил свое черное пальто. После отлета с Селика он все время мерз, словно страдал от лихорадки, причем эта лихорадка со временем усиливалась.

Блейлок избавился от излюбленной черной шапочки, без которой его голова казалась странно голой. Череп Блейлока обладал замечательной, изящно вылепленной формой, и из-за его худобы производил еще большее впечатление. Он отрастил брови, оказавшиеся густыми и черными, но череп остался привычно лысым. Гален предположил, что в его возрасте лысина не привлечет к себе внимания. Блейлок выбрал темно-синий костюм и темно-синюю рубашку. Хотя костюм был слегка великоват Блейлоку, сидел он прилично. Создавалось впечатление, что он годами носил такой костюм. Для придания своему внешнему виду законченности, он добавил по золотому значку на лацканы пиджака и надел тяжелое золотое кольцо. Что-то изменилось и в самой манере поведения Блейлока. Ничто теперь не выдавало в нем мага, он выглядел и держался как типичный бизнесмен. Гален не мог определенно сказать, в чем именно выражались изменения.

Они взяли меню из ящичка у окна и заказали ланч. Бросив меню на середину стола, Блейлок пристально оглядел собравшихся в ресторане пассажиров. Гален взял его меню и вместе со своим собственным вернул на место. Ящичек для меню слегка перекосился. Гален поправил его.

Блейлок, казалось, не намеревался беседовать. Гален неохотно вытащил из кармана пальто грязный коричневый шарф, осторожно разложил его на коленях, скользя пальцами по неровной, покрытой сложным узором ткани шарфа.

Все последние одиннадцать дней он заставлял себя заниматься изучением файлов, которые, умирая, передала ему Изабель. Он не хотел владеть ими. В файлах содержались ее заклинания и информация об исследованиях, которые она вела. Он не хотел смотреть на них. Но он сам убедил Круг в том, что сможет перевести на свой язык ее заклинание, позволявшее прослушивать передачи Теней. Это заклинание, вероятно, было их единственной возможностью раскрыть тайные планы врага, выяснить, удался ли обманный маневр Элрика, и узнать, что именно Тени планировали предпринять против магов. Но Гален сам не знал, сможет ли он перевести ее заклинания, слишком разными оказались их языки. Его был языком уравнений, ее – языком вязания. Ее сильные пальцы переплетались между собой, совершая легкие, сложные движения. Гален до сих пор ощущал движение ее рук под своими.

Для записи своих заклинаний Изабель придумала своеобразный способ стенографии: последовательность движений, выполняемых поочередно каждым пальцем. Ее файлы содержали набор странным образом расположенных причудливых символов. Гален смог разобраться лишь в основных приемах и перевести несколько самых простых заклинаний, для наложения которых она пользовалась только одной рукой и ограниченным набором из самых простых движений. Но для более сложных заклинаний, где участвовали обе руки, Галену, казалось, не удастся подобрать аналогию в своем языке. Заклинание, позволявшее слушать передачи Теней, было одним из самых запутанных.

Некоторые свои заклинания Изабель записала другим способом, выткав их на гобеленах, украшавших стены их с Бурелл жилища. Галену этот способ записи показался более простым и естественным для ее языка заклинаний, которым был языком приемов вязания. Если бы у него была парочка таких гобеленов, то появилась бы возможность попытаться разобраться в ее работах другим способом. Но в его распоряжении оставался лишь этот шарф. Ее подарок. Гален знал, что в узор шарфа было вплетено зашифрованное послание, адресованное ему, но он до сих пор не смог его расшифровать. Истина была в том, что он сам не знал, хочет он расшифровать это послание, или нет. Но Гален чувствовал, что с шарфом связана его единственная надежда на перевод ее более сложных заклинаний.

Гален предпочитал работать с шарфом наедине, но времени у него было в обрез. Менее чем через час их корабль сядет на Тенотке, а он еще не закончил то, что должен был закончить.

Гален провел кончиками пальцев по выпуклостям, располагавшимися то там, то здесь на поверхности шарфа, подобно тому, как слепой читает книгу, в которой используется шрифт Брайля. Комочки грязи, запутавшиеся в вязании, царапали его поврежденную кожу. Грязь, конечно, пристала к шарфу в шахте, куда он отнес ее, где она…

Гален отогнал от себя эту мысль. Он не должен терять контроль здесь, перед Блейлоком.

То, что он держал в руках ее шарф, изучал ее файлы, выбивало Галена из колеи. Заклинания Изабель были отражением ее образа мышления. Они были ее частицей. Частицей, которую Изабель с последним вздохом передала ему. Он не хотел снова попасть в то время и место. Он не хотел вспоминать.

Когда Гален изучал ее заклинания в одиночестве на борту своего корабля, и воспоминания становились невыносимыми, он нашел два решения проблемы. Если он прекращал свои занятия достаточно быстро, то мог отвлечься от воспоминаний, просто переключившись на другую работу. Сосредоточиться и успокоить мысли Галену больше всего помогала систематизация собственных заклинаний. Он продолжал так давно начатую работу: группировал заклинания в последовательности. На данный момент Гален составил еще две прогрессии – группы заклинаний, которые строились на основе друг друга, становясь все сложнее и сложнее, их уравнения содержали все больше и больше элементов. Выстроив прогрессии и исследуя их ряд в обратном направлении, Гален обнаружил, что в основе каждой из них лежало уравнение, состоявшее из одного-единственного элемента. Когда-то таким образом Гален открыл состоящее из одного элемента заклинание уничтожения. Он не знал, что делают вновь открытые им уравнения, и знал, что никогда не должен применять их, но сам процесс упорядочения заклинаний, построения их в структурированные ряды помогал ему успокоиться. Гален предполагал, что это занятие позволяло ему ненадолго поверить в глупую идею, что все во Вселенной строилось в определенном порядке, таком же аккуратном и успокаивающим нервы, в каком он привык дома расставлять на своих полках свои вещи.

Но если Гален не прекращал работу над ее заклинаниями сразу, то ему никак не удавалось ни на чем сосредоточиться, даже на прогрессиях, пока он несколько раз подряд не обрушивал на себя магический огонь. Последний раз он проделал это четыре дня назад. Полный ярости от горя, Гален пять раз обрушивал на себя огонь. Его кожа до сих пор была красной и чувствительной. Мгновенно исцелить такие повреждения было не под силу даже органеллам.