Никто, кроме тебя (СИ) - Селезнева Алиса. Страница 39

– Как Игорь? – спросила я, когда вновь встретилась с Верой взглядом.

– Никак. – Она моментально сникла, а её хорошее настроение растаяло в воздухе как дым. – Наверное, мать настропалила его не звонить мне. Ну, а он дурак, если слушается.

В отношении, что Игорь – дурак я была с ней согласна.

Вторая половина мая две тысячи тридцатого выдалась аномально жаркой. Солнце пекло так, будто на дворе стоял июль, отчего львиная доля жителей нашего города уже давно переоделась в футболки и шорты, а особенно безбашенная молодёжь даже умудрилась искупаться в реке. В воздухе витал приятный аромат цветов. Пахло жимолостью, нарциссами, тюльпанами и ещё чем-то настолько сладким, что временами у меня свербело в носу. По обочинам дороги распустилось поле из одуванчиков, которые вперемешку с травой образовывали совершенно простой, но невероятно гармоничный и по-весеннему яркий пейзаж.

По четвергам ЗАГС работал до восьми вечера. Со всеми плановыми операциями Роман успел разобраться к трём, ничего экстренного тоже, к счастью, не произошло, поэтому мы договорились, что я зайду за ним в шесть и подожду в маленьком сквере возле больницы.

Он вышел в четверть седьмого, как всегда, отглаженный до ниточки, в излюбленных синих джинсах и жёлтой рубашке с коротким рукавом на выпуск. Я читала на центральной лавочке, и, когда он поцеловал меня на глазах у всех, почувствовала себя самым счастливым человеком на свете.

В ЗАГС Ленинского района мы приехали без десяти семь, и в кабинете с табличкой «8» нас встретила приятного вида женщина в красном платье и с янтарными бусами на шее. Глаза у неё были словно из шоколада, а в волосах причудливым образом переплетались белые и ярко-бордовые пряди.

– Мы хотели подать заявление, – произнёс Роман, крепко сжимая мою ладонь, и улыбнулся «властелинше колец» широкой обезоруживающей улыбкой.

– Паспорта взяли? С датой торжества определились?

Мы переглянулись, и я открыла календарь. Выбор пал на двадцать шестое июля.

– Замечательно, – «властелинша колец» что-то быстро вбила в компьютер. – Сейчас тогда заполним анкеты. Кто-то из вас до этого уже состоял в браке?

Роман поднял руку.

– Разведены?

– Вдовец.

Женщина с пёстрыми волосами посмотрела на меня с плохо скрываемой жалостью и протянула лист-вопросник для заполнения.

– Невеста собирается менять фамилию?

Над этим вопросом я думала всю последнюю неделю. Мне нравилась фамилия «Никитина». Хорошая, русская, имеющая древние корни. Первый и последний папин подарок. Но не взять фамилию Романа казалось верхом неуважения. Вдруг он обидится?! Да и вообще, у супругов должна быть одна фамилия на двоих. Не буду же потом я всем и каждому свидетельством о браке в нос тыкать.

– Собирается. – Роман просиял, как начищенный самовар, и накрыл мою ладонь своей. – Пишите: Иванова.

Работница ЗАГСа кивнула, и через полчаса мы совершенно счастливые вышли на улицу. От осознания происходящего у меня кружилась голова и подкашивались ноги. «Всё-таки счастье чем-то похоже на выход из наркоза», – чуть было не произнесла вслух я и с трудом сдержала рвущийся из груди смех.

Однако пребывать в состоянии полной эйфории долго мне не пришлось. Выезд «Volkswagen Polo» преградил широкий чёрный «BMW».

– Ну, что за урод, а? – пробурчал Роман, рассматривая чужого «коня» и прибавив при этом пару крепких ругательств. – Как вообще можно так парковаться?

Носком кроссовка я аккуратно попинала «обидчика» по колёсам. Машина завизжала, и через пару минут из ближайшего торгового центра вылетел сухой, жилистый мужчина, судя по глубоким морщинам на лбу, ровесник Романа. Глаза и волосы у него были чёрные, а большую часть подбородка и щёк прикрывали тщательно подстриженная борода и бакенбарды без единого седого волоса.

Сняв машину с сигнализации, он хотел что-то сказать Роману, но, всмотревшись в его лицо, передумал. Взгляд его стал затравленным, как у зверька, увидевшего хищника, и, почесав затылок, он молча сел в автомобиль и отогнал его ближе к дверям центра. Минутой позже к нему подошла высокая статная женщина с длинными, каштановыми волосами. За руку она держала смуглую девочку лет пяти и без конца поглаживала огромный живот, который так и ходил ходуном под её голубым платьем.

– Поехали, – буркнул Роман и громко хлопнул передней дверцей.

Взгляд его потемнел, брови сошлись на переносице, а лицо приняло хмурое выражение. Даже спустя почти год знакомства я никак не могла взять в толк, отчего так резко портилось его настроение. Порой с отметки «превосходно» оно падало до «нуля» или уходило в «минус» за считанные секунды. Временами такими перепадами он напоминал мне среднестатистический уральский апрель, который порой умудрялся трижды за день сменить погоду. Утром накрыть всех заморозком, днём обогреть ярким солнцем, а к вечеру расплакаться проливным дождём. Впрочем, апрель я ещё могла понять. В нём весна была вынуждена бороться с зимой, а вот какие силы боролись в Романе, мне оставалось только догадываться.

– Это тоже один из твоих бывших друзей?

– Нет. – Роман сжимал руль так, словно хотел его вырвать. Даже костяшки пальцев на руках побелели. – Это Тимур Алишеров.

Имя показалось знакомым. Кажется, раньше я где-то уже его слышала, но никак не могла вспомнить где именно и, окончательно отчаявшись, решила спросить у Романа:

– Это депутат, меценат или просто какой-то особо известный богатей?

– Сейчас он может быть и депутатом, и меценатом. Я не удивлюсь нисколько. А двадцать лет назад на перекрёстке братьев Райт он убил Наташу.

Жёлтый свет на светофоре сменился красным, и Роман так резко нажал на тормоз, что, не будь я пристёгнутой, наверняка бы впечаталась лицом в лобовое стекло. Сумка упала с коленей на пол, и я, приложив ладонь к груди, раздумывала, как бы вернуть её обратно.

В ушах зазвенело, и вместе с этим звоном я будто услышала голос Николая Андреевича: «Её сбила машина. В последний день сессии. За рулём сидел совсем молодой мальчик, только-только окончивший школу. Ему даже восемнадцати не было. Она умерла на пешеходном переходе».

– Его разве не посадили?

– Посадили, но отсидел он всего полгода. Когда ему исполнилось восемнадцать, прокурор пытался перевести его в обычную тюрьму, родственники естественно добивались освобождения. В результате его выпустили по УДО. Остаток срока он отбывал, работая на фирме своего дяди. Вот так эта история и закончилась.

– Понятно. – Ещё недавно смеющиеся, лучистые глаза Романа теперь были наполнены злостью. Двадцать лет прошло, а он по-прежнему ненавидел человека, убившего его жену, так же, как и в первый день. Или раньше он ненавидел ещё сильнее? Прикусив губу, я подумала о Маше. Интересно, а как отреагирую я, если встречу её, когда нам будет под сорок?

– Ты говорил: у тебя плохая память на лица.

– Рожи тех, кто сломал мне жизнь, я стараюсь запоминать. К тому же на этого… – Роман, видимо, так и не смог подобрать приличного слова, поэтому никакого существительного не прозвучало, – я иногда поглядываю в соцсетях. Хотя бы для того, чтобы понять: сработал твой любимый закон бумеранга или нет. Так вот знай: не сработал. Этот ублюдок убил девушку, которая ещё и жить толком не начала, и даже не отсидел как следует. А теперь у него деньги, семья: жена, дочка, скорее всего, со дня на день ещё и сын появится. Справедливо это, как думаешь?

Я не смогла заставить себя поднять на него глаза и просто таращилась на поле из одуванчиков.

– Если ты не видишь горя, это не значит, что судьба его не наказала. Вряд ли он выливает в соцсети всю свою жизнь, поэтому ты не можешь знать, что с ним было за эти годы. И не узнаешь, как ему эти дети достались и что с ними будет дальше.

Больше в этот вечер мы не разговаривали. Придя домой, Роман принял душ и лёг спать, а я, укрыв его пледом, занималась уроками.

Глава 24

Утро нового дня началось привычным образом. Роман проснулся в половине восьмого и в начале девятого уехал на работу. Я слышала, как в замочной скважине повернулся его ключ, но вставать не стала, разрешив себе ещё немного поваляться на диване. Неприятного осадка на душе не было. Я уже привыкла к тому, что Роман заводится с полуоборота и вспыхивает, как спичка от одного нажатия на болевую точку. Тем не менее гас он так же быстро, как эта спичка, поэтому я надеялась, что сегодняшний вечер пройдёт спокойно.