7 причин сожалеть (СИ) - Тоин Дарья. Страница 22

— Немного.

Улыбнулся, вдруг заблокировав машину и потянув меня за локоть в сторону моей же работы.

— Никита так хвалил то пюре, Свет...

Поразительно! Он на самом деле становится настолько разговорчивым наедине с отцом? Так... Ну, если кто что спросит, скажу, что просто родитель...

Лгунья.

Охранник, заприметив Артёма явно раз десять подумал, остановить ли его и спросить ли документы, но видимо неверно считал выражение моего лица и так и не убранную ладонь на моём локте. Зато сейчас на удивление немноголюдно, никто не бегает туда-сюда возле гардеробной и не сбивает меня с ног.

Снова кинула взгляд в зеркало, на миг замерев на его отражении. Хоть самой себе не врать...

Наверное, после тридцати и правда тело расцветает ярче, или мы уже знаем его особенности и умеем их преподносить?

Так, а о чём это я? О том, что засмотрелась? Отлично...

Огромный пустой на мое счастье зал столовой, у прилавка лишь тётя Валя не ушла обедать, отпустив своих девчат, так что я сегодня и правда счастливица!

Ну, если не считать того, что его рука вдруг невзначай легла на мою талию и притянула к себе, обдав моё сердце разрядом в 220.

Вцепилась в его ладонь, пытаясь скинуть, при этом улыбаясь сквозь стыд и продолжая идти к повару, что аж облокотилась, выпятив свой четвертый нам навстречу, слишком понимающе улыбаясь.

Понятно, на "родителя" могу не рассчитывать.

— Светланочка, добрый день. — Светится женщина, кивнув на его приветствие. — Кушать хотите?

Артём наконец отлип, отойдя изучать прилавок.

— Очень, тёть Валь.

— Ой, Аленка такую подливу приготовила, а филе какое, ммм, и пирожков море...

Собственно, почему бы и нет? Только что-то раза четыре я уже поймала его взгляд на своей филейной части, и если хоть ещё раз засеку этот взгляд...

Поворачиваюсь, вспылив.

— Да ты издеваешься!?

Тётя Валя смеётся, считая сумму моего обеда, Артём же... Делает вид, что ничего не понял, продолжая глазеть... Туда.

— О чем ты?

— В глаза мне посмотри...

Не, не получилось призвать здравый смысл.

— Прикольно обтягивает, а то ты всё пряталась за футболками да пышными юбками...

— У тебя там где мысли вообще, Боже!

Схватила поднос, проклиная тот самый день, и сбегая на шпильках к самому дальнему столику.

— Облако в штанах, я в курсе. Плечи расслабь, хватит смущаться, круглое... солнышко.

Зажмурилась. Я не знаю... Сила русского могучего языка, помоги мне воздержаться от мата.

Быстро села на стул, спрятавшись за собственными ладонями, пытаясь выровнять пульс. Отлично, Светлана! Часть тебя похвалили и всё, уже фейерверк в голове? Между прочим, не самую разумную часть, Света!

— Аппетитная...

Выглядываю из укрытия, обалдев.

— Что!?

Посмотрите-ка, ухмыляется, садясь напротив.

— Куриная грудка, говорю, ничего...

Да, конечно, охотно верю. Так, что же я там хотела?

— Артём, либо ты перестаешь улыбаться, забираешь сегодня же Нину из моего дома, сворачиваешь этот балаган и вообще перестаешь так меня провоцировать...

Откинулся на спинку, опять прожигая улыбкой.

— Что? Ты плохо слышишь?

— Да так... Либо что?

— М?

— Ну, чем угрожаешь? В самый первый раз была опека, дальше?

Открыла рот и тут же закрыла, ибо второго "либо" я не придумала.

— Ясно, врушечка. А теперь смотри, солнце моё. Первое, зачем я приехал — сейчас пообедаем, потом из машины заберём документы Никиты, ты вроде предлагала ему в ваш лагерь пойти, да? Под твою ответственность я не против.

Я уже успела забыть об этом. Ладно, сама предложила.

— Второе, Нина у тебя?

Сжала губы. Ладно, надо есть, обед всё равно не резиновый.

— Я не знал, но обратно её не заберу, она не маленькая девочка, хоть ты и хочешь убедить меня в обратном.

-Но я не хочу, чтобы...

Рассмеялся.

— Так выгони. Не создавай сама себе проблемы. Дальше?

— Артём, я серьезно. Ты с ней поссорился, неси уже хоть за что-то ответственность.

Продолжает улыбаться, отпивая компот.

— Свет, ты, правда, не понимаешь, что она вытворяет? Думаешь, мы совершенно случайно поссорились сегодня ночью? Напомни, где я был, солнышко?

Ломано улыбнулась прошедшим мимо преподавателям русского и литературы.

— И что?

— Ты глупенькая? Нинка хочет залезть к тебе поближе, контролировать нас двоих... Так она ребёнок, серьёзно?

Отвела вновь взгляд.

— Дальше: билеты в цирк вечером заберу, и начиная с ночи субботы до утра понедельника будешь у меня, Никита по тебе уже скучает.

Сглотнула.

— Кстати, где он?

— У моей мамы, утром его к родителям закинул.

— Ясненько...

— Там Артур к твоей сестре как раз собирался.

— Это не моё дело, если она счастлива.

— Фу, какая ты скучная иногда... Так, что ещё хотела?

— Перестань так себя вести.

— Как? Проявлять к тебе внимание?

Кивнула.

— Уверена? По-моему, тебе это всё же нравится, разве нет?

— Нет.

Хмыкнул, продолжая трапезу.

— Врушечка... Что-то ещё?

— Ты не сказал, что закончишь это всё...

— Очевидно же, что нет. Я хочу понять, что ты за книга такая, что десять лет пылилась в шкафу.

Поморщилась, отстранившись как можно дальше.

— Ужасно звучит, знаешь...

— Разве? Зато правда, Свет. Вот дочитаю, тогда отстану. Так что, терпи, солнышко, просто терпи.

Упавшей ручкой

Светись, солнце моё

Хватаю стакан, почти решаясь выплеснуть всё содержимое на него, но резко подношу ко рту. Жаль, что не решилась, эту улыбку стоило бы стереть.

Никогда не жаловала фразу "Прочитать как раскрытую книгу", отчасти из-за нежелания кому-то открываться да и... серьезно? Что за глупость? Я не понимаю людей, которые реально думают, что это возможно. Бывают периоды, когда человек полностью одним поступком перечёркивает всё, что ты о нём знал... Так о каких открытых книгах тогда может идти речь? Хотя, может, это просто я не умею так "читать".

Доедаю обед в молчании, ни разу не подняв свой взгляд к нему.

Я не хочу, чтобы меня читали... Но ещё больше не хочу понимать, что вся эта глупая атмосфера не навсегда. Что этот книголюб схватит другой роман, стоит только ему захотеть.

Так, кто-то же там хотел остаться одной? Что-то изменилось? Вроде нет, тогда нечего и хандрить.

Отправляю его за документами, сбегая в учительскую.

Влетаю, тут же отыскав журнал и папку с листами информации о детях. Сама прописываю 23-им Рашевского Никиту Артемовича, 2012 года рождения, надеясь, что он не передумает и не придется портить штрихом важный отчётный документ.

Что там нужно пройти... Так, осмотр у педиатра... Надеюсь, успеют до понедельника... И судя по иглам в спине, он уже здесь.

— Свет, что ты злишься?

Не оборачиваюсь.

— Я не злюсь.

Обходит меня, садясь на мой же стул.

— Допустим.

Протягивает свидетельство о рождении Никиты Артёмовича...

— Ну, Светик-семицветик, что ещё не так?

Серьёзно? Он не понимает? Зыркнула молнией, чуть не скомкав документ.

— Всё не так, знаешь!

А он, понимаете ли, улыбнулся, и взгляд его впервые не уколол. Дернула головой, мираж какой-то.

— А конкретнее? Какие ожидания не оправдались в этот раз?

Какая интересная у меня ручка, синяя, шариковая, с колпачком...

— Светлан, что ты опять как маленькая?

Письменная принадлежность полетела на стол... А нет, под стол.

— Это я ребенок!? Забирай Нину, Рашевский! Разгребай свои чёртовы проблемы...

Мне хочется запустить чем-нибудь в его фальшиво нежное спокойствие, стереть эту патоку с его улыбки, дотронуться до мелкой россыпи морщинок у глаз...

— И Никитой займись наконец, и вообще... — Теряю мысль.

А он похоже всё опять понимает:

— Поцеловать тебя?

Тук.

Сердце вышибло и кинуло к нему, только руки вовремя вцепились в край. Я смотрю на него, не понимая, что произошло, словно кто-то стёр мою карту памяти. Почему я... Почему почти сорвалась на крик? По какой причине? И почему так кружится голова? Он точно заметил, как дрогнули губы, как дернулась я сама.