7 причин сожалеть (СИ) - Тоин Дарья. Страница 27

— Ты говорил со своей мамой?

Кивнул.

— Что она?

— Думает, что я увязался за кем-то. — Показал еле заметный синяк на виске, улыбнувшись. — Зато твоя мать всё зовёт меня на пироги... А, да, там ещё на госуслугах подтверди заявление.

— Извини, я поговорю с обеими...

Отмахнулся, прошептав "Сам разберусь, перебесятся, не лезь", убирая посуду в раковину. Снова... Даже странно как-то. Словно и не он вовсе.

Кажется, мне на самом деле становится легче. Жить с осязаемым чувством вины на второй стороне кровати — всегда тяжело.

А теперь что? Теперь у меня есть я сама, диван, черепашка и... И всхлипы из розовой комнаты, мать её.

Розовым кошмаром. Поездкой и лёгким касанием.

Светом и розовой дымкой

Стучу в собственную дверь, от чего всё резко замолкает на миг, а потом вновь уходит в подвывания. Она там головой треснулась?

— Нин, я вхожу.

— Не...

Не успевает. Как хорошо, что нет у меня замков на двери. Всматриваюсь в её тельце, что клубочком свернулось на кровати и прячет лицо тоненькими руками.

Вздыхаю, оседая на любимый серый ковер, сдвигая женские журналы подальше.

— Что с тобой?

Бубнит, всхлипнув.

— Ничего.

— То есть, это для тебя в порядке вещей? Я буду знать, только скажи...

Поднимает зареванные глазки.

— Ну?

— Почему жить так сложно?

И я... Я теряюсь. Ибо слышать это от розового единорога (пижама), ну, прямо... Неформат.

Она принимает моё замешательство всерьёз, опять уползая в свою розовую раковину... Рашевский, чтоб тебя! Уверена, что почти все мои проблемы — твоих рук дело.

— Так, давай, вылазь, карамелька, поговорим. — Хлопаю её по спине. — Давай-давай, Нина.

Ни в какую.

— Ну, что ты? Что не так? Из-за диплома? Тимофей... Анатольевич сказал что-нибудь не то? Или ты из-за Артёма?

В ответ Нинуля шмыгнула носом и всё же убрала руки, посмотрев так, будто в любой момент может утопить меня слезами. Ого, да у нас тут царевна Несмеяна родилась? Хорошо, идём от обратного.

— Нин, что не так с твоей жизнью?

— Всё не так...

Ох, уж этот максимализм. Беру её за руку, замечая неестественные следы на запястье. Что за ерунда?

— А конкретнее, конфетка?

— Свет, иди спать...

— Давай поговорим. Что с дипломом?

Надулась, пытаясь вырвать руку, которуя я тихонько поглаживаю.

— Почему Тимофей Анатольевич считает меня такой ду-у-урой? Я чуть не обнулилась, пытаясь понять всё, что он говорил, но это же не значит...

— Кто факультет выбирал?

Отвела взгляд.

— Папа.

— Потому что "ногти — это не профессия"?

Кивнула, опять допустив дрожь губ. Больно?

— Ну, у тебя есть салон, разве нет?

— Это тоже он... Хотел показать, что я не справлюсь.

А я думала, Артём...

— Интересный способ спустить деньги. Возьми и справься.

Посмотрела, шмыгнув.

— Думаешь, это так просто?

— Уверена, что нет. Но пойми, что это шанс не только что-то ему доказать, но и вырасти самой. Займись юр.частью, пиаром, используй свои соц.сети, привлеки девочек-подружек...

Нина ложится на спину.

— Что не так? Что у тебя с отцом?

Вытирает свободной рукой слезы, пока вторая до сих пор у меня.

— Ничего... Его нет. Он, как Торренто, всю жизнь появляется только, когда моему миру приходит крендец.

— Например? — Вспоминаю, что этот "взрослый мужчина" на что-то намекал раньше. — Что-то случилось серьёзное до Артёма?

Простонала, закрывшись.

— Нин, я помочь хочу.

— Ну, я... Я как-то тусила с ребятами, а потом один меня... Ну, напоил и...

И понятно.

Сглатываю, пока Нина давится слезами и прикусывает губу, обронив одно:

— В первый раз.

Нет, я не ожидала. Вот тебе и красивый профиль в Инстаграме, дубль 2.

Смотрю на неё уже какую минуту.

Это многое объясняет, скорлупа объясняет её эгоизм, невидимый домик, куда она всё прячется, но...

— А Артём?

— Он нежный... И надёжный... — Потерла нос. — Был, пока ты не появилась...

Помолчала.

— Папа тогда всё почти сразу узнал, а Тёмчик оказался рядом с ним и забрал к себе.

Нежный? Надёжный? Рашевский? Мы об одном человеке? Ладно, допу-у-устим, что это её деформация после пережитого, или я его толком все же не знаю.

— Нин, не совру тебе сейчас, у всех, наверное, было всякое в жизни, у меня тоже. Я не подпускала никого до мужа, но могу, если ты позволишь, понять и не осуждать, наверное.

Только на душе от этого менее тошнотнее не становится. Ну да ладно.

Пытаюсь найти слова, что могли бы вернуть ей улыбку и тут вдруг понимаю одно.

— Ты же не из-за этого всего заревела, да?

Оп, дернулась, опять закрываясь. Так, что произошло раньше? Ну-ка, думаем... Написал кто? Артём опять? Или может... Да ну нет.

— Ты из-за меня? — Замерла. — Стоп, тебе... Что... Правда... Он нравится?

Вскочила, дернувшись из комнаты, что я аж руку её отпустила.

— Нина!

Пошла за ней, та уж успела долететь до двери, и пока я осознавала её реакцию (хоть сколько потом отрицай), принцесса сбежала на кухню, опять завыв.

Схватила нервно кувшин и налила себе воды, разбрызгав половину.

— Нин, да что в этом такого?

Видимо, не ожидала, ибо стакан замер и почти перестал трястись в её руке.

— Я не понимаю...

— Не ври. — Села на табуретку. — Да не буду я ругаться, дурочка.

Обернулась, растянув искусаные губы.

— Я не дурочка!

— Не спорю. Расскажешь или самой догадаться?

— Нечего рассказывать.

Кивнула, якобы поверив.

— Тогда давай я начну. Он отличный мужчина, умный, сильный, красивый, рукастый, умеет заинтересовать, завлечь и вообще его все обожают, да?

— Я не...

— Окей. Я прекрасно знаю, что на работе у него целый гарем поклонниц от уборщицы бабы Шуры до первокурсниц и спокойно к этому отношусь.

— Ты ему доверяешь?

— Просто не люблю, я же говорила?

— А он тебя...

— И он меня тоже, только привык, потому что удобная. И сценку улыбочек устроил сегодня исключительно для тебя, уж не пойму почему. Так когда он тебе... Когда сердце дернулось?

Молчит же, партизанка.

— Нин, ты объясни, я пойму.

— На первом курсе... На первой паре... Но я его не люблю!

— Четыре года назад? И каждый раз теряешься, когда его видишь? И сердце всё замирает, как даже от Артёма не замирало? Да?

Ой, спряталась...

"Сколько там стихийных бедствий в этой голове?"*

— Он не в курсе, естественно?

— Нет, за ним весь поток бегает, а я так не могу... Я даже слова не могу вымолвить толком, когда он так близко, я его пар боюсь так...

Голова ватная, проходили.

— У меня так с Артёмом было 13 лет назад.

Глазки раскрылись.

— И нет, не прошло. Поэтому не убеждай, что это ничего не значит, ладно?

— Я запуталась... Вообще не понимаю, что со мной такое!

— А по-моему всё ясно, ты отзеркалила мою ситуацию, поздравляю. Артём тебя "спас", эдакий рыцарь в твоих глазах, которому ты просто благодарна...

Ага, конечно, "рыцарь". Мать его. Долбанутый.

— А Котов покорил таким какой он есть. Ревновала ко мне?

Улыбнулась, смотря, как губу прикусила.

— Как ты меня ещё не отравила, Нин? Или как я тебя?

Фыркнула, наконец успокоившись.

— Все в порядке, честно. Но ты же скоро выпустишься... Что будешь делать?

— Не знаю-ю-ю...

— Ладно, разберемся. Спать идём?

Замерла, не решаясь.

— Что ещё?

— А можешь...

— Что?

— Лечь со мной...

Кашлянула.

— Расскажи мне про него, пожалуйста... Я могу про Артёма...

— Ой, не надо, обойдусь. Что тебе рассказать? Тим потом нас же обеих прикончит, если ты что-то сболтнешь, так что... Иди спать. И, да-а-а, — Подняла палец вверх, вспомнив уже в дверях. — перестань себе запястье прикусывать, пытаясь боль в душе приглушить. Во-первых, не поможет. Во-вторых, ты правда подумала, что я с ним пересплю?