220 вольт (СИ) - Калошин Вячеслав. Страница 14

Да! Много раз да! Закутавшись в одеяло, я лежал на кровати, снова и снова прокручивая в голове сегодняшний день. Особенно экзамен на попаданца. Наверняка где-то налажал, но где и как – мне никто естественно не скажет. Да и списали наверное на последствия амнезии. Удобная она все-таки штука, эта амнезия. А еще завтра начнут оформлять документы, что вообще не может не радовать…

И все-таки, о чем так увлеченно писал Егоров?

Глава 7

День начался просто прекрасно. Я выспался и будучи в хорошем настроении, назвал поварих «милыми дамами». У меня как-то начало входить в привычку при каждой встрече придумывать новые приветствия для них. «Милые дамы» еще немного дичились, но уже не застывали ступором от незнакомых обращений. Да и похоже им это начинало нравиться, ибо Серафимовна тут же подхватила мой почин и иногда можно было слышать фразы типа «ну и кто же из прелестниц сегодня сегодня пойдет выливать мусорный бак?».

Потом ко мне мимоходом заглянул Михаил и сообщил, что у госпитальной полуторки образовалось «окно» и он отправил ее за заказанным ранее кабелем. Я же в ответ пересказал ему события вчерашнего вечера и огорошил его тем, что нужно теперь еще искать, где добывать всякие радиотехнические приблуды. И сразу – тот паяльник, которым паяют ведра и прочие самовары, мне категорически не подходит. Михаил почесал в затылке и уходя, обещал провентилировать вопрос. Нет, в принципе можно все самому сделать, но мне как-то не верится, что государство оставило этакое направление без внимания. Кружки радиолюбительские же наверняка есть…

Следом прибежала та самая медсестра, которая приглашала меня на мягкий диван в ординаторской и обещала чай с конфетами. Назвавшись Мариной Игнатьевной, она сначала пару минут выясняла, свободен ли я, а потом показала черную здоровую фигню размером в пару кирпичей и попросила починить. Предложив ей сесть, я взял у нее из рук коробку. При детальном осмотре фигни оказалось, что это самый настоящий электронный термометр. Представляете мое удивление? Ну и что, что вместо привычных цифр была качающаяся влево-вправо стрелка, кончик которой указывал на нарисованное значение температуры. Марина утверждала, что когда термометр работал, то температуру можно было измерить буквально за пару секунд.

Я перевернул дивайс, рассчитывая обнаружить выход шнура питания или чего-то похожего. Нифига. Он что, на батарейках? Да не проблема. Я открутил четыре болта по краям, поднял дно и присвистнул. До этого момента я почему-то считал, что «квадратные» батарейки не текут. «Круглые» – да, было дело, но квадратные…

В общем, все то, чтобыло «дном», было покрыто этакой сизо-черной массой, в которой двумя холмикам угадывались останки батарей. Перевернув вторую половинку вниз индикатором, я стал тщательно ее осматривать.

– Что, он сломался? – заправив прядь волос за ухо и подперев рукой щеку, наивным голосом спросила Марина.

– Нет, но был крайне близок к этому – задумчиво ответил я. Ни следа электролита. Значит, термометром просто долго не пользовались. Повезло.

– Так, термометр я забираю, на приведение его в порядок потребуется день или два – я поднял голову и улыбнулся медсестре. Та немедленно сделала вид, что вся такая смущенная и ресничками так бряк-бряк. Я продолжил – вам это не критично, потому что я вижу, что термометром давно не пользовались.

– Ой, ну тогда я пойду – Марина этаким волнообразным движением поднялась со стула и продемонстрировала мне изгиб талии, замерев буквально на долю секунды. Не, я конечно тугодум, но чего-то кажется, что тут меня соблазняют. Как-то рано, не?

– Стоять! – остановил я почти вышедшую в коридор соблазнительницу – А скажи-ка, Марина свет Игнатьевна, а куда починенное-то нести?

– В терапевтическое же – немного удивленно ответила медсестра. А то я типа знаю, где вы все работаете… Дождавшись моего кивка, она затопала по лестнице. «Нет, это не цоканье каблучков» – покачал головой я, написал на листочке «Терапевтическое. Марина Игнатьевна» и подсунул его под разобранные потроха термометра.

– Имя, Фамилия, Отчество?

– Вячеслав, остальное не помню.

– Год и место рождения?

– Не помню. Но если судить по результатам осмотра, где-то между 20-м и 25-м годом.

– Образование?

– Не помню, но сказали, что университетское есть. А может и два.

– Место жительства?

– В настоящий момент здесь, прямо в больнице. А где был раньше – не помню.

– То «не помню» и это «не помню». Ну вот что мне с тобой делать? – на меня строго смотрела работница паспортного стола. Я же в ответ умиленным взглядом пожирал образ строгой милиционерши. Берет с большой звездой, глухой воротник под самый подбородок и темно-синий китель. Ну прямо… как ее… ну жена Шарапова. Только тут физиономия была какой-то одутловатой, а так один в один.

– Понять и простить – на автомате выдал я – товарищ… – взгляд на погоны. Одна маленькая и сиротливая звездочка – товарищ младший лейтенант! Ну вы поймите, ехал – очнулся – тут помню, а тут не помню. Меня вчера аж два профессора при всем честном народе осматривали и опыты всякие проводили. Как лечить – не знают.

– Ну-ка, покажи руки! – внезапно приказала она – нет, ладонями вверх!

Я недоуменно показал.

– Та-а-ак. Руки не трудового человека – констатировала она.

– Чего это не трудового? – я сделал вид, что обиделся – еще вон недели не прошло, мог бы валяться себе на кровати и харчи проедать, а я уже электриком работаю.

– Не деревенский ты и не с завода – пояснила она – мозолей нет и ногти чистые. Да и разговариваешь гладко.

– Так за полгода все что хочешь сойдет – кинул я ей кость.

– Не, трудовые мозоли и за пару лет не сойдут. Всегда можно отличить рабочий класс – припечатала она.

– Так может я в какой-нибудь бухгалтерии работал? Там нет ничего тяжелее ручки – задумчивом тоном я начал «помогать ей» – Или студентом?

– Ну для студента ты уже староват немного – чуть прищурившись, она еще раз оглядела меня – Хотя… Вот ты знаешь, из чего состоит самолет?

– Знаю – немного удивленно ответил я – ну там винт, крылья, колеса и пилот посередине.

– Так – чуть подалась она вперед – а почему он летает?

– Ну у крыла есть профиль, набегающий поток создает область разряжения над крылом и возникает подъемная сила.

– А крыло из чего состоит? – продолжила она.

– Ну из нервюр профиль крыла образуют – начал я вспоминать прочитанное – а стрингерами их объединяют. А что?

– Да так. Я ничего из последних фраз не поняла – вдруг улыбнулась она – но понятно, что про самолеты ты тоже немного знаешь… Ах, будь ты моложе…

Что, и эта клеется? Может, от меня какой-то попаданческий запах распространяется? Надо будет еще раз помыться, вон у Михаила какое-то мыло пахучее есть, говорит еще со времен войны…

– У нас по ориентировкам банда проходит – продолжила она – в ней кроме матерых уголовников студент из МАИ есть. А МАИ это что? – подняла она палец – это Московский Авиационный Институт.

– Хороший вариант – поразмыслив, признал я – для всех полутруп, а сам по ночам народ грабить. И не подкопаешься, пока не поймали.

– Да. Одна только незадача: они в Москве и области промышляют, а ты тут, в Калинине. Сто пятьдесят километров туда, потом столько же обратно. Не успеть за ночь. Да и прежде поговорила я с Успенским – вздохнула она – никак ты не можешь быть им.

– Ладно, отвлек ты меня – вернулась к документам она – заполнять-то графы надо. Если не помнишь, то давай придумывай.

– В смысле? – не понял я.

– Ну фамилию и отчество – пояснила она – мне же графы заполнить надо. Кем хочешь быть? Калинин Вячеслав Андреевич – вполне хорошо звучит к примеру!

– Не, Калинин это слишком почетно – я с трудом сдерживал внутренне «получилось» – кто я и кто он? Новую жизнь лучше начинать все-таки на каком-то базисе. Вот где меня нашли? Ну место?