Трон тени - Векслер Джанго. Страница 18

Она зябко поежилась, не в силах сдержать дрожь.

Кора комочком сжалась в кресле. Сартон немигающим взглядом впился в Дантона, а Бен смотрел на Расинию с выражением, весьма похожим на безграничное обожание.

Долгое время никто не произносил ни слова.

— Итак, — наконец очнулся Фаро, — кто же он? Волшебник? Демон? Простому смертному такое не под силу. Откуда он знает, как надо говорить?

Мауриск опять фыркнул:

— Эти мне церковные бредни…

— Мне нет дела, кто он такой, — прервала их Расиния. — Колдун, демон или нечто иное — неважно. Он нужен нам. Он может стать тем самым символом, который мы так долго искали.

Кроме того, добавила она мысленно, я не в том положении, чтобы отвергать сверхъестественную помощь. Быть может, сущность, которая обитает в Дантоне, была навязана ему точно так же, как ей самой. При мысли об этом Расиния ощутила прилив сострадания к косматому здоровяку.

— Возможно, — протянул Мауриск. В голосе его прозвучали новые нотки. Он уже обдумывал перспективы, которые открывал перед ними дар Дантона.

— Ему нужно будет найти жилье, — сказала Расиния.

— Я этим займусь, — отозвался Фаро, не сводя глаз со здоровяка.

— Отлично. — Расиния замялась. — Не мог бы ты также… привести его в пристойный вид?

— Он и впрямь смахивает на чокнутого попрошайку, — усмехнулся Фаро. — Хорошо, я об этом позабочусь.

Расиния повернулась к остальным:

— Бен, твоя задача — место для выступления. Что–нибудь пока не самое людное. И чтобы там были пути отхода на случай, если что–то пойдет не так. Мауриск и Сартон, за вами текст. Вы будете писать для простого народа, так что не увлекайтесь ссылками на классику и помните, что не все знают наизусть «Права человека».

Кора подняла голову. Глаза ее покраснели, на щеках еще видны были влажные следы слез, но она уже улыбалась до ушей.

— Можно, я буду продавать билеты? Мы сколотим на этом целое состояние!

— У нас уже есть состояние.

— Так сколотим еще одно. — Девочка пожала плечами. — Ладно, нет так нет. В другой раз.

Собрание длилось до трех утра. В комнате было жарко и сыро, точно в прачечной, да и снаружи, на улице, оказалось немногим лучше. Заговорщики расходились по очереди, и каждый отправлялся своим путем кроме Фаро, Расинии, Коры и Дантона.

— Послушай, — обратилась Расиния к Дантону, — я хочу, чтобы ты пошел с Фаро. Он подыщет тебе место для ночлега и достанет много еды. Пожалуйста, слушайся его, пока я не вернусь.

Дантон добродушно кивнул, слегка пошатываясь на ногах. За вечер он ухитрился влить в себя неимоверное количество нива.

— Само собой, Принцесса.

Расинию внутренне передернуло. Она уже просила Дантона не называть ее так, но просьба, влетев в одно ухо, тут же благополучно вылетела из другого, явно не оставив никаких следов.

— Ладно, — вслух сказала она. — Фаро, ты уверен, что справишься?

— Еще бы! — ухмыльнулся тот и бодрым шагом покинул гостиную. Дантон потрусил следом, как послушный щенок.

Расиния повернулась к Коре. Девочка уже умылась, но глаза у нее по–прежнему были красные.

— Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно! — с воодушевлением заверила Кора. — Все дело в той речи. В жизни не слыхала ничего подобного. — Она помотала головой, словно отгоняя наваждение. — Ты и в самом деле думаешь, что это магия?

— Понятия не имею, да и, по правде говоря, мне безразлично, — улыбнулась Расиния. — Ты что же, никогда не видела «Крушение»? Надо будет как–нибудь взять тебя на спектакль. В Королевском театре Иллиана сейчас играет Леонард Виншафт — говорят, он бесподобен.

Она произносила это, а сама гадала, сможет ли еще хоть когда–то наслаждаться «Крушением» так, как наслаждалась прежде. Разве сумеет другой актер сравниться с Дантоном?

Боже милостивый. С минуту, покуда Кора надевала плащ, Расиния неотрывно смотрела вслед Дантону.

«Он же всего лишь оружие, верно? Всего лишь бомба, которую мы в нужный момент установим, подожжем фитиль — и будем надеяться, что нас не накроет взрывом…»

Девушки вместе вышли из гостиной и распрощались на пороге «Синей маски». Расиния дождалась, пока Кора повернет за угол.

— Ты не поверишь, что со мной сегодня произошло, — сказала она.

Из сумрака возникла Сот. Платье горничной она сменила на рабочую униформу — черную, однотонную, почти неразличимую в темноте и туго перетянутую ремешками, чтобы не выдать себя шорохом ткани.

— Пришли вести из дворца, — сказала Сот.

Расиния задохнулась.

— Отец?..

«Слишком рано, господи, слишком рано! Мы еще не готовы!»

И тут же ее с головой накрыла жаркая волна нестерпимого стыда. «Отец умирает, а я думаю только о…»

— Нет, — ответила Сот. — Прибыл Вальних.

Уже? — Принцесса озадаченно нахмурилась. — Я думала, его ждут не раньше следующей недели.

— Очевидно, он оставил полк, чтобы скорее добраться до Вордана.

— Что Паутина?

— Гудит.

Расиния улыбнулась в темноте.

Глава четвертая

Маркус

В глубине души Маркус никогда не понимал, к чему высшим офицерам устраивать смотр рядового состава. Сержант — другое дело, ему имеет смысл время от времени строить подчиненных и проверять, в порядке ли их экипировка, но капитана недочеты в обмундировании солдат, как правило, не касаются. В военной академии он знавал офицеров, которые любили изобразить ревнителей строгой дисциплины и впасть в ярость от какого–нибудь пустяка, просто чтобы продемонстрировать, что с ними шутки плохи, — однако подобные сцены, по мнению Маркуса, не стоили затраченных усилий.

Сейчас он с радостью обошелся бы без этой церемонии, но его новые подчиненные явно были настроены иначе — и вот, всего через час с небольшим после официального вступления в новую должность, Маркус вышагивал вдоль строя стоявших навытяжку жандармов. Рядом двигался вице–капитан Алек Гифорт, исполнявший обязанности командира жандармерии с тех пор, как был отправлен в отставку предыдущий министр военных дел. Вице–капитан, похоже, знал имя и послужной список каждого из тех, кто стоял перед ними, и покуда Маркус шел вдоль строя, принимал четкие уставные приветствия, уставно кивал и улыбался, его спутник не умолкал ни на минуту:

— Шестовой Галлоус, сэр.

«Шестовыми» в жандармерии, судя по всему, именовали рядовых — в честь длинных деревянных шестов, служивших им и оружием, и знаками отличия. Рослый широкоплечий жандарм, на которого указал вице–капитан, застыл, вытянувшись по стойке смирно. На его груди блестели два наградных знака — Маркус таких прежде не видел.

— Получил Синий крест за отвагу при подавлении бунта на Рынке плоти в ноль пятом году.

Шестовой Галлоус вытянулся еще сильнее, и Маркус почувствовал, что от него явно чего–то ждут. Он кашлянул, прочищая горло.

— Молодец, — сказал он.

И, видя, что этого недостаточно, добавил:

— Рад, что в наших рядах есть такие бравые парни.

— Так точно, сэр, — отозвался Гифорт, увлекая капитана дальше. — Сержант Мурн, наибольший срок службы в чине сержанта за…

И так далее. Глядя на непривычно зеленые мундиры, Д’Ивуар никак не мог отделаться от забавного ощущения, будто он в другой стране: высокий гость, обходящий ряды местного почетного караула. Он то и дело одергивал собственную форму, досадно тесную, отделанную золотым галуном и позолоченными пуговицами. Одно утешение — на мундире имелась петля для личного оружия, так что он смог надеть свою привычную кавалерийскую саблю.

Наконец они прошли весь строй, и Маркус приказал Гифорту распустить людей. Жандармы удалились шеренгой по одному, и офицеры остались вдвоем.

— Благодарю, вице–капитан, — произнес Д’Ивуар. — Это было весьма… познавательно.

— Так точно, сэр.

Гифорт стоял, заложив руки за спину и всем своим видом являя воплощенную готовность к действию. Он был значительно старше, с проседью на висках и в аккуратно подстриженной бородке. По дубленому морщинистому лицу было видно, что большую часть жизни этот человек провел на открытом воздухе. Маркус все еще пытался понять, что представляет собой его заместитель.