Схватка (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич. Страница 28

Впрочем, потери кипчаков от "дружественного огня", как кажется, не очень-то и волнуют военночальников поганых. Вон, уже валяются среди надолбов несколько половцев с торчащими из спины татарскими срезнями...

Однако моё относительное спокойствие продлилось недолго. С соображалкой у десятников и сотников поганых все в порядке:! Довольно быстро смекнув, что пока спешенные нукеры потеснят нас, тумен успеет обильно умытся кровью, командиры агарян изменили тактику. И пока часть ворогов по-прежнему лезет в самоубийственную атаку, иные, словно муравьи обцепили торчащие из песка и жирной, размокшей земли колья, расшатывая их!

Таким макаром они довольно быстро расчистят нашу засеку...

— Труби, Первак! Труби атаку!!! Вои!!! Не жалеть!!!

— Не жале-е-е-ть!!!

Рев стоящих вблизи меня суздальцев, разом подхвативших боевой клич ратников владимирской земли, совпал с ревом боевого рога, не оставляя сомнений прочим отрокам младшей дружины! Все, как один, ратники подались вперёд, навстречу татарам — и я оказался в числе первых...

Удар!!! Упавшую сверху саблю встречаю поднятым щитом, одновременно выбрасывая руку под ним в коротком, резком выпаде. Непривычно светлая сталь харалуга холодно свернула, устремившись навстречу врагу — и в следующий миг сжимающую рукоять кисть дернуло от сопротивления. Клинок вошёл в грудь вскрикнувшего татарина, пронзив плетёный щит-калкан и вражью плоть... Сзади что-то яростно выкрикнул гридень, прикрывший мою спину и обходящий первый столб надолбов справа — а я шагнул в брешь между кольями, обходя препятствие слева. Раззявив рот в яростном кличе, на меня ринулся второй татарин...

Удар!!! Этот кипчак попытался уколоть чуть искривленным клинком — но выбросив щит навстречу, я тут же развернул корпус, встав к поганому полубоком. Степняцкая сабля лишь скользнула по коже, обтягивающей доски защиты, провалив врага в удар... В то время как мой меч, описав короткую дугу над головой, обрушился сбоку на шею половца!

Ещё один шаг вперёд — и я резко приседаю, пропуская над головой стремительно свекнувший палаш, одновременно с тем полсонув мечом под щит атакующего. Закаленная в самых лютых морозах и фактически легированная метеоритным железом сталь без труда рассекла стеганый халат степняка и низ его живота... Рывок! Я распрямляюсь насколько возможно быстро, встречая очередного врага ударом щита в щит, заставив его пошатнуться — и следом колю мечом сверху вниз. Прямой клинок прошёл над кромкой калкана и впился завопившему врагу в район ключицы...

— Бей!!!

Я подбадриваю себя единым для большинства русичей кличем, сделав ещё один шаг — влево, к очередному врагу. Справа же меня прикрывает очередной гридень, следующий до того за спиной... Подставив щит под летящую к горлу саблю, я от души рубанул навстречу — но плетёный из лозы калкан выдержал мой удар... Ещё один шаг — и одновременно с тем я выбрасывую левую руку вперёд, толкая противника щитом. И вновь рублю сверху-вниз, в этот раз вложив в удар едва ли не всю силу и ярость! Половец перекрывается калканом, для верности воздев над головой и довернутую плоскостью саблю... И именно на степняцкий клинок приходится удар харалужного меча! Жалобно звякнул металл вражеского оружия, перерубленного хоролодью, отчаянно вскрикнул татарин, чья кисть и половина предплечье отлетели в сторону, отсеченные моим ударом...

— Бей!!!

Схватка меж надолбов, естественным образом распавшаяся на множество одиночных поединков, завершилась закономерной победой русичей. Отроки младшей дружины лучше защищены — хотя бы кольчугами — им привычнее драться на земле, они мотивированнее и банально физически сильнее большинства степняков. Не говоря уже о выручке профессиональных воинов... Потому до первого ряда надолбов, уже вырванных из берега, мы дошли относительно быстро — а вот здесь столкнулись с напирающей навстречу толпой поганых...

— Щиты! Сцепить щиты!!!

На мою защиту обрушилось сразу несколько ударов сабель, заставив щит опасно затрешать, прилетело и справа... Я чудом успел подставить под саблю плоскость собственного клинка, подняв руку и развернув меч острием к земле...

Удар!!!

Левая половина головы буквально взорвалась острой болью, перед глазами ярко сверкнуло; я понял, что падаю уже перед самым ударом об землю! Кажется, даже успел мысленно попрощаться с женой и сыном, ожидая, что меня добьет батыр с булавой, отправивший в нокдаун — или кто из прочих степняков... Но добивающего удара не послеловало. Вместо этого прямо надо мной раздался оглушительно громкое, яростное:

— Не жале-е-е-еть!!!

И лязг встречающейся стали, и треск щитов... Кто-то сильный помог мне встать — и как только зрение прояснилось, я узнал оставшегося подле меня "ординарца", упросившего не отправлять его в тыл... Благодарно кивнув Перваку, я развернулся к сражающимся русичам, пока ещё лишь тонкой, готовой вот-вот порваться цепочкой сдерживающей поганых...

— Стена щитов!!! Стена щитов!!!

Сам я шагнул к суздальцам, подпирая собственной защитой спину сражающегося впереди ратника. Вот он размашисто рубанул чеканом, излишне проваливаясь в удар... И тут же к его голове справа полетела кипчакская сабля! Но сделав выпад мечом, я встретил вражеский удар, спас соратника... Кто-то подпер щитом и мою спину — а очередной мой укол через голову суздальца нашёл цель, ранив кого-то из поганых!

Выждав ещё десяток-другой секунд и выбрав момент, когда строй русичей перед надолбами вырос до черырех рядов, я закричал, насколько возможно громко:

— По моему приказу! Все вместе!! ШАГ!!!

С небольшим промедлением вся стена щитов русичей стронулась с места, тесня ворога — стронулась как один, единой ратью!

— ШАГ! Ещё ШАГ!! ШАГ!!!

Поганых больше, в несколько раз больше — но они поднимаются вверх по топкому, а где и скользкому берегу — и прут толпой, не строем. А русичи разом теснят их стеной щитов, шагая синхронно, под мои команды! И на четвёртом шаге-ударе теснимые "черепахой" дружинников татары начали просто падать на землю, на своих товарищей, в воду...

— Добивай!!!

Но вои все понимают и без моей команды. Отвесно рухнули вниз секиры, круша черепа и отсекая поднятые руки, взметнулись мечи, пронзая поганых насквозь...

— Щиты!!! Щиты над головами!!!

Чуйка, а точнее сиреной взвывшее чувство опасности меня не подвело — монгольские лучники, все же прекратившие обстрел во время ближнего боя с половцами, с секундным опозданием обрушили град срезней на наши головы! Но большинство ратников уже успели вскинуть щиты, спасаясь от стрел...

Темник Шибан с нарастающим нетерпением и раздражением смотрел на бой у засеки орусутов, выросшей над самой рекой. Его буквально оскорбляла смелость врага, с горсткой нукеров бросившего вызов его тьме. И ведь при этом не сдающегося, не дрогнувшего, не истребленного врага, умело навязавшего чингизиду ход боя на своих условиях! Брат ларкашкаки уже понял, что кипчаки не смогут прорвать строй орусутов, что их натиск приведёт лишь к потерям — потерям нукеров, потере времени... Но если мужей старого монгольского врага Шибану было нисколько не жаль, то время он ценил...

— Пусть кипчаки выходят из боя. Пусть покоренные батыры народа асутов, зихов, грузин спешатся — и добудут победу!

Всего парой мгновений спустя гонцы-туаджи уже несли волю чингизида вождям покоренных, яростно подгоняя плетями самых быстрых скакунов тумена...

Меня нисколько не обмануло ни отступление половцев, отброшенных нашей атакой от надолбов, ни притворное молчание лучников врага. Противник перестраивался... И все же я был рад короткой передышка, позволившей отдышаться, восстановить силы, отвести в тыл раненых... Был рад ровно до того мгновения, когда увидел на противоположном берегу речки спешивающихся всадников. Рослых, русых или рыжих, всех поголовно в шеломах и бронях — чешайчатых или же кольчугах — да с мечами, саблями, копьями... Уцелевшие во время монгольского завоевания, опытнейшие воины алан, касогов и грузин, поставленные в единый строй жестокой волей монголов.