Схватка (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич. Страница 3
…Уже много позже Даниил Романович узнал, что суматошное бегство половцев сквозь ряды пытающихся пропустить их северян смешало порядки Черниговского и Курского полков. И что наседающие им на плечи татары с ходу ударили по русичам, не дав выстроить стены щитов... Ополченцы городских полков и боярских дружин приняли страшный бой в рассеянном строю — и были разбиты.
Однако многие из них бежали — бежали к ладьям на Днепровском берегу. И черниговские, и смоленские ратники, преследуемые на Залозном шляхте татарами… Под прикрытием бросившихся наперерез поганым конных дружин Смоленска и Чернигова, пешцы уже в степи построились «ежами», окружив себя стеной щитов и копьями. Медленно побрели они к вожделенному берегу, поминутно теряя соратников и родичей от частых и метких монгольских срезней… Множество раз наскакивали на орусутов поганые, пробуя на прочность стену русских щитов! И каждый раз откатывались с потерями…
Но когда добрели вои до берега, то многоголосный стон горя исторгли их уста! Ибо нашли они свои ладьи порубленными, подтопленными — и такое близкое спасение, как многим из них казалось, обернулось очередным страшным испытанием… Воям предстоял пеший путь до самой границе русских княжеств, десятки верст под палящим солнцем — и татарами за спиной!
Стоит ли говорить, что вернулась домой лишь жалкая горстка черниговских и смоленских воев?! И ведь с тех пор доселе крепкое Смоленское княжество стало уступать воинственным литвинам, не имея сил сдерживать натиск разоряющих порубежье разбойников.
Никогда уже более оно не восстановит прежней ратной силы…
Схожая участь постигла и Киевское княжество. Князь Мстислав Романович «Старый» собрал весьма мощную рать в семь тысяч воев. И в отличие от прочих князей он не пренебрег поражениями ясов и половцев, да смутными, но страшными слухами из далекого Хорезма о новом, могучем враге… Также не купился Старый на относительно легкие победы над передовыми отрядами татар — а потому и не пытался искать победы в открытом поле. Еще перед битвой он поднял дружину и ополчение на каменистый кряж, возвышающийся над рекой, окружив свой лагерь стеной из телег.
А где было возможно — приказал ставить и надолбы.
На глазах киевлян татары последовательно разбили половцев, галицкую и волынскую рати, смяли, сокрушили черниговские и смоленские полки. Прийти на помощь соратникам Мстислав Романович не захотел — а может быть, просто и не успел, не смог…
Но оставшись в одиночестве, киевляне три дня продержались под натиском татар. Густые обстрелы лубчитен они пережидали, спрятавшись под телегами или прикрывшись щитами. А после — отчаянно отбивали штурмы спешившихся степняков, остервенело рубя их секирами на длинных рукоятях и сбрасывая поганых со стен гуляй-города ударами палиц и копий! А татар, пытающихся поджечь телеги, разили сулицы, метко и ловко метаемых русичами — и стрелы отроков младшей дружины да черных клобуков.
Однако какую же страшную муку испытывали киевляне, глядя на воды влекущей их Калки — такие близкие, но такие недосягаемые…
Поняв, что победить силой не выходит, Субэдэй пошел на хитрость: он отправил к Мстиславу Романовичу воеводу бродников Плоскиню, пообещав ему, что если русичи сдадут оружие, то татары не прольют и капли их крови! Плоскине, присоединившемуся к агарянам со своими бродниками, еще когда те сражались с половцами, пришлось выполнять требование нойона — но он не лукавил, целуя крест на том обещании, что дал ему хитрый монгол…
Субэдэй не обманул — сложивших оружие киевлян не рубили, а начали давить, пируя на их спинах! И именно в момент расправы над киевлянами к Калке подошел отряд богатыря Александра Поповича, в числе дружинников которого был и его щитоносец Тороп, и рязанский богатырь Добрыня Золотой Пояс, и славный Еким Иванович, и прочие рязанские да владимирские ратники… Числом их было всего семь десятков витязей.
И все семьдесят смело ударили по татарам, не ожидающих появления врага и беснующихся над безоружными русичами! Стрелой вонзился богатырский клин в самую тьму ворогов, и едва ли не прорвался до ставки темников! Но теряя ратников с каждой пядью пройденной ими земли, все до единого богатыри пали в схватке с тургаудами…
Киевское княжество, потеряв большую часть своих ратников, так и не возродило былую мощь, повторим сим судьбу Смоленска.
Глава 2
Субэдэй повел заметно поредевшие после Калки тумены в земли Черниговского княжества, откуда ему пришлось спешно уходить: с северо-востока к стольному граду княжества подошло сильное владимирское войско (включая рязанскую дружину). К сбору ратей юго-западных княжеств владимирские вои не успели — на свое счастье! И счастье жителей Чернигова. Татары не решились еще на одну большую сечу — а вскоре и вовсе были разбиты булгарами в Бараньей битве. Но то уже совсем другой сказ…
Даниил же Романович, в душе сильно корящий себя за собственное малодушие, трусость и подлость, с тех пор сильно ожесточился, огрубел сердцем, в борьбе с голосом совести в своей душе. И ему удалось его победить — не иначе как позабыв про жалость и сожаления…
Но с тестем с тех пор у него не было мира. Пусть не сразу, но после катастрофы на Калке Даниил Волынский и Мстислав Удатный начали вражду, длившуюся едва ли не до самой смерти Удатного. Под конец же своей жизни последний принял схизму в попытке замолить многочисленные грехи — и оправдаться за десятки тысяч сгинувших по его вине русичей у урочища Липицы да на Калке, да в прочих междоусобных войнах…
То, что Русь заметно ослабела к появлению Батыя у своих границ — во многом заслуга именно тщеславного и необычайно гордого Удатного.
...Все эти воспоминания промелькнули перед глазами Даниила Волынского, после того, как он услышал предложение Михаила Черниговского, переданного галицким боярином Гордеем:
— Помоги мне в борьбе с сынами Всеволода Большое Гнездо — и я отдам тебе Галич. А татары помогут нам в сече!
При упоминании о татарах, воскресившем в памяти Даниила Романовича кошмарные картины разгрома на Калке, князь едва сдержался, чтобы не дать гневной отповеди боярину! Но, во-первых, Гордей Твердиславич был одним из немногих, кто пытался поддержать Даниила три лета тому назад. В те черные дни, когда прочие галицкие бояре после разгрома князя под Торческом, изгнали его из града, переметнувшись под руку Михаила Всеволодовича — бывшего врага, предлагающего ныне союз… А во-вторых, Даниил считал Галич своей родовой вотчиной и страстно желал собрать воедино Галицко-Волынское княжество! И ведь пятью годами ранее он сумел разбить венгров и освободить заветный град, возродив могучее княжество, созданное еще отцом…
Эх, если бы могучий отец остался бы жив, если бы не начал пустой вражды с ляхами, из-за которой так глупо и внезапно погиб… Кто знает — быть может, сегодня старший сын Романа Мстиславовича не о подачках вчерашнего врага размышлял, а привычно примерял на голову венец ромейского базилевса!
Сын порфиророжденной принцессы Анны и внук императора Исаака II Ангела, Даниил ведь имел законное право на Цареградский престол. А отцу, основавшему самое могучее в западной Руси княжество, силой забравшего Киев, много раз громившего половцев, в том числе и во Фракии (помогая ромеям), наверняка хватило бы верных воев сокрушить безбожников-латинян и поднять над Святой Софией Православный крест!
Особенно после того, как франкские рыцари-крестоносцы потерпели жестокое поражение от болгарского царя Калояна.
Несбыточные мечты…
— Михаил что же, из ума выжил? Или князю Черниговскому память отшибло, что Калку позабыл? Звать на помощь татар… Все равно, что лису прямо в курятник впустить!
Гордей, рослый и еще крепкий муж, хоть и заметно потучневший за последние годы, и сам неплохо помнил Калку — ибо был со своими воями подле Даниила в той страшной сечи. Но сейчас он только хитро сощурил зеленые кошачьи глаза, да улыбнулся в рыжую бороду:
— Поганые сами ищут нашего союза. А разве остались бы они в большей силе, то обратились бы к Мстиславу Всеволодовичу, смиренно прося о мире и помощи? Да, царь агарян Батый пришёл к Итилю с великим войском, раз разгромил Булгар и его многочисленных союзников, да прогнал половцев из степей. Но и потери в войне с булгарами и кипчаками какие понес?! Зимой напал на Рязань — но постоял под ее стенами не солоно хлебавши, и ушел, убоявшись владимирской рати! А уж летом, как примирились Юрий с Ярославом, взбунтовавшимся было против новоявленного базилевса, так Всеволодовичам и вовсе хватило ратников сокрушить поганых в самом Булгаре!