Босс для Ледышки (СИ) - Зорина Лада. Страница 28

— Доброе, — кивнула и осторожно, чтобы не поперхнуться, отпила из кружки.

Волков появился в поле моего зрения — в джинсах и футболке. Мой взгляд, будто приклеенный, задержался на рельефных мускулах плеч, пробежался вниз до самых запястий, потом вверх — к его хмурому лицу. Чёрт знает, как растрёпанные волосы и небритость делали Волкова ещё привлекательнее, но факт оставался фактом.

И вчера этот мужчина собирался меня поцеловать…

Боже, Миронова, что ты творишь?!

Я буквально силой заставила себя оторвать от него взгляд и уткнуться в кружку. Мне пора отсюда уезжать. Срочно. Сейчас.

Волков гремел посудой — доставал кружку и сахар для своей порции кофе. Я хлебала свой так, будто две недели просидела без воды.

— Снег прекратился, — не оборачиваясь, проинформировал он.

— Да. Уже не идёт, — вряд ли я соображала, что отвечала. Но хоть что-то, только бы не молчать.

— Если до обеда не позвонят, я их сам наберу. Узнаю, как там дела на перевале и вообще, — Волков обернулся, поставил свою кружку на столешницу, опустился на стул напротив меня.

— Я проверяла новости и ничего не нашла по обстановке.

Волков пожал плечами, мол, ничего удивительного.

— Праздники, — кратко озвучил он свою мысль.

— Ага, — ещё короче прокомментировала я.

Пауза не затянулась надолго. Он отхлебнул из своей кружки, и я всем телом почувствовала на себе его внимательный взгляд, но отчаянно делала вид, что ничего не замечаю.

— Я не знаю, ожидаете ли вы от меня извинений, — начал Волков, и мне захотелось вскочить из-за стола и вылететь из кухни. — Но я не думаю, что это будет правильно. Как минимум по двум причинам.

— Вот как? — выдавила я из себя и сжала в руках кружку, чувствуя, как всё внутри завибрировало от напряжения. — Поделитесь?

Волков сделал новый глоток, с преувеличенной осторожностью опустил свою кружку на стол:

— Во-первых, я не сделал ничего такого, о чём теперь сожалею. А во-вторых, просить у женщины прощения за поцелуй… хм… несостоявшийся поцелуй — это всё равно что оскорбить.

— Звучит… прямо по-рыцарски, — пробормотала я, не сразу сообразив, что произнесла это вслух.

Волков посмурнел:

— Иронизируете?

— Н-нет. Нет, — кажется, я умудрилась задеть его эго. Он ведь наверняка говорил искренне.

— Впрочем, спорить бессмысленно, — отозвался он. — Уж точно не со знатоком по рыцарским поступкам.

А вот это была ирония. Я уставилась на него, вмиг растеряв всю свою робость.

— Расшифруете?

Синие глаза встретили мой взгляд — впервые со вчерашнего вечера.

— Да нечего тут расшифровывать. Я о вашем подвиге в прошлом году.

Он это серьёзно? Это что, какая-то месть за вчерашнее?

— Я теряюсь в догадках, Андрей Владимирович, вы меня похвалить или оскорбить решили?

Я с готовностью неслась навстречу новой склоке — она давала возможность выпустить на волю скопившиеся внутри эмоции, которые захлёстывали с головой. Вытащить их из себя и пустить в расход как угодно, пусть даже в очередной ссоре. Наплевать.

Он вздохнул и качнул головой:

— И в чём вам здесь померещилось оскорбление?

— Хотя бы в том, что вы мне опять этот чёртов корпоратив припоминаете. Он на мне уже как клеймо. И вообще, с каких пор рыцарство — это проблема?

— С тех самых пор, когда оно всё запутало и усложнило, — его голос звучал глухо и тяжело, своими словами он будто припечатывал меня к месту.

— Н-не уверена, что понимаю…

— Конечно, вы не понимаете, — с непонятной горечью усмехнулся Волков. — Откуда бы вам понимать…

— Ладно, пусть не понимаю, — раздула ноздри я. — Но вы вообще-то не так уж далеко от меня ушли.

— Поясните.

— А разве вы поступили не по-рыцарски? Оставили меня на должности. Даже премии не лишили. Почему вы это сделали?

Волков, склонившийся было над своей кружкой, снова поднял на меня глаза. Посмотрел в упор:

— А вы сами не догадываетесь?

Я сглотнула, смалодушничала и отвела взгляд. Зря, зря, зря я его об этом спросила. Волны жара так и захлёстывали меня до самой макушки. Он не может этого иметь в виду. Просто не может. Такое в голове не укладывалось. Даже если сейчас он на что-то и намекал, то… никак не тогда. Не мог он тогда что-то такое ко мне испытывать. Просто не мог!

— Почему вы молчите? — его голос зазвучал жёстко, требовательно.

Всё вокруг неуловимым образом менялось и как будто безвозвратно. Не менялось только моё стойкое убеждение в том, что я всё понимала неправильно. Я неверно считывала его намёки.

— Я… не знаю, что сказать. Я не уверена, что понимаю.

— А я не верю, что вы настолько наивны.

Лицо моё уже натурально горело. Да просто вообразить себе, что я сейчас озвучу свою безумную догадку… лучше тут же, не слезая со стула, свалиться замертво.

— Вы меня не уволили, потому что я хороший работник.

— Отличная попытка, — усмехнулся он, без капли веселья. — Ещё варианты будут?

Я начинала ощущать себя загнанным в угол зверем, которому перекрыли все пути для отступления.

Мои пальцы, сжимавшие кружку, побелели от напряжения. Казалось, ещё мгновение, и я начну задыхаться.

— Да не может этого быть! — вскинулась я и подскочила со стула. — Не могли вы этого сделать из-за…

Он поднялся вслед за мной, только медленно, почти угрожающе. И по-прежнему не сводил с меня глаз:

— Из-за?..

Я схватила кружку и пошагала к раковине. Дёрнула смеситель, едва не забрызгав водой всё вокруг и… ничего больше сделать не успела.

Справа от меня к смесителю протянулась рука, опустила рычаг, перекрывая воду, и легла рядом на умывальник. Вторая рука опустилась слева от меня на столешницу.

Я замерла, позабыв, как дышать.

Я чувствовала его всем своим телом, каждой клеточкой, хоть он ко мне и не прикасался. Его тёплое дыхание щекотало мне шею, разгоняя по коже мурашки. Пришлось на мгновение прикрыть глаза, чтобы сосредоточиться.

— Этого не может быть, — прошептала я, — не может быть… всерьёз.

— Вы будто пытаетесь обесценить то, что я к вам испытываю, — низкий хриплый голос звучал слишком близко, был слишком осязаем, чтобы отмахнуться от произносимых слов.

— Я вам не верю, — всхлипнула я. — Н-не могу в такое поверить.

И он не стал пытаться меня переубеждать, не стал ни на чём настаивать.

После недолгой паузы он заговорил так, будто прежнего диалога и вовсе не было.

— Вы сидели у самого входа, в конце очереди, — его ровный голос не соответствовал тому, о чём он говорил. Всё это звучало как признание. Или исповедь. — Синяя кофта. Серые джинсы. Чёрные туфли. Чёрная резинка в волосах. Волосы собраны в хвост. Вы волновались, то и дело перебирали в своей папке бумаги. Наверное, переживали, что чего-то не хватает или что-нибудь забыли.

У меня даже рот приоткрылся от неожиданности. С явным опозданием до меня начинало доходить, о чём он говорит.

Моё собеседование в Volkoff Company…

— День был пасмурный. Шёл дождь. Вы пришли без зонта.

Ощущение реальности происходящего ускользало от меня, возвращая в тот самый день. Я-то его помнила, понятное дело, но чтобы и Волков…

— Вы зашли в кабинет четырнадцатой. Я помню номер напротив вашей фамилии в списке. Выглядели хмурой, немножко уставшей, но собранной, решительной даже… Вы никогда не пытались произвести впечатление, Евгения Станиславовна.

То, как он произносил моё имя… будто гладил. Я попыталась проглотить застрявший в горле ком и вдохнуть поглубже. Не получилось.

— И это первое, что меня впечатлило. Вы не рисовались, не рекламировали себя, не продавали.

Я качнула головой, едва отыскав в себе силы ответить:

— Вас… не было. Вас там не было. На моём собеседовании.

— Был, — шепнул он мне в волосы, и вдоль моего позвоночника прокатилась волна щекочущего озноба, от которой ослабели ноги. — Я сидел за столом сбоку от вас, пока зам моего отца с вами беседовал. Вы даже не посмотрели в мою сторону.