След Полония - Филатов Никита Александрович. Страница 41
Снова дало о себе знать чувство голода — на этот раз вместе с абсолютно естественным желанием выпить. Виноградов проверил наличие бумажника, на всякий случай переложил во внутренний карман пиджака российский паспорт и потянулся за ключами…
Из номера он выходил не то чтобы с опаской, но и без малейшей уверенности в собственном будущем.
Однако ни полицейских детективов из Скотленд-Ярда, ни громил с пистолетами за дверью не оказалось, и это само по себе было не так уж плохо.
— Добрый вечер, мисс!
— Добрый вечер. Как поживаете?
— Великолепно.
На этот раз улыбка девушки-портье показалась Виноградову не слишком естественной.
— Меня никто не спрашивал?
— Нет, сэр. Никакой информации.
— Если кто-то будет звонить — сообщите, что я скоро вернусь.
— Обязательно, сэр. Всего доброго!
— До свидания.
Нет, не то чтобы он был испуган, обижен или огорчен бесцеремонным вторжением в свою личную жизнь. Виноградов давно уже приучил себя относиться к издержкам шпионской профессии без особых эмоций, но все-таки…
Конечно, он не испытывал удовольствия от сознания, что кто-то посторонний может сунуть нос в твои вещи. Однако и не слишком печалился по этому поводу — главное, чтобы потом все положили на место и ничего не испортили.
А то, помнится, в Шарм-эль-Шейхе какие-то типы из местной охранки не только переворошили чемодан Виноградова снизу доверху, но еще и умудрились разлить прямо на одежду бутылку выдержанного кубинского рома, которую он купил в аэропорту. Любимая электробритва Владимира Александровича после этого случая, кстати, тоже перестала работать…
Расположенный к северу от гостиницы «Континентал», совсем рядом с ней, район Холборн — или Хобан, как его называют сами лондонцы, — поздним вечером выглядит совсем иначе, чем среди бела дня.
В рабочее время все улочки и дворы здесь заполнены весьма специфической публикой: адвокатами, прокурорами и судьями, некоторые из них даже не снимают париков и мантий, выходя из зала заседаний, — совсем рядом расположен Верховный королевский суд, где слушаются самые важные гражданские дела. Включая, кстати, проваленные российской прокуратурой дела об экстрадиции Олигарха и Ахмеда Закатова.
Присутствовать на судебном заседании может практически каждый. Если, конечно, его не смущают неторопливая и внимательная проверка документов, а также личный досмотр, по продолжительности и тщательности не уступающий тому, что устраивают после одиннадцатого сентября службы безопасности авиакомпаний перед трансатлантическим перелетом.
К тому же только здесь, пожалуй, еще можно встретить настоящие английские инны шестнадцатого века — бывшие университеты-гостиницы для изучающих право студентов, внешним видом больше всего напоминающие казармы и следственные изоляторы. Здесь в свое время помощником адвоката работал сам Чарлз Диккенс, не слишком почтительно называвший собратьев по ремеслу «червями в орехах».
Виноградов прочитал в путеводителе, что и теперь в этих иннах по большей части располагаются адвокатские бюро, но пообщаться днем с кем-либо из английских коллег, чтобы проверить эту информацию, ему так и не удалось, а по вечерам романти-веский средневековый Холборн полностью предоставляется в распоряжение отдыхающей публики…
Владимир Александрович неторопливо шел по мощеной мостовой и при свете стилизованных под старину фонарей разглядывал каменные гербы на стенах. 1Йе-то здесь же, неподалеку, должна быть еще и самая старая в Лондоне церковь Темпль, построенная восемьсот с лишним лет назад рыцарями ордена тамплиеров — круглая, наподобие Иерусалимского храма Гроба Господня…
Виноградову все здесь нравилось.
Все нравилось — кроме, пожалуй, двух типов, которые увязались за ним от гостиницы.
И еще, пожалуй, кроме вон той темно-синей «тойоты» — она уже несколько раз попадалась на глаза…
У станции метрополитена, на оживленном перекрестке Грейз-Инн-роуд и улицы Хай-Холборн, Владимир Александрович нашел автобусную остановку и сделал вид, что разговаривает по мобильному телефону:
— Алло? Алло? Не слышу…
Прозрачный павильон автобусной остановки, в отличие от лондонских телефонных будок, вовсе не был обклеен красочными предложениями разнообразных сексуальных услуг и фотографиями соблазнительных полуобнаженных красавиц. Вместо них в ожидании общественного транспорта люди вынуждены были довольствоваться созерцанием схемы автобусных маршрутов.
— Вот, блин, твою мать!
В левом верхнем углу на схеме, чуть повыше человеческого роста, темнели две параллельные небольшие, но очень отчетливые полоски, проведенные то ли маркером, то ли губной помадой.
— Дерьмо…
Владимир Александрович убрал в карман мобильный телефон и, будто в задумчивости, тронул линии пальцем — судя по всему, они были нарисованы совсем недавно и даже не успели высохнуть.
Условный сигнал означал чрезвычайную степень опасности.
Возвращаться в гостиницу, значит, нельзя?
В подобной ситуации Виноградов бывал всего дважды, и ничем хорошим для него это никогда не заканчивалось.
Хорошо, что билеты и паспорт с собой.
Жаль, конечно, подарков и сувениров: английского чая в красивой коробочке с видами Лондона, галстука из торгового центра «Маркс и Спенсер», а особенно — мелочей, специально купленных в неприлично дорогом, хотя и стильном универмаге «Харродз» дочерям и жене.
Что же делать-то?
С одной стороны, по инструкции, при получении сигнала опасности Владимиру Александровичу надлежало немедленно явиться в родное посольство и сидеть там не высовываясь в ожидании дальнейших указаний.
В общем-то, до посольства Российской Федерации в Великобритании доехать совсем не сложно: Кенсингтонский дворец знают даже таксисты-индусы, а это — напротив, через дорогу. От станции подземки «Ноттинг-Хилл-Гейт» тоже близко. Но с другой стороны, поздним вечером, да еще в выходные все равно попадешь внутрь не сразу: пока бдительная охрана разберется, что к чему, пока кто-нибудь свяжется с дежурным оперативным сотрудником, который, в свою очередь, по команде доложит об экстренном случае своему руководству…
Владимир Александрович на миг отвернулся от схемы автобусного движения: так и есть, один из тех типов, что висели от самой гостиницы на хвосте, отирается совсем рядом, старательно изображая скучающего бездельника.
А второй где?
Ага, вот он — на противоположной стороне. Странно. От хваленой английской контрразведки Виноградов ожидал более профессиональных действий…
— Вам привет от Генерала.
— От какого генерала? — Странно, но, услышав произнесенную вполголоса, по-русски фразу, Виноградов не почувствовал особого удивления.
— Вы что, не знаете Генерала? — подняла брови симпатичная девушка, сразу же показавшаяся Владимиру Александровичу знакомой.
Девушка стояла почти вплотную к Виноградову, делая вид, что внимательно изучает схему маршрута и расписание движения автобусов.
— Наоборот. Я знаю их много… Иногда мне даже кажется, что слишком много.
Это было так не похоже ни на арест, ни на похищение, что Виноградов неожиданно для самого себя перестал волноваться.
А вот девушка явно очень нервничала.
Но еще больше нервничал тип из наружного наблюдения — он даже подошел на один или два шага ближе, стараясь разобрать содержание разговора.
— Могу сказать точнее: от московского Генерала, который перед поездкой сюда вручил вам вот это… — Девушка, стараясь действовать по возможности незаметно, продемонстрировала Владимиру Александровичу дешевую шариковую ручку, единственным достоинством которой была большая красочная эмблема какой-то международной компьютерной выставки.
— Это же моя авторучка! — почти искренне возмутился Виноградов. — Так это вы, значит, рылись у меня в номере?
— Нет Но я нарисовала вон те две полоски, которые вы только что рассматривали.
Наверное, посторонний и незаинтересованный слушатель принял бы их за парочку сумасшедших, самовольно покинувших лечебное заведение. Человек же, имеющий отношение к агентурной работе, не удивится: зачастую обмен паролями, условными фразами и жестами превращается в сцену из пьесы театра абсурда. Так что смешнее цирковых клоунов обычно выглядят только шпионы на первом свидании…