Любовь на капоте - Лактысева Лека. Страница 10

– Могу, но мало. Александр Аркадьевич – мужчина зрелый, ему под сорок. Уровень профессионализма оценить не могу: он передо мной автошоу не устраивал. Со слов администратора школы, в прошлом Казанцев – боевой офицер. Не «кабинетный» вояка. Человек сложный. И характер у него не сахарный, да еще и ранения, думаю, добавили.

– Что за ранения? – тут уже и Никита заинтересовался.

– Кит, я ж историю болезни Казанцева в руках не держала! – чуть не взвыла я. – Думаю, ранения серьезные были, раз человека раньше времени на пенсию отправили. Точно могу сказать, что была травма правой ноги – Александр Аркадьевич слегка прихрамывает на нее. Ну и справа шрамы на лице. Видимо, в то же время получены.

– Оу, а ты говоришь, рассказать нечего! – хмыкнул Никита. – А сама вон сколько интересного узнала.

– Просто к вопросам моих тренировок все эти моменты никакого отношения не имеют. Поэтому считаю их несущественными. Давайте уже закроем тему…

– Полин, ну ладно тебе! – это снова кум мой в беседу включился. – Ты хоть чему-то новому научилась за те два часа?

– Новому – научилась, – тут же переключилась я, благодарно глянув на Леху. – Теперь знаю, как почувствовать передний и задний бампер автомобиля, ощутить длину машины. Меньше шансов въехать в кого-нибудь.

– Отлично! Так держать! Если поедешь с нами в воскресенье на дачу – я тебе не только шашлыки, но и закрепление полученных навыков обеспечу! – посулил друг.

– А кто еще едет? – спросила я.

Тут же разговор свернул на обсуждение предстоящего отдыха, и я с облегчением перевела дыхание. Понимаю, что расспросы по теме учебы в «ЭргоДрайве» ждут меня в течение всего года, но, может, хотя бы личности господина Казанцева они больше касаться не будут. Я пока и сама не знаю, что об этой самой личности думать. И как у нас с Александром Аркадьевичем в дальнейшем общение сложится, тоже не ясно. Могу только предположить, что просто не будет. Хотя пищи для раздумий мне мой наставник предоставил немало, но поспешных выводов я делать не хочу.

6. Казанцев

Все три дня до второго занятия с новой ученицей я маялся. То гнал от себя воспоминания о Полине, то погружался в них целиком. То проверял себя: действительно ли по-прежнему возбуждаюсь, представляя себе ее длинные ноги, голый живот и высокую грудь, то пытался остыть, успокоиться, избавиться от напряжения, скручивающего низ живота...

Мысли о девчонке были подобны шатающемуся зубу: вроде только отвлечешься, только сосредоточишься на чем-то другом – и тут же непроизвольно начинаешь расшатывать и без того непрочно сидящий в своем гнезде кусочек плоти. И кусочек этот вроде твой, а вроде и нет. Потому что в любой момент может выпасть, вывалиться, стать отдельным от твоего организма предметом. Вещью, которую вроде бы и хранить глупо, и выбросить жаль.

Я запретил себе считать часы и минуты до очередной встречи. Но сознание непроизвольно отмечало: ага, уже вечер. А завтра останется на день меньше. Ага, уже утро. Вот еще день пролетит – и пятница станет на двенадцать часов ближе. С каждым часом мое напряжение росло.

Я разрывался между желанием вновь увидеть девчонку, злостью на нее за то, что она появилась на моем горизонте, лишив меня покоя, и благодарностью к ней за то, что вновь почувствовал себя мужиком, способным желать, вожделеть женской ласки.

Я чувствовал себя бомбой замедленного действия: во мне словно тикал, мигал цифрами встроенный таймер, отсчитывая мгновения до взрыва. Страшнее всего было думать о том, что взрыв запланирован на вечер пятницы, и накрыть взрывной волной может не только меня…

Где мое годами вырабатываемое самообладание? Где моя железная выдержка? Не подведут ли они меня снова, как подвели в понедельник? Видимо, не зря меня отправили на пенсию. Дело не только в железных суставах и металлических скрепах на костях. Что-то изменилось во мне самом.

Мне начало казаться, что моя жизнь стала похожа на езду в автомобиле с ненадежными тормозами. Едешь и не знаешь: сумеешь вовремя остановиться или нет. Сумеешь избежать столкновения – или влетишь в какое-нибудь препятствие со всей дури…

***

Как я ни ждал этого дня, как ни готовился к нему морально, но пятница настала неожиданно. Обрушилась на меня с утра давящим грузом ожиданий, опасений, болезненных воспоминаний. Время сошло с ума: оно то неслось галопом, то едва двигалось… Вечер неуклонно приближался.

Проводив предпоследнего на сегодня ученика, который катался на той же Шкоде Фелиции, я оставил машину у гаража и поднялся в свой кабинет на втором этаже административного корпуса, чтобы просмотреть кое-какие документы и промочить пересохшее горло парой глотков воды.

Без пяти минут шесть встал из-за стола, направился к выходу. Проходя мимо окна, непроизвольно взглянул на парковку. Там как раз остановился серебристый кроссовер Lexus RX. А из него бодро выпрыгнула она. Полина. Походкой «от бедра» направилась к ступенькам парадного крыльца.

Это было словно удар под дых. Словно подтверждение худших предположений, проникших даже в мои кошмары. Организм среагировал бурно: мой мужской орган дрогнул, начал тяжелеть и твердеть. А в глазах потемнело от убийственной мысли: даже если бы я решился хоть как-то обнаружить свой интерес к этой женщине – она наверняка отвергнет меня. Оттолкнет, не задумываясь. Что я могу предложить молодой девчонке? Той, которую привозят на занятия на ТАКОЙ тачке?

Работать, Казанцев, РАБОТАТЬ!

Соберись, тряпка! Иди и займись обучением этой… этой девицы, чтобы она не задавила колесами своего нового фольксвагена или такого вот джипа ни в чем неповинного пешехода. Чтобы не натворила бед. Хорошо хоть, она не настолько легкомысленна, чтобы разъезжать по городу, не умея толком управляться с подаренным ей автомобилем. А свои эмоции, Казанцев, засунь себе… Сам знаешь, куда.

Вот так, злясь, матеря самого себя и свою уродскую жизнь, я вышел из кабинета, спустился на первый этаж. Так и не встретив ученицы, дохромал до «Шкоды» и устроился на переднем пассажирском сиденье. Откинул голову на подголовник, закрыл на пару мгновений глаза, понимая, что меня вновь накрывает волной плохо контролируемой ярости. Чувствуя, как начинает дергаться уголок рта. Успел еще подумать, что моя ученица вновь увидит меня с перекошенной физиономией. И тут слева в открытое окошко услышал ее голос:

– Ну, привет, железный монстр!

Это она мне?! Кроме Жорика, в этом городе о том, что у меня два металлических сустава и железные пластины в руке, известно только паре врачей!

Как ОНА узнала? Откуда?!

Меня словно кипятком окатило – всего, от шеи до пят. Впервые за черт знает сколько лет на ресницах вскипела влага.

Ну да. ДА!!! Я и есть железный монстр.

– Очень остроумно, Полина, – проскрежетал я сквозь стиснутые зубы.

– Ой! Вы здесь?! – пискнула девчонка.

Мне не хотелось, чтобы она увидела сейчас мое лицо. Я всем телом повернулся вправо, потянулся к открытому окошку, чтобы высунуть голову из душного пространства кабины, глотнуть пусть пыльного, но все же свежего воздуха.

… И практически уткнулся лбом в лоб мой ученицы, которая в этот же момент склонилась к дверце. Ее пальцы, ища опоры, накрыли мои ладони, которыми я упирался в нижний край окошка.

– Здравствуйте, Александр Аркадьевич! – выдохнула она в мое искривленное лицо внезапно надломившимся голосом заготовленную заранее фразу.

Немая сцена длилась несколько мгновений. Я был просто не в состоянии говорить, а оторопевшая от неожиданности девушка тоже, видимо, на некоторое время утратила дар речи. Продолжая сжимать своими пальцами мои руки, он совсем немного подалась назад, моргнула, отпуская мой взгляд, разрывая зрительный контакт.

Воспользовавшись этим мгновением, я не нашел ничего лучше, как опустить глаза чуть вниз. Лучше бы я их сразу закрыл! Потому что моему и без того обезумевшему взору открылась картина, которая окончательно унесла остатки здравого смысла.