Проклятое сердце (ЛП) - Ларк Софи. Страница 20

— Etot grebanyy chiter! — Он гребанный мошенник!

Реальность поражает. Сибирь издает нечеловеческий рев. Он вскакивает, как и двое его соотечественников. Если бы их не обыскали на предмет оружия по пути вниз, я не думаю, что вся Красная Армия смогла бы помешать им изрешетить моего брата пулями. Как бы то ни было, они выглядят так, будто хотят разорвать его на части голыми руками.

Неро сидит напряженный и неподвижный, не настолько глупый, чтобы забрать свой выигрыш.

— Сядь, — рявкаю я, мой голос прорезает комнату.

Сибирь смотрит на меня, его плечи трясутся от ярости.

— Твой брат — мошенник, — шипит он.

— Он переиграл тебя, — прямо говорю я. — Я наблюдал за всей игрой.

Я подошел на пару шагов ближе, так что оказался прямо за спиной Неро. Остальные игроки приросли к своим местам, не желая издавать ни звука на случай, если русский обратит свой гнев на них. Даже Мэгги Рот на этот раз держит язык за зубами.

— Он слишком молод, чтобы играть, — плюется один из Братвы.

— Тебя это не волновало, когда ты брал с него бай-ин, — говорю я.

— Что сделано, то сделано, — говорит крупье, поднимая руки. — Давай просто заплатим и закроем игру на ночь.

Его слова — определенно ошибка. Лучше бы он предложил Сибири еще один бай-ин. Тем не менее, поскольку моя масса блокирует дверной проем, русским приходится смириться с этим.

Однако не без последнего рывка.

— Дерьмовая игра сегодня побеждает, — усмехается Сибирь.

Неро сужает глаза. Ему все равно, если его называют мошенником — но неумелым игроком? Это уже слишком.

С сильным чекистским акцентом Неро усмехается:

— Хочешь печенья, карапуз?

Братва бросается на него.

Я переворачиваю весь стол, отбрасывая его в сторону, как будто это картон. Фишки разлетаются во все стороны, катаясь по полу. Я прыгаю между Неро и русскими, хватаю первого и швыряю его на перевернутый стол.

Позади себя я слышу щелчок раскладного ножа Неро. Кто бы его ни обыскивал, он проделал не очень хорошую работу. Или, точнее, им пришлось бы использовать МРТ всего тела, чтобы найти что-то, что Неро хочет скрыть.

Сибирь и другие русские колеблются.

Шаги грохочут вниз по лестнице, и Залевски кричит:

— Прекратите, вы все!

Он услышал грохот перевернувшегося стола и русского, пролетевшего через всю комнату. Теперь он лежит внизу, красный и разъяренный.

— Никаких гребаных драк в моей игре! — воет он. — Убирайтесь вон, все!

— Не без моих фишек, — упрямо говорит Неро.

В этот момент я и сам готов придушить своего брата.

Вместо этого я мотаю головой в сторону крупье, чтобы он собрал фишки.

Когда он насобирал что-то вроде 20 тысяч долларов, я говорю:

— Обналичьте это.

Крупье смотрит на Залевски. Он коротко кивает.

Дилер открывает сейф и отсчитывает купюры. Он протягивает их мне, и я засовываю их в карман.

Все это время русские наблюдают за происходящим своими бледными, яростными глазами.

— Мы еще встретимся за столом, — говорит Сибирь Неро.

— Нет, блядь, не встретитесь, — говорю я ему.

И с этими словами я тащу Неро обратно вверх по лестнице.

13. Симона

Несмотря на то, что я боюсь рассказывать родителям о Данте, я усаживаю их за стол в тот же вечер, как только мы заканчиваем есть. Мне бы хотелось, чтобы Серва тоже была здесь, но она устала и рано легла спать.

— Мама, папа, — говорю я, — мне нужно вам кое-что сказать.

Моя мать смотрит выжидающе. Отец хмурится — он не любит сюрпризы.

Я делаю глубокий вдох.

— Я встретила кое-кого. Мы встречаемся уже пару месяцев.

Мама улыбается. Она выглядит довольной, как будто уже ожидала этого.

— Это Жюль, не так ли? — говорит она. — Я видела его мать на бранче на прошлой неделе, и она сказала…

— Это не Жюль, — перебиваю я.

— Ох, — ее улыбка исчезает, но не полностью. Она думает, что что это, должно быть, какой-то другой парень из Молодых Послов или друг Эмили.

— Его зовут Данте Галло, — говорю я. — Он отсюда. Из Чикаго.

— Кто он? — сразу же спрашивает мой отец.

— Он, ну, э-э… его семья занимается строительным бизнесом. И ресторанным… — говорю я. Я пытаюсь перечислить наименее неприятные из их профессий.

Моего отца не одурачить ни на минуту.

— Он тот, с кем ты тайком встречалась? — лает он.

— Яфеу, почему ты… — говорит мама.

— Не думай, что Уилсон мне не рассказал, — говорит отец, не сводя с меня глаз. — Он высаживает тебя у библиотеки, а ты звонишь ему через шесть часов. Ты исчезаешь с обедов и вечеринок…

— Я не знала, что за мной следят, — холодно говорю я.

— Тайком встречалась? — говорит мама, хмурясь. — Я действительно не понимаю…

— Что ты скрываешь? — требует мой отец. — Кто этот мужчина, с которым ты встречаешься?

Я потею, и мой живот переворачивается снова и снова. Я ненавижу это. Но я не собираюсь плакать или блевать — не в этот раз. Я должна сохранять спокойствие. Я должна все объяснить.

— Он хороший человек, — твердо говорю я. — Я забочусь о нем… очень сильно. Я не хотела рассказывать тебе о нем, потому что знала, что ты подумаешь.

— Что? — говорит мой отец с убийственным спокойствием. — Что бы я подумал?

— У его семьи есть… криминальное прошлое.

Мой отец ругается на языке Чви.

Мама смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

— Ты же не всерьез, Симона…

— Так и есть. Я абсолютно серьезна.

— Ты увлечена каким-то… каким-то malfaiteur(фр. преступником)?

— Он не такой, — говорю я.

Я не хотела больше лгать, но я не знаю, как объяснить, кто такой Данте на самом деле. Он сильный, смелый, умный, страстный… Мне неприятно слышать, как его описывают в ужасных выражениях, которые используют мои родители. Но в то же время я не могу точно утверждать, что он невиновен, что он никогда не нарушал закон…

— Я хочу, чтобы вы с ним познакомились, — говорю я самым твердым тоном, на который только способна.

— И речи быть не может! — издевается отец.

— Подожди, Яфеу, — говорит мама. — Может быть, нам стоит…

— Ни в коем случае! — говорит он. Повернувшись ко мне, он приказывает: — Ты больше не увидишь этого человека. Заблокируй его на своем телефоне, сообщи персоналу его имя и описание, и с этого момента…

— Нет! — кричу я.

Мои родители замолкают, потрясенно глядя на меня.

Не думаю, что я когда-либо говорила им «нет» раньше. И я определенно никогда не повышала на них голос.

Сердце колотится, я говорю:

— Я не собираюсь прекращать встречаться с ним. Не раньше, чем вы с ним познакомитесь. Вы ничего не можете сказать о нем сейчас, когда он незнакомец для вас. Вы не знаете его так, как я…

Отец выглядит так, будто хочет что-то крикнуть мне в ответ, но мама кладет руку ему на плечо, успокаивая его. Через мгновение он делает вдох и говорит:

— Хорошо, Симона. Ты пригласишь его сюда на ужин.

Даже мама выглядит удивленной этим.

— Ужин? — спрашиваю я.

— Да, — он сжимает губы в тонкую линию. — Мы встретимся с мужчиной, который проник в сердце моей дочери. И точно увидим, что он за человек.

Кровь стучит у меня в ушах. Не могу поверить, что он согласился. Это похоже на уловку. Ощущение, что вот-вот наступит начало конца.

Но отец больше ничего не говорит. Он ждет моего ответа.

— Спасибо, — тихо говорю я. — Я приглашу его завтра вечером.

— Хорошо, — говорит папа. — Не могу дождаться.

Ужин — это полная катастрофа.