Дети восточного ветра (СИ) - Колесников Денис. Страница 39

Девушка плохо воспринимала происходящее вокруг, она сама запуталась в стремительно багровеющий золотой паутине. И, к её ужасу, эта алая порча подбиралась к Сердцу баржи. Голос Дина звучал глухо и словно издалека, слова были с трудом различимы. Но сквозь гул панических воплей призраков и собственных мантр, она все услышала его призыв вернуть контроль.

Дади вернула Эвр на рампу, остальные не преминули начать забираться на борт. А затем потянулась к системе управления баржей и заменила в ней себя на храмовника. Ошарашенный рыцарь начал бороться с наплывом данных, отдавать приказы автопилоту и пытаться просить помощи у своего монастыря.

Паломница уходила последней, ноги её едва слушались, в голове царил хаос. Малой помог забраться, но девушка до последнего не обрывала связь с кораблем, пытаясь сдержать Недуг. Обернувшись Дади увидела рыцаря ещё один раз, прежде чем рампа поднялась. Он все также стоял в смиренной позе, преклонив колено и оперев руку на меч. Она почувствовала, как он хочет что-то сказать через Связь и позволила это сделать.

Храмовник сказал, что о барже и Недуге позаботятся и попросил паломницу быть осторожнее в следующий раз. И снова принес свои извинения.

*******

Катер военных отцепился от баржи и начал медленно отдаляться. Рам увидел как от кормы грузовоза отделилась и начала разворот Эвр, увидел Малого и остальных на палубе. Потом он услышал пять глухих ударов — отряд военных спрыгнул на борт своего катера. В полном составе они окружили его.

Рам вернул свое оружие в кобуру. Несколько шоковых снарядов впились в его тело через одежду. Пережив несколько мгновений агонии, выворачивающий мышцы наизнанку, Юноша потерял сознание.

Три года назад.

Воспитанники и монахи собрались у ворот монастыря. В холодном воздухе полудня искрилась снежная пыль, поднятая легким ветром. Заснеженные хребты стремились к равнине, постепенно теряя белизну, сглаживаясь и растворяясь, в конце концов, в ровной земле. А земля простиралась до горизонта, и не было в его направлении более ни одного человека, лишь хозяева Пустоши паслись на тех просторах.

Одетая в теплый комбинезон с послушнической желтой накидкой, Дади стояла подле стайки своих сверстников. В сопровождении старших и самого настоятеля им предстояло спуститься с вершины к путевой станции, стоящей на самой высокой точке склона, доступной для кораблей. Там их уже ждала пара катеров.

Фари и его компания увлеченно обменивались планами на эту поездку. Дади просто стояла рядом и слушала. Сама она никогда ничего не ждала от таких вылазок, кроме смены обстановки на время, поэтому она понятия не имела, как вклиниться в разговор.

– Вы готовы, дети? – раздался зычный голос. Через монастырские ворота вышел Андж и вразвалочку подошел к группе. Воспитанники почтительно поклонились, прервав свои разговоры.

– А вы? – обратился Андж к остальным монахам, вскидывающим рюкзаки на плечи.

– Мы уже готовы идти, сид, – ответил Оргун. – Нужно выдвигаться, чтобы дойти до станции к вечеру.

– Тогда не отставайте!

Старый монах пошел вниз по дороге и Дади быстро нагнала его.

– Вы отправляетесь с нами, учитель? – спросила она.

– Не каждый же раз мне бегать на своих двоих. Да и посмотреть бы, – монах кивнул в сторону вытянувшихся в колонну детей – на что уходит труд моих парней. Да и мой тоже. – Монах наклонился к своей ученице. – Ты же не собираешься тащиться со мной всю дорогу? Может лучше тащиться рядом с ребятами?

Дади мельком посмотрела на идущих следом.

– Часовая бомба. Я слышала что меня так называли. Они все ещё боятся меня?

– Нет, – ответил Андж, разматывая трубку своей курительной машины. – Они повторяют поведение взрослых, а взрослые бояться не тебя. Они боятся ответственности за то, что с тобой может случиться под их надзором. Прости, дитя, но эту дурь я из них выбить не смогу. У меня самого её больше, чем кажется.

Девушка какое-то время обдумывала услышанное.

– Я за вами не повторяю, – ответила она.

– И не стоит, – монах выпустил колечко густого дыма, быстро растаявшее в разреженном воздухе. – Ты можешь найти себе лучший пример для подражания.

Андж затянулся ещё раз и больше ничего не сказал. Какое время Дади шла рядом с ним. Ей приходилось семенить, в то время как её учитель лениво переставлял ноги. Погруженная в свои мысли девушка не заметила, как отстала. Заметив это, она все же решила не нагонять учителя, а шагать рядом с братьями и сестрами. Разумеется она не видела, как от этого её учитель широко улыбнулся.

*******

Солнце опустилось за вершину горы, погрузив восточный склон тень. Силуэт монастырского астрографа позади обрамляли сигнальные огни, нужные для визуального определения положения лепестков при плохой видимости. И хотя день был далек от завершения, а западный склон ещё должен был быть залит Солнцем, включили эти огни не просто так. Спустя несколько минут, через вершину начало переваливаться густое облако, проглотив монастырь.

Дади и её спутника уже спустились довольно далеко, и облако постепенно нависло ними. Только Андж, который уже час шел закинув голову к небу был этим несколько раздосадован. Более никто из спускающихся не придал это явлению особого значения, но под хмурым облаком разговоры стали более вялыми, а лица – усталыми. Не занятое болтовней внимание юношей и девушек теперь искало за что бы зацепиться. Естественно, многие умы цеплялись за Дади, идущую рядом, как за нечто из ряда вон. Девушка чувствовала это, то и дело ловя настороженные взгляды. Так она и шла, иногда вслушиваясь в чужую болтовню.

– Кстати, никто не знает, работает ли сейчас Чад? – спросила одна из послушниц, обращаясь ко всем идущим.

– Связь они ещё не восстановили, но кто знает, – ответил ей один из братьев, скучающим тоном – а что?

– Забыл? Мы должны отыграться у местных.

– Мы же им и не проиграли, – ответил брат и зевнул.

– Мы не выиграли, были унижены и выдворены с пустыми руками. Тянет на проигрыш, как по мне! – послушница почти рычала.

– Хорошо что я тогда пошел спать вместо участия. Не хочу знать, что с вами там сделали, раз тебя это коробит целый год.

Послушница начала ругаться довольно тихо, но каждое следующее бранное слово было громче предыдущего. Кто-то из старших её наконец-то услышал и сказал достаточно громко, чтобы перекрыть все разговоры:

– Катри! Наряд на ведение учета до конца поездки! Раз хорошо владеешь словом, то будешь писать протоколы.

– Тхе, – рявкнула сестра Катри, и попыталась успокоиться, сделав глубокий вдох, – неважно. Если у Чада теперь висит плакат с её разноглазым лицом и надписью “Не Связывайтесь ни в коем случае!”, то в этот раз мы доиграем до конца.

– Теперь я хочу впутываться в это ещё меньше.

Дади вспомнила как тогда, год назад, Фари и Катри держали её под руки, помогая покинуть забегаловку Чада и добраться до комнаты в гостинице. Тогда ей стоило отказаться, а теперь даже предлагать поучаствовать в игре никто, скорее всего, не будет. Мысль эта была тоскливая, но, словно глубокий выдох, она принесла некоторое облегчение – с неизбежным смириться было куда как проще.

*******

На закате группа дошла до путевой станции, где уже ждала пара кораблей. Подняться выше они не могли, так как здесь пролегала граница потока. Оба судна не были рассчитаны на прием ещё дюжины пассажиров, помимо экипажа, поэтому для неприхотливых жителей монастыря палубы были затянуты брезентом.

– Приветствую! – крикнул Андж обращаясь к капитанам, расположившимся между кораблями в раскладных креслах у походной печки, – у кого из вас кают-компания больше?

Один из капитанов поднял руку.

– Тогда я с тобой. Надеюсь у тебя на борту можно курить. Иначе ты будешь мне рад.

Монах не стал дожидаться ответа, только съежил свой массивный посох и поднялся по опущенному трапу.