Хочу ее (СИ) - Яблонская Альбина. Страница 42

К этому моменту я разрезала ремень. Выбралась из салона и бросилась к Артуру. Просто стала между ним и выстрелом.

— Не стреляй — он отец моего ребенка!

Максим чуть не нажал на спусковой крючок.

И хоть я рисковала жизнью, это помогло — он не выстрелил. Застыл на месте с пистолетом в ладонях. С вопросом на лице. Мой брат не мог понять, что происходит. Что он услышал?

— Что? — вместо адского драйва его глаза заполнила растерянность. — О чем ты говоришь сейчас, Ульяна?

— О том, что я беременна! Беременна от этого человека! Артур Аксенов — отец моего ребенка! И если ты его убьешь, то сделаешь мое дитя сиротой!

Выражение лица Максима быстро менялось. От агрессии, жестокости оно переходило к панике. Но уже через мгновенье им опять овладевала месть. Только теперь она питалась не к Артуру — к нам обоим. Ведь я предатель, это уже очевидно.

— Как ты могла?! — схватил он меня за одежду. Тряс так сильно, что рвались швы. — Какая же ты сука, Уля! Как ты могла быть такой идиоткой, чтобы залететь от главаря преступной группировки?! Как ты вообще могла пойти на близость с таким отбитым ублюдком?! Объясни мне, пока я не сошел с ума и не пристрелил вас обоих!

Он совсем потерял рассудок. Мне казалось, что если я скажу о беременности, то Макс меня поймет. Но это было глупо. Это правда — Артур был абсолютно прав — надо было сохранить все в тайне.

— У меня не было выбора! Ты лежал тогда в коме, мне надо было срочно отыскать шестнадцать миллионов! А он их дал — единственный, кто помог! Не Никита! Не Шептицкие! Не полиция! Не твои товарищи по службе! А именно тот, кого ты хочешь сейчас убить — именно этот человек пожертвовал деньги на операцию! И ты обязан ему жизнью, Макс!

— Какой ценой, Ульяна?! Какой?!

— Я отдала ему себя! Взамен на твою жизнь я отдала свое тело, свою невинность! И это произошло, я забеременела от Артура!

С неба снова падал дождь.

Он поливал наши горячие головы, смывал со щек и кровь, и соль от слез. Эта вода могла все смыть, все обнулить. Заставить нас забыть о прошлом и простить друг друга за ошибки. Ведь все умножалось на ноль. Я спасала брата. Сам он мстил за мать. А Артур — не важно, каким он был раньше. Теперь он стал моей главной опорой, я хочу уехать с ним и начать все по новой. С чистого листа. Как только этот дождь смешает все обиды, разочарования. Заставит отряхнуться и пойти вперед…

Но Макс не хотел. В то мгновенье все зависло на нем. Он не мог это выбросить из головы. Просто не мог. И не хотел. Он вцепился в месть и шел за ней до самого конца.

— Так он отнял у тебя девственность? Зачал в тебе ребенка? Хах… — Мой брат опять поднял оружие. Качая головой, он повторял одно и то же: — Он уже за это достоин смерти. Я должен застрелить его уже за то, что он сделал с тобой.

— Но ведь он спас тебе жизнь!

— Он не знал об этом! Не знал, что ты потратишь деньги на лечение мента! А если бы знал, то никогда бы их не дал! Он просто хотел заиметь себе игрушку, Уля! Он просто использовал тебя! Купил тебя на деньги, которые украл! Эти шестнадцать миллионов пропитаны кровью! На них кровь всех тех, кого он убил ради наживы! Включая наших с тобой родителей!

Последний шанс что-либо исправить уходил от меня как песок сквозь пальцы. У меня не получалось убедить Максима. Он не слушал ни меня, ни Артура — никого. Только себя. Свою израненную душу несчастного человека. Который посвятил полжизни поиску правды, а в итоге натолкнулся на новую ложь. Ходил будто по кругу — порочному кругу из вранья.

— Но ведь ты жив благодаря этим деньгам!

— Ты думаешь, я скажу тебе спасибо за это, за спасение? — Макс разочарованно мотал головой. — Нет, сестра. Благодарности ты не получишь. Лучше бы я сдох в тот день. Лучше бы ты ничего не делала и дала мне подохнуть… чем продать себя ему. В обмен на кучку денег… Стереть этот позор можно только одним-единственным способом — кровью, — кивнул мой брат и щелкнул затвором пистолета. — Его кровью.

Артур

Я потерял почти все силы.

Было больно, холодно. У меня не получалось даже встать на ноги. Рана жгла и ныла, казалась тяжелым камнем на моем плече. Меня будто тянуло вниз. Хотелось закрыть глаза и немного вздремнуть, отдохнуть. Единственное, что меня держало — это вертолет. И обещание забрать ее с собой.

Мне не стоило его щадить. Не стоило слушать Ульяну и давать ему надежду. Ее брат не из тех, кто достоин поблажек. Хотя и надо отдать должное — за память родителей он сражался яростно, с полной отдачей. Пусть и слепо, закрывал глаза на детали — очень важные детали. Но это рвение найти виновных, отомстить — оно заслуживало уважения.

Хотя он и ошибся. Ни я, ни брат не делали того, за что Максим хотел убить.

— Приготовься к расстрелу!

Он стоял передо мной и не давал Ульяне подойти. Стоял, направив пистолет. Эта черная точка от дула смотрела в меня. И я понимал, что на грани. Сейчас из этой точки будет вспышка — он меня убьет. Пристрелит, так и не позволив посмотреть на малыша.

Мне не было страшно. Я давно не боялся смерти.

Было только жаль — очень жаль уходить настолько рано. Ведь у меня как раз была возможность посмотреть на нормальную жизнь. Почувствовать, как это — растить детей, любить жену. Оберегать их, защищать. Просто радоваться жизни. Ведь раньше я делал все неправильно, все не так. Мой опыт говорил, что настало время измениться. Сделать что-нибудь такое, что заставит улыбнуться. Даже прослезиться — пустить скупую мужскую слезу. Как при рождении ребенка. Взяв его на руки первый раз.

— Пристрелишь, как собаку?

— Ты и есть собака! К черту протоколы — я скажу, что ты не оставил мне выбора! Пускай расследуют, увольняют меня по статье и даже садят на зону — мне насрать! Главное, тебя уже не будет! Можешь быть уверен, мой палец не дрогнет!

Неужели это оно?

Вот так все оборвется — прямо здесь? Неужели судьба проделала со мной такую аферу ради волчьей смерти? Встреча с Ульяной, наши чувства. Это притяжение, бешеный водоворот эмоций. Страсть. Ребенок. Острое желание уехать с ней и жить, как никогда до этого не жил. Неужели это все было напрасно — просто случайность? Странный набор совпадений?

— Чего ж ты ждешь, мудак? Давай стреляй. Или кишка тонка меня прикончить?

Главное, чтобы он не ранил мою девочку. Чтобы Ульяне не досталось из-за нас двоих — тупых бесчувственных мужланов. Которым только и давай, что помахаться. Пострелять. Немудрено, что мы живем намного меньше баб. Принципиальные тупицы, лезущие в пекло без страховки.

Вот и я плачу за свою тупость. Сам надел петлю, сам позвал на казнь урода-палача. Осталась лишь формальность — сдохнуть.

— Сними кольцо! — приказывал мне капитан. — Давай снимай! Чтоб никаких рикошетов! — Я не сразу понял, чего он хочет от меня. — Сними это блядское кольцо со своей шеи, мудозвон!

Я опустил глаза и увидел кольцо. Оно лежало на груди, было моим талисманом, оберегом вот уже несколько лет. С тех пор, как я надел его на шею, со мною многое произошло. Было немало странных вещей. Я изменился, повзрослел, стал зрелым. Более мудрым. Более сильным. Порой мне казалось, что оно ведет меня по следу — по невидимой дорогое. Что кольцо имеет силу, которой я не мог объяснить.

Откуда оно у меня? Почему я им так дорожу?

Золотое колечко. Странный артефакт, в котором память о том дне.

Я взял его в руку и дернул. Цепочка порвалась. И в ту же секунду все пронеслось в голове, как будто видел только что — столкнулся с этим первый раз и не мог до конца осознать, что должен сделать.

Макс пытался усмирить сестру, она рыдала. Рвалась ко мне. Но я как заколдованный смотрел на руку — на кулак, внутри которого лежит кольцо. Мои губы шевелились, я шептал. Я как в бреду рассказывал историю.

Она была загадочной. Непонятной. Но теперь я наконец все понял. Я почувствовал, что пришел к ее разгадке.

— Это кольцо не мое. Но я помню, как взял его впервые… Это было шесть лет назад, погожим летним вечером. — Ветер от взлетающего вертолета растрепал мне волосы, в лицо летел песок, трава. А я продолжал говорить. — Мы катались по району. С братом. С Данькой. Проверяли, нет ли чужаков. Потому что гастролерам мы не рады. Если это твой район, то ты обязан контролировать дела и защищать людей. Может, ты думаешь, что мы беспредельщики — это не так. Мы поддерживаем порядок. Просто санитары леса, словно волки. Да, порой мы нападаем. Можем что-то отнять. Так мы питаемся. Но стадо надо защищать, отбивать атаки мародеров. Реальных сволочей, которые гребут как не в себя. Убийц, насильников, торговцев наркотой. Всю эту нечисть мы вытравливаем как заразу… Но в тот вечер — опоздали. Было слишком поздно. — Я говорил это и сжимал кольцо. Оно как будто грелось у меня в ладони. Я боялся отпускать. Боялся, что как только разожму кулак, оно исчезнет. Эта нить — она растворится, так и не связав нас до конца. — Кто-то напал на машину. Стекла разбиты. Окна словно решето. Внутри были двое — мужчина и женщина. — При этих словах капитан утратил дар речи. Он опустил пистолет. А через мгновенье и сам упал на колени. Смотрел на меня остекленевшим взглядом и слушал каждое слово. — Женщина была уже мертва. Мне очень жаль, но она погибла раньше, чем мы подоспели. Рядом никого. Только эта тачка. И мужчина внутри. Еще живой. Он был ранен, жить оставалось недолго. Он это прекрасно знал. Поэтому единственное, что сказал — это… — Опустив глаза на руку, я с трудом это выдавил из себя. По памяти. — Он сказал, что это подарок. Он протянул мне что-то в руке и крепко-крепко вжал мне этот предмет в ладонь. Что-то маленькое. Теплое. Он грел это в руках как нечто очень важное. Он хотел это передать своей дочке. Сказал, что… Сказал, что ехал к ней на день рожденья. Но не успел. И он очень… очень просил меня найти ее. Чтобы отдать этот предмет. И тогда я спросил у него, как мне найти его дочь… А он сказал, что… — Меня душили слезы. Видеть это перед глазами просто невыносимо. — Сказал, что узнать ее очень просто. Она самая добрая девочка на свете. Ты ее узнаешь с первого взгляда… А когда я спросил ее имя — он уже молчал. Так и не ответил. Я не узнал ее имени в тот день. Нас накрыли мусора, была погоня. Они думали, что это мы. Хотя это не так. За нами погнались. Сирены, мигалки. Мы сели в машину и дали по газам, едва унесли оттуда ноги, не хотели стать козлами отпущения. Ведь это не мы, не наших рук дело. Мы бы никогда такого не сделали. Я гнал как бешеный, смотря в зеркала. И только километров через десять решился разогнуть свои пальцы. Я разжал ладонь, она была точно такой же, как сейчас — трясущейся и сплошь в крови. А на ладони — кольцо. И на внутренней поверхности написано латынью… Эго семпер текум… — Разжав ладонь по-настоящему, я посмотрел судьбе в глаза. Теперь я понял, что меня влекло к этой девочке с самого начала. Я обязан был ее найти. Мы должны были с ней встретиться любой ценой. И я произнес это вслух. В унисон с Ульяной: — Я всегда с тобой.