Хоббит, или Туда и обратно (перевод Зинаиды Бобырь) - Толкин Джон Рональд Руэл. Страница 31

«Фили либо Кили», – подумал он, увидев кончик длинного носа, выглядывающий между витками нити. Ему удалось, сильно перегнувшись, перерезать большую часть толстых, липких нитей, которыми Карлик был обмотан, а тогда Фили смог почти целиком вырваться из них. Боюсь, что Бильбо смеялся, глядя, как он дергает затекшими руками и ногами, вися на продетой у него под мышками нити, – совсем как дергунчик, болтающийся на веревочке.

Так или иначе, Фили выбрался на ветку, а тогда приложил все усилия, чтобы помочь Хоббиту, хотя ему было еще очень плохо после ядовитого укуса и после почти целых суток в тесном коконе, откуда торчал только его нос. Он долго не мог очистить глаза и брови от налипшей паутины; а что до бороды, то ему пришлось отрезать большую часть ее. Итак, вдвоем они начали втаскивать наверх одного Карлика за другим и освобождать их от пут. Никто из них не был в лучшем состоянии, чем Фили, а некоторые даже в худшем. Одни едва могли дышать (как видите, длинные носы иногда бывают полезными), а другие были укушены сильнее.

Таким образом они освободили Кили, Бифура, Бофура, Дори и Нори. Бедный старый Бомбур был так измучен, – он был самым толстым, и его все время щипали и дергали, – что скатился с вежи, шлепнулся наземь (к счастью, в кучу листьев) и не вставал больше. Но на конце ветки еще висело пятеро Карликов, когда пауки начали возвращаться, еще более разъяренные, чем раньше.

Бильбо тотчас же кинулся по ветке к стволу и начал отражать тех, что всползли на дерево. Он снял кольцо, когда спасал Фили, и забыл надеть его потом, так что пауки начали шипеть и плеваться.

– Теперь мы тебя видим, гадкая тварь! Мы съедим тебя и вывесим твою шкуру и кости на дереве. Ух! У него есть жало, да? Ну, все равно мы его поймаем, а потом на денек или два повесим вниз головой!

Тем временем Карлики поднимали остальных пленников и перерезали их путы своими ножами. Вскоре все они будут свободны, хотя неизвестно, что может случиться дальше. Прошлой ночью пауки захватили их без труда, но это было врасплох и в темноте. На этот раз похоже было, что предстоит жестокая битва.

Вдруг Бильбо заметил, что несколько пауков собралось вокруг Бомбура на земле, что они снова спутали его и уже утаскивают прочь. Он вскрикнул и ринулся на врагов. Они разбежались, и он упал с дерева прямо посреди тех, что были внизу. Его меч был для них совершенно незнакомым оружием. Как он мелькал туда и сюда! Как сверкал от радости, поражая врагов! Он убил с полдюжины их, а тогда остальные убежали, оставив Бомбура в покое.

– Вниз! Вниз! – закричал Бильбо Карликам на дереве. – Не медлите там, иначе вас поймают! – Ибо он увидел, что пауки уже собрались во множестве на соседних деревьях и подползают по ветвям так, чтобы очутиться у них над головами.

Карлики скатились или спрыгнули с дерева сплошной грудой, – многие сильно дрожали и едва держались на ногах. Наконец, все они были вместе, – все, включая беднягу Бомбура, которого поддерживали с обеих сторон Бифур и Бофур; а Бильбо прыгал вокруг них, размахивая Жалом, а сотни разъяренных пауков окружали их со всех сторон и сверху. Дело казалось почти безнадежным.

И вот началась битва! У некоторых Карликов были ножи, у других дубинки, и все они могли набрать камней, а у Бильбо был его Эльфов клинок. Снова и снова пауки были отброшены, и многие убиты. Но это не могло продолжаться долго. Бильбо уже очень устал; из Карликов только четверо держались крепко, да и тех пауки скоро осилят, как усталых мух. Пауки уже снова начали сплетать вокруг них свои сети, от дерева к дереву.

В конце концов Бильбо не мог придумать ничего другого, как лишь посвятить их в тайну кольца. Ему очень не хотелось этого, но другого выхода не было.

– Я сейчас исчезну, – сказал он им. – Я уведу пауков отсюда, если смогу; а вы держитесь все вместе и уходите в другую сторону. Налево отсюда, – это примерно к тому месту, где мы впервые увидели костры Эльфов.

Ему трудно было заставить их понять, так как головы у них кружились, и им сильно мешали крики, стук и швырянье камней; но в конце концов Бильбо увидел, что медлить больше нельзя: круг пауков смыкался все теснее. Он надел кольцо и – к величайшему изумлению Карликов – вдруг исчез.

Вскоре из-за деревьев справа донеслась песенка о «пучеглазиках», «ветрогонах». Это паукам очень не понравилось. Они приостановились, и некоторые бросились в сторону голоса. «Ветрогоны» рассердили их до потери рассудка. Тогда Балин, лучше всех прочих понявший замыслы Бильбо, первым кинулся в атаку. Карлики сбились тесной кучкой и, осыпая противника градом камней, оттеснили пауков влево и вырвались из окружения. Возгласы и пение в другой стороне прекратились.

Надеясь от всей души, что Бильбо не захвачен, Карлики продолжали отходить. Но не очень быстро. Они чувствовали себя больными и усталыми и едва могли тащиться на дрожащих ногах, хотя многие из пауков не отставали от них. То и дело им приходилось останавливаться и отгонять наседающих мерзких тварей; и уже пауки стали забираться на деревья и сбрасывать на них длинные клейкие нити.

Дело оборачивалось плохо, как друг Бильбо неожиданно появился снова в напал на изумленных пауков с фланга.

– Бегите! Бегите! – крикнул он. – Я задержу их!

Так он и сделал. Он кидался взад и вперед, разрубал липкие нити, полосовал пауков по лапам и пронзал их жирные тела, если они подбегали слишком близко. Пауки кипели от ярости, плевались, истекали пеной и шипели ужасные ругательства; но Жало испугало их насмерть, и они не осмеливались приближаться к нему. Поэтому, сколько они ни бесились, добыча медленно, но верно уходила от них. Это длилось целые часы. И вот, в конце концов, когда Бильбо почувствовал, что не в силах больше нанести ни одного удара, пауки вдруг сложили оружие и не преследовали их больше, но вернулись, обескураженные, в свое логовище.

Тут Карлики увидели, что достигли границ того круга, в котором горели костры Эльфов. Был ли это один из тех кругов, что они видели прошлой ночью – неизвестно; но в таких местах, очевидно, действовали какие-то добрые чары, не допускавшие сюда пауков. И даже свет здесь был зеленее, а ветви деревьев – не такие черные и страшные. У беглецов была возможность отдохнуть и опомниться.

Некоторое время они лежали, пыхтя и задыхаясь, но очень скоро начали задавать вопросы. Пришлось подробно объяснить им все дело с исчезновением, и повесть о находке кольца заинтересовала их настолько, что они забыли о своих собственных злоключениях. Балин особенно настаивал на том, чтобы Хоббит рассказал все с самого начала, – о Голлуме, о загадках, о кольце. Но день постепенно угасал, и тогда перед ними встали новые вопросы. Где они сейчас, и где их тропа, и где можно найти что-нибудь съестное, и что им делать теперь? Они спрашивали об этом снова и снова, и похоже было, что ожидают ответа только от Бильбо. Отсюда вы видите, что их мнение о Бильбо Баггинсе сильно изменилось и что они начали очень уважать его, – как, впрочем, Гандальф и предсказывал им. Действительно, они ожидали, что он вот-вот придумает какой-нибудь замысловатый план спасения, и потому не ворчали. Они превосходно понимали, что были бы уже мертвыми, если бы не Хоббит, и благодарили его множество раз. Некоторые даже встали и поклонились ему до земли, хотя снова упали от такого усилия и никак не могли подняться. Если они и узнали правду об исчезновении, то это ничуть не уменьшило их уважения к Бильбо: они увидели, что у него есть сообразительность, и удача, и волшебное кольцо, – а это все очень полезные вещи. И они восхваляли Хоббита так, что он впрямь почувствовал себя кем-то вроде смелого искателя приключений; правда, он чувствовал также, что был бы гораздо смелее, если бы у них было хоть что-нибудь из съестного.

Но съестного ничего не было, – ни крошки; и никто из них не был в состоянии пойти на поиски, никто не мог пойти искать тропу. Потерянная тропа! Ни о чем другом Бильбо не мог думать сейчас. Он сидел, тупо глядя перед собою, и молчал; и вскоре они тоже умолкли. Все – кроме Балина. Долго спустя, когда все они замолчали и закрыли глаза, он продолжал бормотать про себя и хихикать: