Шиза (СИ) - Алексич Егор. Страница 51

Надо же, мой, ну или почти мой, муж вдруг застеснялся разговоров о купальнике. А сейчас вообще покраснел.

— Загорай не при мне, ладно? И вообще, не переодевайся, не раздевайся и не заводи эти разговоры при мне. — выпалил он и отвернулся.

— И не собиралась я при тебе переодеваться! — возмутилась я.

— У этого молодого организма весьма легкая возбудимость. Да и Эрик всё видит и слышит. — пробубнил альтерОлег, а потом перекатился и поднялся на ноги. — Пойду ка я в город на разведку.

И он так и потопал в сторону города. Что у него там в голове твориться, остается только догадываться.

— Купальник мне купи! — крикнула я ему вслед, когда он уже лез в кусты. — И Эрику привет!

Быстро ретировался как-то. Только что говорили, и раз — сбежал. Видимо, не всё в этом теле ему подвластно. Вот покраснел даже.

Я улеглась поудобнее, забрав рюкзак себе под голову и уставилась в даль моря. Красиво же как! И почему мы раньше с ним не ездили на море вот так вот отдыхать дикарями? Почему не валялись на песке? Почему обычным радостям единения с такой прекрасной природой предпочитали комфорт отелей и сервиса? Не знаю. Да и сколько мы раз куда-то выбирались, можно по пальцам одной руки сосчитать. Всё работа, дом, работа, дом. А для чего? Выживание в наше время, это уже не вопрос работы и достатка. Это скорее вопрос удачливости, что бы орматская ракета не свалилась тебе на голову. Вот и спрашивается, если между жизнью и смертью такая тонкая грань, что на линии фронта, что на гражданке, зачем тогда посвящать свою жизнь только работе и быту? «Бытовуха» — вспомнила я определение когда-то виденной мною чужой жизни. «Трудоголик» — а этот термин чаще прилипал к моему отцу. И что, они были счастливы с мамой? Ну по-своему, наверное, счастливы, у каждой семьи свое понятие счастья. А у меня свое. И вот на этом пляже, сейчас я нашла новый уровень счастья. Только для него не хватает моего настоящего, не альтернативного, мужа. Занятая созерцанием морской дали и чистого неба, погруженная в свои мысли, я незаметно уснула.

Проснулась я от того, что мне стало холодно. После легкого ветерка кожа моментально покрылась мурашками. Зябко поежившись, я приподнялась, огляделась и попыталась окончательно вернуться в реальность из сна. А в реальности было не так уж и плохо. Всё тот же берег, море. Вот бы так почаще просыпаться.

Собрав остатки пикника с пледа и стряхнув песок, я соорудила из него римскую паллу. Убрала продукты, прибрала наш кусочек пляжа. Даже веткой с остатками листьев решила смести мусор, гоняемый ветром. В этот момент за спиной зашуршали кусты, и из них сначала показалась голова, а затем альтерОлег вышел целиком. Что-то в его походке было не естественное, он слишком плавно поводил плечами при каждом шаге, и делал это с непривычной амплитудой. В одной руке он нес белый пакет, слишком сильно раскачивая им.

— О, прекрасная римлянка, убирающая очаг свой от срача, гонимого ветрами!

— Ты что пьяный?! — я была в шоке.

— Я Дионис. Приятно познакомиться. А как тебя назвали боги, может быть Афродита? — продекламировал он возвышенно.

— Ты не Дионис, а дурак. У римлян был Вакх и Венера. А Дионис и Афродита у греков. — я уже стояла, уперев руки в бока и думала, как бы ему устроить разнос по поводу его состояния. Мешала внешность. Это был не Олег все таки. — Ты где так набрался, разведчик?

— Ну вот, умеешь ты по научному обламывать. Я пошутить хотел. — он сразу сник, голос потускнел, походка изменилась, но я всё равно выдела, что он идет неровно. — Это часть моей разведдеятельности, между прочим. Доложить или посплю сначала?

— Докладывай. А то уснешь и половину забудешь!

— Значит так. Я купил купальник. — он потряс пакетом, но мне его не отдал. — Потом посмотришь. Всё равно выбора не было. Тут на самом деле одни старики живут. Ну и одежда соответствующая. В том числе эта.

Он снова потряс пакетом, а потом сделав еще несколько шагов уселся прямо на песок на место нашего бывшего пикника. Пакет он так и не отдал, а обнял его и уставился на волны.

— И я не набрался, это всё Эрик виноват. Он оказывается алкоголь не пробовал. И женщины у него не было. Так что купальник потом посмотришь. — я поняла, что моего спутника несет на откровения. — И главное, всего один стаканчик.

— Давай к делу! — я стояла над ним грозной статуей не собираясь поддаваться на его пьяную беспомощность.

— К делу. — он кивнул слишком резко. — Значит в городе одни старики. Доживают в красоте и идиллии. Весь персонал на самом деле там наверху, в лагере. Даже я. То есть скорая помощь только в лагерной медслужбе. И пожарные там же. И полиция. Все внутри лагеря. А тут идиллия. Ну только медслужба иногда спускается. Старики ведь. Но! На окраине городка с нашей стороны есть бар. В городе рестораны, а это бар. С гирляндами такой. Круглосуточный. Где и собираются лагерные охранники, полицейские, пожарники, администрация. Только пленных нет, им с территории ни-ни. А водички нет?

Пока я шла к машине за водой и возвращалась, он продолжал:

— Самый лучший способ разведки — это выпить с врагом. Я так считаю. — он взял у меня бутылку и сделал несколько глотков. — Хотя они нам не враги, нет конечно. Ну вот так получилось, что мы просто по разные стороны барьера в настоящий момент. Но барьер-то мы сами придумали. А цель у нас с этими прекрасными ребятами одна — лишь бы война закончилась.

— Не уходи от сути. — вернула я его.

— От сути, да. В общем, бар — это место, где есть лагерные, и где все любят поговорить. А рассказывают они вот что: у них у всех режим с подъемом и отбоем, а днем только работа или свободное время. Никто почти не патрулирует, потому что не надо. У каждого пленного, свое место, своя работа. Картотека… О, картотека! — он поднял палец. — У них тоже есть картотека с делами. И найти нашего три тысячи восемьсот второго можно только по этим бумажкам, потому как никто из персонала не знает, кто и где конкретно находится. Вот такая вот вакханалия. О! Вакханалия от слова Вакх! Слушая, а красиво-то как!

С этими словами он облокотился сначала на один локоть, потом ему поза показалось неудобной, и он уже прилег на бок, подперев голову рукой. Я всё поняла и пошла за рюкзаком. К моему возвращению он уже клевал носом, а стоило мне кинуть рюкзак ему под голову, как он его сграбастал и улёгся. Выдохся мой разведчик.

До ночи было еще далеко, а делать было решительно нечего. Выспалась я днем, так что скоротать ночь за сном нечего было и думать. Погуляв по пляжу, покидав камушки, снова прибравшись, я уже не знала, что делать. Укрыла альтерОлега пледом, что не замерз, посидела с ним рядом. Снова погуляла. Уже темнело. И не придумав лучшего варианта я решила пойти тоже в город, погулять. Ну кто меня будет останавливать поздно вечером в городе пенсионеров? Тем более все стражи порядка обитают в лагере.

Сказано — сделано. И я уже через полчаса пробравшись через кусты, лужайки и тропки, оказалась на красивых улицах Пшески. В сумерках город, конечно, не так переливается красками, как днем. Но зато у него появляется свой шарм, своя тайна. С улиц пропали все: люди, машины, кошки, которых я видела днем нежащимися на солнце. И при этом город не выглядел мертвым. Отнюдь, редкие звуки, свет в окнах, далекая музыка, всё говорило о том, что город живет, просто как один огромный организм прилёг отдохнуть. И не нужно мешать ему в этому. Зажглись уличные фонари и появилось прекрасное освещение. Прекрасное не в плане яркости и видимости, а наоборот, придающее какое-то загадочное настроение, обволакивающее теплым желтоватым светом. Банально сказать, но улицы города напомнили мне сказочную открытку, на которой маленькая девочка идет по праздничному старинному городу. Девочка если что, это была я. И эта девочка гуляла по улицам, сворачивала на белые лестницы между домов, ходила по газону босиком. Наверняка, это было нарушение общественного порядка, но я пробежалась по зеленой, мягкой и еще теплой траве на носочках, вспоминая что-то былое. Пройдя через небольшой сквер, я вышла на площадку, с которой открывался вид на море. Здесь же стояли скамейки, на одну из которых я и присела. Небо над морем было… Да у меня слов даже не было, что бы описать эту переливающуюся бесконечность. Это было так прекрасно, что у меня снова потекла слеза. Из-за всех этих исчезновений и появлений мужа, из-за своих преступлений, из-за всех воспоминаний, из-за страшных ожиданий я стала такой плаксой!