Фомор (СИ) - Лемешенко Зоряна. Страница 16

— Просто говорю, что думаю. А я думаю, что ты моё самое дорогое сокровище…

Дарина не привыкла к подобным высокопарным словам, хотя Балор и говорил совершенно искренне. Она снова покраснела как всегда в присутствии этого мужчины и, чтоб скрыть свой румянец, снова прильнула к его груди.

— Это ты мне за какие заслуги достался, Ваше величество? Почему я, Балор? — Дарина тоже спрашивала именно то, что ей не давало покоя, не подразумевая ничего другого: великолепный мужчина, мифический король, смелый и сильный, интересный, пылкий, красивый… и выбрал простую девчонку, которой недавно наставил рога жених.

Но Балор лишь закрыл глаз, скрывая горечь, что терзала его душу всё сильнее, по мере того, как девушка проростала в него: забиралась в сердце, в голову, в душу…

— Ты моя суженая. Ты моя единственная любовь. Мне тебя напророчили.

— И только поэтому?.. Потому что напророчили? — в голосе девушки слышно было некоторое разочарование.

— Предсказание меня лишь позабавило. Я же не мальчишка так голову терять. Я не представлял, что ты со мной сделаешь, — он носом погладил её нахмуренную переносицу, думая, какой же она всё ещё ребёнок, — Тебе мало того, что я потерял покой и сон? Сегодня я тоже спать не буду.

— Почему? — спросила Рина, млея от лёгких поцелуев фомора, которыми он осыпал её виски и скулы.

— Как это? У нас ночью вновь свидание. Или ты хотела сегодня совсем от меня отдохнуть, а я никак не отлипну?

— Нет, не хотела! — выпалила брюнетка, смутившись от смеющегося взгляда своего короля, — а ты разве не спишь как я?

— Нет, у меня всё немного иначе. Мне нужно наколдовать нам тихий уголок.

— Но я думала, что это реальные места, — удивилась Дарина.

— Реальные. Но реальность другая. Ты же заметила, что тебе там не холодно, комары не кусают, пиявки не цепляются? Это своего рода карман в настоящей реальности, где я кое-что подправляю.

— Ничего себе…

— Голубки, так мы идём гулять по Уотерфорду или нет? — послышался крик Вовы сверху.

— Да! Я уже ухожу, — ответил Балор, затем поцеловал на прощанье уже сожалеющую об отсрочке Рину и вышел из здания.

Глава 17

— Идбхард, я ценю твою преданность, — сказал Балор, выслушав доклад рыжего человечка.

Он со своими собратьями организовали настоящую партизанскую сеть по городу, чтоб не пропустить появление ищеек ши поблизости от будущей королевы фоморов. Но Балор всё равно находился неподалёку, потому что все его дела и помыслы давно были сосредоточены лишь на ней одной.

Сейчас Эрин сидела за одним из столиков паба напротив большого окна, неподалёку от которого сидел за рулём Балор. Внук сегодня вечером был свободен, пускай немного отвлечётся, ведь скоро у него будут совсем напряжённые деньки и кто знает, сколько они продлятся. Да и по загадочному виду Бреса старший фомор заподозрил, что дела у внука вполне определённые и они его уже заждались.

— Ваше величество, позвольте ещё кое-что добавить… — продолжил лепрекон, а Балор кивнул головой, показывая, что слушает, но взгляда от Дарины не отвёл, — я всё же считаю, что свадьбу стоит проводить на берегу моря. Ши такое не пропустят, а помощь стихии важна. Да и к тому же… — Идбхард так волновался, но был явно доволен, — роаны за нас.

— Роаны?! — удивлённо поднял брови король, — они же вообще всегда за дружбу. Они понимают, что война грядёт, а не свадебный пир?

— Понимают, повелитель. Там личное. Их принцессу соблазнил один из ши. Ну а потом как обычно, посмеялся и прогнал… Она не вынесла такого.

— Ясно, кровная месть. Ну… это тоже повод, — Балор задумался, насколько надёжные союзники всегда миролюбивые и доброжелательные люди-тюлени.

— Да. И принцесса повод лишь для их царя. А непринцесс там вообще не перечесть.

Жестокость туата де Дананн к другим расам, в частности к женщинам, не знала пределов. Балор знал это по собственному опыту. Его единственная и горячо любимая дочь — его Эйтне — стала жертвой любви к сиду. Сколько бы тысячелетий не прошло, его отцовское сердце не перестанет оплакивать эту утрату. Он потерял её дважды: когда она сбежала, не смотря на все его уговоры и меры предосторожности, потому что злая судьба отдала её сердце ублюдку ши. Теперь Балор знал, как можно погибать без любви, а тогда думал, что безумие завладело дочерью. Она убежала с негодяем Кианом, который пресытившись близостью с ней одной, решил себя не ограничивать, а Эйтне прогнал прочь из-за её ревности к другим, кого сид приводил в дом безо всякого стеснения. Сколько дней Балор баюкал на своей груди дочь, пока её разбитое сердце изливалось водопадом слёз, он сосчитать не смог. А когда заметил, как она тяжелеет, то даже обрадовался этому, ведь в детях дочь могла найти отраду и успокоение, как он когда-то в ней. Да и продолжение его рода не могло оставить равнодушным короля фоморов, и в Бездну, что отцом был ши, он воспитает настоящих наследников трона! И пророчество не сбудется, не поднимет внук на деда руку, что бы не говорили друиды!

Да только Эйтне задумала совсем иное: сердцебиение в её утробе было для неё надеждой на возвращение Киана. И она послала ему весточку, что в ней зреет плод их любви. И он украл её, пока отец был занят своими королевскими делами. Украл и спрятал, чтоб выбросить на улицу после рождения двух сыновей — Бреса и Луга, которых отдал на воспитание своей законной жене. После этого Эйтне забралась на высокую скалу, чтоб броситься вниз, да море поздно увидело её, не успело волной подхватить, и женщина разбилась о прибрежные камни… а Балор упал на колени и взвыл раненым зверем в своем дворце на острове Тори…

Он убил Киана, как только смог пробиться к нему сквозь охрану из ши, но внуков найти так и не смог, их прятали до того самого момента, как войска фоморов и сидов сошлись в смертельной схватке. Как говорил Балор, их с братом растили как знатных сидов, постоянно рассказывая о кровожадности и тупости фоморов, но сердце Бреса не принимало эту ложь, он чувствовал в себе силу моря, тайны Бездны, боль рода, который пострадал от произвола туата де Дананн. А вот Луг принимал всё на веру и воспылал ненавистью к своим же предкам, поклявшись отомстить, но так и не осмыслив за что… Пророчества друидов не тайна за семью печатями, поэтому и сиды знали, что Балор будет убит внуком. Поэтому, на битву привели двоих сыновей Эйтне. Только вот один как и было предсказано, убил своего деда, а второй вернул к жизни, поделившись своей кровью и не дав уйти за грань.

В лесу, где после битвы Балор, наконец, обрёл внука, а внук его, было большое капище. Друиды вышли к фоморам и предсказали новое будущее, которое и воплощалось сейчас. Друиды не были за фоморов или за сидов, они всегда были наблюдателями. Иногда Балор подозревал их в том, что они ведут какую-то свою игру, но после объятий смерти его знания о мире несколько изменились, хотя и не сильно. Зато теперь он знал, что друиды были такими же детьми ирландской земли, как и лепреконы, только первые были хранителями знаний, а вторые — богатств материальных.

Пока Балор предавался воспоминаниям, Идбхард растворился в темноте, уйдя по своим партизанским делам, а Дарина веселилась с друзьями, поглядывая в ночную мглу за окном, откуда за ней наблюдал её суженый. Завтра Катя и Вова поедут дальше в Корк, а о своем маршруте Дарина даже не думала — где её фомор, там и она. Её настроение значительно улучшилось после разговора с мамой: девушка сказала ей, что встретила кое-кого и, кажется, это серьёзно, на что родительница сказала только «Слава Богу!» и попросила звонить по любому поводу и без него, поняв, что дочь пока на Родину не собирается. У мамы Дарины было мнение, что каждый должен набивать шишки сам и отвечать за свою судьбу тоже сам, а совет она обязательно даст, как только дочь его попросит, и в случае неудачи обязательно поддержит, ведь на то она и мама.

Ближе к полуночи друзья вышли из паба, а Балор помигал им фарами. Троица удивлённо переглянулась, когда он вышел из машины, помахав им рукой.