Чёрный пепел золотой травы (СИ) - "doniguan". Страница 29

На мгновение я засомневался: в памяти невольно всплыл тот раз, когда я хотел помочь Счетоводу, и нечаянно устроил лавину. Однако тогда я и не понимал, что творю, сейчас-то всё по-другому. Просто надо быть осторожнее, вот и всё.

Я на ходу, не замедляя шага, попытался припомнить, как это делается: сосредоточился на одной мысли и постарался внушить её самой реальности, повторяя и повторяя, раз за разом. Я хочу, чтобы пожарище окутало облаками… Пожарище, окутанное облаками… Облаками… На меня опускается тень, я поднимаю глаза к пожарищу, закрытому пеленой, вижу тучи, собирающиеся возле вершины…

На долю секунды я даже опять впал в какое-то подобие транса, но быстро встрепенулся и бросил взгляд на гору-пламя. Ничего не поменялось — ни единого облачка, никаких изменений. Сказалось то ли отсутствие практики, то ли масштабы задачи. Ну что ж, попробовать стоило. По крайней мере, и ужасного ничего не случилось.

Мимо сновали люди, каждый занят чем-то своим. Человек пятнадцать сгрудилось вокруг пары, увлечённо играющей в какую-то игру с камешками прямо на земле. Трое молодых девушек переговаривались о чём-то на столь повышенных тонах, что невозможно было разобрать, о чём именно. Мужчина в потёртой серой одежде, напоминающей рабочую спецовку, переходил от дома к дому и коротко спрашивал о чём-то тех, кто открывал ему дверь, а затем шёл дальше. Город был похож на муравейник, со всеми его лабиринтами, одинаковыми улицами и массой прохожих на них. Я чувствовал себя здесь неуютно, словно не привык к таким местам. Если подумать, поля были мне больше по душе, в них ощущалось нечто спокойное, умиротворяющее, как в самой вечности. Про Игрока то же самое сказать я не мог: он, кажется, не только ориентировался тут не хуже, чем рыба в воде, но и получал от пребывания в городке истинное удовольствие.

— Так ты хочешь остаться? — Обратился я к нему, выворачивая из переулка на одну из улиц-дуг.

— Было бы неплохо, — отозвался он. — Других вариантов у меня сейчас всё равно нет. Куда мне податься? Про станцию можно забыть, это как пить дать.

— Тогда… — Я запнулся. — Не знаю. Меня как будто постоянно тянет вперёд. Если мы здесь исключительно ради того, чтобы спрятаться, то я бы предпочёл двигаться дальше.

— Вот оно что…

— Это вовсе не из-за той истории, — поспешно добавил я. — Просто не думаю, что это моё место.

— Да? А где тогда твоё?

— Послушай, я серьёзно. Для тебя твоя станция была домом, да и пожарище, наверное, тоже. А мне ни то, ни то не годится. Для меня и то, и то — чужое. А я должен найти своё.

Он вздохнул:

— Ну и куда ж ты в таком случае отправишься?

— Если бы я только знал… А что, есть предложения?

— Просто любопытствую.

Мне на ум пришёл давний разговор со Смотрителем, когда он мне объяснял, что всё предопределенно и мой путь обязательно выведет меня туда, куда следует, как бы я ни исхитрялся. Сохранилось ли у меня до сих пор стремление доказать, что он заблуждался? Возможно. А может быть, появилось что-то ещё.

— Помнишь, — начал я медленно, — ты говорил, что не веришь в существование высших сил, присматривающих за этим местом?

— Ещё бы не помнить.

— А что, если они всё же есть?

— Тогда… — Он на секунду задумался. — Тогда я с радостью пообедаю своей шляпой.

— Я не шучу.

— Я тоже. — Он нахмурился. — И, конечно, если действительно существует кто-то всемогущий, способный навести здесь порядок, но не делающий этого, то он самый ленивый и лицемерный ублюдок из всех, какого только можно представить, в любом из миров. К чему вообще такие вопросы?

— А вот к чему. Тебе никогда не хотелось узнать, кто ты такой? Я имею в виду, кем ты действительно был, а не в одном из этих твоих видений.

— А какой смысл? Допустим, узнаю, а дальше что?

От того, как его собственные слова складываются в цельную картину, я почувствовал необычайное удовлетворение. Совсем как предвкушение перед рассказом хорошей истории или смешной шутки.

— Мы являемся, по твоему, опять же, выражению, продолжением себя предыдущих. Получается, не пытаться вспомнить свою жизнь — всё равно, что добровольно отказаться от части себя, от собственного прошлого. Представь, например, что ты не помнил бы о том, что был когда-то одним из Беглецов.

— Звучит достаточно здорово…

— Нет, — перебил я его, — не звучит. Здорово было бы, если бы ты и в самом деле никогда к ним не присоединялся. Но раз ты уже это сделал, забывать об этом нельзя, иначе ты станешь, по сути, тем же, кем был тогда. Сейчас ты осознал свою ошибку и стал лучше, а забудь о ней — и откатишься обратно, к тому, с чего начинал.

— Хорошо. — Проговорил Игрок после короткой заминки. — Представим, что ты меня убедил. И что с того?

— Так вот. Если кто-то и знает о тебе больше, чем ты сам, так это тот самый ублюдок, о котором мы говорили минуту назад.

— А с чего ты вообще взял, что он существует? Есть какие-то доказательства?

— Нет. Только косвенные подтверждения… Закономерности, повторения. Вроде всех этих фокусов с пространством и временем, или синхронных пожарищ. Они, конечно, ничего не доказывают, но на определённые мысли наводят.

Повисла пауза. Мы молча шли по улице, полной людей.

— Так себе подтверждения, — всё же произнёс Игрок и снова замолчал. Я ждал, когда он разовьёт мысль.

— И всё-таки, — наконец продолжил он, — что ты собираешься делать?

Я едва заметно улыбнулся:

— Ну, если всё же окажется, что и в самом деле где-то есть такой ублюдок, то почему бы его не навестить?

Глава 16. Исток

Уже через пару часов мы покинули пожарище — нас там больше ничего не задерживало, да и собирать вещи нужды не было. Многочисленные визиты к старым друзьям Игрока, пожалуй, придётся отложить до более подходящего момента. Может быть, к тому времени среди них увеличится количество тех, кто не станет покрывать его бранью, вспоминая о том, что он натворил. К сожалению или к счастью, человеческая память в отношении плохих поступков несовершенна, тем более если речь идёт о мертвецах, и сейчас это играло нам на руку: никогда не лишне иметь запасной план, пускаясь в опасное предприятие.

И вряд ли у кого-нибудь возникли бы сомнения, что наше предприятие опасно. Не говоря о Беглецах, возможно, до сих пор рыщущих по округе, и фантоме, меняющем обличия, мы не знали, с чем нам предстоит столкнуться, когда мы найдём то, что ищем. Путь первооткрывателей редко бывает гладким.

Несмотря на слова, сказанные Игроку, от пожарища у меня остались по большей части положительные впечатления, пусть оно и вырвало меня из сумеречного и одиночного образа существования, к которому я успел привыкнуть. И всё-таки я уходил без особой скорби — так, будто наведался туристом в какой-нибудь милый захолустный городок, посмотрел, как там всё устроено, но не собираюсь же я оставаться навсегда? Единственное, о чём я жалел, так это о том, что не удалось отыскать противоположный край посёлка — вышли мы из него ровно там же, где и вошли. Пройдя сквозь арку и поднявшись на тот же самый холм, мы отправились в дорогу, взяв немного правее, чем то направление, откуда пришли. При свете огромного пламени ориентироваться на просторах загробного мира оказалось значительно проще, да и холмы уже не казались такими одинаковыми и постоянно перемещающимися, как в темноте — ещё одно преимущество пожарища. После того, как всё закончится, надо будет хорошенько подумать, не вернуться ли всё же сюда насовсем.

Когда мы пересекали перевал, отрезающий пожарище от остального мира, Игрок в последний раз оглянулся на пылающий огонь, и свет снова отразился в его здоровом глазу. Постояв так несколько секунд, он отвернулся и зашагал прочь. На то, чтобы свет за нашими спинами окончательно погас, ушло время, слишком короткое по сравнению с тем, за которое он превратился для нас из маленького сияния на горизонте в громадный костёр. Больше пожарища не было видно. Холмы вновь погрузились в темноту.