Чёрный пепел золотой травы (СИ) - "doniguan". Страница 33

А может быть, я действительно схожу с ума? Если так, то неплохо бы знать, когда именно безумие началось. Вдруг на самом деле я до сих пор лежу у себя в кровати, и всё мне попросту снится? И Курильщик, и Беглецы, и метро, и Игрок, и замерзающая девушка — всё. Странный получается сон, должен сказать. А будильник никак не зазвонит.

Я хрипло рассмеялся собственной мысли, во весь голос. И правда — чем не сумасшедший? Игрок уставился на меня с удивлением:

— Ты что, двинулся?

— Ага, как раз об этом думаю. А ещё вот о чём — ты вообще настоящий? Может, ты мне чудишься?

Он подумал секунду, затем размахнулся и от души отвесил мне затрещину, такую, что я повалился на бок. Не успел я прийти в себя и подняться, как он проговорил, разводя руками:

— Не волнуйся, это тебе тоже почудилось.

Я потёр ушибленное плечо.

— А я-то собирался попросить меня ущипнуть, чтобы проверить, смогу ли проснуться.

Мы оставались на том же месте ещё долго. У нас так и не появилось никакого конкретного плана касательно того, что нам делать и куда идти, а бродить наугад безо всякого смысла больше не хотелось. Кто знает, вдруг нам суждено так же осесть на одном месте, как Курильщик, до сих пор, наверное, не покинувший своего камня? С той разницей, что он и не догадывается, что ждёт его за пределами зоны комфорта, а мы с Игроком уж наверняка представляем. Испытали, можно сказать, на собственной шкуре.

Смешно, но эта поляна выглядела хорошим укрытием, даже, пожалуй, более надёжным, чем станция метро, где жил Игрок, или пожарище: те громадины рано или поздно привлекут чьё-нибудь внимание, а здесь, на крошечной прогалине посреди бесконечного поля, мы можем оставаться незамеченными сколько угодно долго. И только кому-нибудь чрезвычайно удачливому (или неудачливому, как посмотреть) повезёт наткнуться на нас. Возможно, её было бы проще отыскать с помощью той «магии», которую Курильщик использовал, когда показывал мне, как вызывать гром, и неумелое обращение с которой же однажды привело к лавине, однако мне уже не удавалось ею воспользоваться. Может быть, конечно, проблемы возникали из-за концентрации — в голове у меня сейчас творился настоящий хаос. Но я всё же склонялся к версии, что Смотритель был прав, и эта способность исчезла насовсем.

Так или иначе, любому, кто вздумал бы нас разыскивать, пришлось бы полагаться на чистое везение. По крайней мере, Беглецам. Что ни говори, а от того, чтобы вести в загробном мире спокойную оседлую жизнь, одни плюсы. Правда, в этом случае мы рисковали бы второй раз умереть не от множества опасностей, поджидавших впереди, а от скуки — единственным развлечением, доступным для нас в такой глуши, были разговоры. Как будто мы и так недостаточно тратили времени на болтовню.

А впрочем, о чём поговорить, мы по-прежнему находили. Игрок между делом обмолвился об ещё одной занимательной детали нашего бегства из ущелья: вытаскивая меня, он успел заметить наверху, на гряде скал, окаймляющих долину, какой-то силуэт. Трудно представить, чтобы всего один человек смог устроить то, что там творилось, но, судя по описанию, это был не кто иной, как наш старый знакомый-фантом. Видимо, он перебрался-таки через реку и проследовал за нами вплоть до самого ущелья. Рассказывая о случившемся, Игрок как-то странно на меня взглянул, словно о части истории он умолчал. При этом, утверждал он, на обратном пути, со мною на плечах, ничьих чужих следов он не обнаружил, лишь наши собственные — оставленная нами в глубоких сугробах колея никуда не делась. Такое противоречие навело меня на ещё кое-какие мысли, но озвучивать их сразу я не стал. Понятно было одно — фантом не потерял нас, и, учитывая его способности к поискам, он отыщет нас даже тут. Вопрос только во времени.

А может быть, он, мой двойник, прямо сейчас наблюдает за нами из тьмы. Вообще, я уже более или менее привык к темноте, и видел в ней лучше, чем поначалу, но в ней всё ещё не составляло труда спрятаться. Я поёжился, представив, как он смотрит на нас с какой-нибудь возвышенности моими же глазами, лишёнными всякого выражения. Почему-то в этих представлениях его глаза горели красным. Я невольно огляделся вокруг ещё раз, проверяя, не видны ли где-нибудь в сумраке два красных огонька. Конечно, ничего такого не было.

Шутки шутками, но надо было что-то предпринимать. Мы, разумеется, не могли весь остаток вечности попросту сидеть на земле и гнить, как… Как трупы на кладбище.

Я зажмурился, пытаясь собрать мысли воедино. Клянусь, не будь я мёртв, сейчас мою голову разрывала бы жуткая мигрень — столько разных забот свалилось. А ведь при жизни, уверен, мне не раз говорили, что отдохну я на том свете. Вот тебе и отдых.

— Ну что, есть какие-нибудь идеи? — Обратился я к Игроку. — Насчёт того, куда двигать теперь.

— Не особо. В голове хоть шаром покати. А у тебя?

Я невесело усмехнулся:

— Нет уж. Я себя проводником попробовал — и хватит. Не очень-то понравилось. Да и тебя, можно сказать, подставил. — Я задумался на секунду. — А может, вернёмся к пожарищу? Там ведь народу полно. Мало ли, вдруг найдётся кто-нибудь, кто сможет подсказать…

— А ты забыл, что я о пожарище говорил? — Ответил он, извлекая из сумки свою любимую трубку и раскуривая её. — Они не путешественники, и это ещё слабо сказано мягко выражаясь. Если они куда и знают дорогу, так только к соседям, когда о чём-нибудь поболтать захотят. Не все такие, конечно, — поспешил он добавить, поймав мой укоризненный взгляд, — но всё же на их помощь я бы особенно не рассчитывал.

Он затянулся, и в темноте разгорелись красные глаза-угольки ворона. Я угрюмо посмотрел на них. Должен же быть хоть какой-то выход?

Со стороны Игрока донеслось ненавязчивое покашливание. Я повернулся к нему.

— Неважно себя чувствуешь?

— Ага. Из меня кое-что так и рвётся наружу.

Я раздражённо поморщился, но всё же ответил:

— А я думал, мертвецы не болеют.

— О, — он ухмыльнулся, — это болезнь немного иного рода. Ею, знаешь ли, даже мертвецы иногда страдают. Называется «болтливость». Поделиться я с тобой хочу кое-чем. Одной идеей.

— Ты же говорил, нет у тебя никаких идей.

— Ну вот, появилась.

— Ладно… Выкладывай.

Он заёрзал, усаживаясь поудобнее, потом поднял перед собой тлеющую алым трубку и с важным видом продекламировал:

— Если не хватает друзей — ищи их среди врагов.

Я уставился в пустоту.

— И что это, по-твоему, должно значить?

Игрок пожал плечами:

— То и значит. Раз сами справиться не можем и помочь некому, нужно идти к тому, кого раньше в расчёт не брали.

— И к кому же, например? Я не понимаю.

— А ты подумай. Попробуй рассуждать логически. К кому мы ещё не обращались? К каким общим знакомым?

Я в недоумении сдвинул брови. Общим знакомым? О чём он? У нас с ним и нет практически никаких общих знакомых. Разве что, кроме…

— Нет, — произнёс я, сообразив, кого он имеет в виду. — Нет, нет. Ты же не серьёзно?

— А что, похоже, что я шучу?

Я с досадой покачал головой. Мне-то откуда знать? Он всегда выглядел и вёл себя так, будто у него припасена шутка, да поглупее. Но даже не в этом было дело — если я его правильно понял, он предлагал просить помощи у тех, кто меня пытался похитить и кого он сам презирал, как никого больше. Вот уж действительно — шутка как раз в его духе.

Впрочем, всё же не было похоже, чтобы он шутил — в кои-то веки. Он без капли привычного веселья во взгляде смотрел на меня в упор так, словно ждал реакции. А что я мог сказать? Мне хотелось не то расплакаться, не то расхохотаться. Наверное, истерика так и начинается.

Не дождавшись от меня ничего другого, кроме невнятного мычания, Игрок тяжело вздохнул и отвернулся.

— Так и думал, — проговорил он, — что тебе это не придётся по душе.

Такое заявление наконец вывело меня из оцепенения:

— Да неужели?! С чего бы вдруг, интересно? Пораскинь мозгами!

— Ну-ну, — пробормотал он, постукивая трубкой по подошве, чтобы вытряхнуть из неё погасшую золу.