Клокочущая пустота - Казанцев Александр Петрович. Страница 101
Ворвавшийся в зал молодой человек с огромным носом и обнаженной шпагой с размаху ударил ею по столу, разметав листки с записями учеников и воскликнул:
— Граф Шапелль де Луилье! Ты был мне друг, а теперь я должен считать тебя предателем! Как мог ты позабыть обо мне и не позвать сюда, чтобы вместе слушать Гассенди, которому я спешу воздать хвалу и уважение.
— А как прикажете мне, неизвестный молодой человек, отнестись к столь грубому вашему вторжению и учиненной помехе в чтении моей лекции? К размахиванию вами шпагой?
— Шпага Бержерака направлена лишь против зла, предательства и лжи!
— Тогда позвольте, господин де Бержерак, выступить в защиту господина Шапелля. Перед началом лекции он просил меня включить и вас в число моих учеников.
— Тогда другое дело! Мы будем с ним по-прежнему дружить! Клянусь, еще не ошибалась моя шпага, готовая служить и вам!
— Вы не дослушали меня, молодой человек. Вашему другу Шапеллю, так просившему за вас, я ответил решительным отказом, ибо считаю, что знание и насилие, к которому вы постоянно прибегаете, несовместимы.
— Ах вот как, господин аббат! Вы оскорбили мою шпагу!
И Сирано взмахнул своим оружием, отчего листки на столе вновь разлетелись.
— Послушай, Савиньон! Неужели ты поднимешь сталь против каноника кафедрального собора в Эксе? — вскричал Жан Поклен, становясь между Сирано и Гассенди.
— Ах, это ты, Поклен! Ты тоже здесь? Нет, нет! Кюре я уважаю с детства, но сан, однако, для педанта не защита. И ты ведь одобрял мою комедию и сам такую хотел написать.
— Комедия тогда остра, как шпага, когда представит жизнь. Но шпага, молодой человек, не заменит в жизни морали, — заметил Гассенди.
— Я прочту вам, если позволите, свою комедию, — предложил Сирано.
— Вы могли бы это сделать, мой поэт, если бы вам разрешили здесь остаться, — усмехнулся философ.
— Тогда, умоляю, примите меня в число своих учеников, профессор! — пылко и почти по-детски попросил Сирано. — Пусть и я буду среди счастливцев!
— Счастливцев? — повторил Гассенди, тронутый тоном Сирано, и задумался: «Что это за человек, дерзость которого равна искренности? Владелец замка стоит в дверях и ждет от философа мудрости. Как поступил бы здесь Сократ? Конечно, стал бы выявлять вопросами сокровенную суть человека. Вопросами?»
— Ну что ж, — вслух сказал Гассенди. — Уж если в этом вы видите счастье и готовы позабыть обо всем…
— Готов! Готов! — горячо прервал Сирано.
— То я могу вам предложить, как в древности, три испытания. Ответами вы сами все решите.
— Я решу!
— Извольте. Объясните, как вяжется со знанием угроза силы, с которой вы сюда пришли?
— Профессор, я поэт, позвольте отвечать в стихах.
Гассенди улыбнулся, взглянул на старого графа Жермона и заметил у того тоже легкую улыбку на губах: «Ну, если он забыл о поединке, то…» И граф кивнул.
— Я прошу простить, господин профессор, что отвечу вам заготовленным каламбуром. Ведь всякий экспромт тогда хорош, когда старательно подготовлен.
Гассенди пожал плечами.
— Отвечайте, как сможете.
Сирано начал чуть печально, а кончил с усмешкой и даже с вызовом:
Увы, но полюбить Нельзя нас сильно!
Увы, но полюбить Нельзя насильно!
Кто жизни не любил, Тот сердце нежил, Кто в жизни не любил, Тот сердцем не жил!
С умом коль ты живешь, То знанье — сила!
С умом ты наживешь То знанье силой!
— Браво! — воскликнул Жан Поклен.
Гассенди внимательно посмотрел на Сирано.
— Я вижу, что ваш ответ вы действительно составили задолго до того, как вам задан мой вопрос. Но, видимо, у вас не так легко на душе, как легки ваши слова, которыми вы играете. Но коль скоро вы собираетесь «наживать знания» не только силой, но и умом, проявите его, поведайте, из чего состоит, на ваш взгляд, мир?
— Из атомов и пустоты, ваше преподобие господин профессор. Недавно сочинил оду о пустоте и начну с одной ее строчки:
Она вещественна бы вроде…
На чувства надо нам пенять!
Не все, что в мире происходит, Способны мы пока понять.
Виденья, призраки, приметы — Увы, невежества поток!
Нет ничего на божьем свете, Чего бы ум понять не мог!
И снова задумался Гассенди над третьим вопросом: «Юноша видит не только сущность мироздания, но и мироощущение человека. А как он свяжет разум и чувства?» И он спросил об этом Сирано.
Сирано задумался на миг и ответил:
УМ И СЕРДЦЕ
Все пять сочетаний
Из двух только слов.
Вы спросите сами,
Ответ мой готов.
— Безумное сердце?
— Бездумны дела!
— А ум как без сердца?
— Исчадие зла!
— Как умное сердце?
— И лед и расчет!
— Сольется ум с сердцем?
— К добру приведет!
— Ума нет и сердца?
— То пропасть без дна!
Где в зной не согреться,
Где тень не видна!
Умом не поверить,
А сердцем вовек!
Но хуже нет зверя,
Чем зверь-человек!
— Не могу отказать в глубине и верности ваших суждений. Если бы вы всегда заменяли шпагу этой стороной своего ума, ни у кого не возникло бы сомнений в вашем участии в наших занятиях.
— Я вкладываю шпагу в ножны, дабы отныне внимать каждому вашему слову.
— Я смею надеяться, что граф Жермон де Луилье внемлет моей просьбе и дозволит другу его сына Сирано де Бержераку, прошедшему три испытания, быть в числе моих учеников, — обратился Гассенди к хозяину дома. — Хотя я допускаю, что не избежать с ним спора во имя истины.
Граф Жермон де Луилье уже оценил своего незваного гостя, отметив удивительное сочетание в нем болезненного честолюбия, быть может рожденного его физическим недостатком, с несомненной одаренностью, и он увидел в нем не просто бретера, а чем-то глубоко несчастного человека, который хочет казаться другим. И он кратко сказал:
— Вольнодумец Сирано мне больше по душе, чем парижский скандалист.
— Ваша светлость! — воскликнул просиявший Сирано. — Дозвольте мне вручить вам свою шпагу.
— Сави! Иди сюда, становись рядом со мной! — позвал Шапелль.
— А я по другую его руку встану! — заявил Жан Поклен, перебираясь с противоположного конца стола.
— Позволь мне воспользоваться твоими строчками о любви в моей комедии? — прошептал он.