Льды возвращаются - Казанцев Александр Петрович. Страница 3

Шаховская, как и они, смотрела на этот кипяток, не решаясь в него прыгнуть. Она отвернулась и увидела, как из огненной стены появился кто-то накрытый с головой дымящимся балахоном.

Бросив на палубу горящую куртку, Буров предстал перед нею.

– Прыгать... за борт! – крикнул он, хватая ее за руку.

– Оставьте, Буров! Вы с ума сошли! – отстранилась она.

– Да что вы... в такую минуту вспоминать? За борт... вместе!..

Она смотрела на него. Все-таки он пришел. Но мог бы не прийти...

– Там кипяток, – сказала Шаховская.

Он не стал убеждать ее, доказывать... Он просто кинулся на нее, охватил руками и поднял на воздух.

Она извивалась, отталкивала его, непроизвольно защищаясь, но полетела за борт. Больно ударилась о воду боком. Вынырнула, захлебнулась... Ей казалось, что дух захватило у нее, что она сварилась в кипятке, что кожа сейчас сойдет... Но ощущение это было вызвано холодом. Холодная вода клокотала, потому что со дна вырывались пузырьки газов. Пахло серой, разъедало глаза.

Буров, прыгнув за ней следом, плыл рядом. Он подхватил ее под руку, почти приподнимал над водой.

Шаховская посмотрела с благодарностью.

– Хорошо, не успели ударить, – буркнул он и потащил ее дальше от судна.

С горящего ледокола по воде ползли тучи дыма.

Вода действительно «ошпарила», как кипяток. Но она оказалась холодной, очень холодной. От нее захватывало дух.

Спасение теперь только в движении. Надо плыть, невзирая ни на что, и плыть... и выжить.

К счастью, корабль успел выйти из особо опасной зоны. Камни здесь не вылетали из воды, не могли ранить «прямым попаданием». Но от газов, заставляющих клокотать воду, легко задохнуться, не говоря уже о судорогах, готовых свести ноги.

Шаховская увидела близкую льдину, подплыла к ней и ухватилась за скользкий край.

Буров нагнал ее и ударил по руке.

– Вы с ума сошли! – со слезами в голосе крикнула она.

– Не держаться... Отплывать! Вода нагреется... – предупредил он.

Шаховская опустила льдину. Ей уже показалось, что вода начинает жечь. Она легла на спину и отчаянно заработала ногами. Когда-то она победила в заплыве на спине. Победит ли сейчас?..

Она видела упершийся в небо вишневый столб с клубящейся черной тучей вверху, подсвеченной снизу красным.

Совсем близко в воду падали камни, с шипением исчезая в глубине. Словно кто-то обстреливал беглецов.

Атомный гидромонитор, гордость арктического флота, погибал.

Шаховская слышала тяжелое дыхание Бурова. Он плыл на боку, одной рукой держа ее.

– Пустите, – сказала она без прежней злости.

– Дальше! – настаивал Буров.

И они плыли.

Небо горело. Море отсвечивало. Вода стала медной, как недавно солнце. И белой рябью колыхались куски разбитых льдин.

Вдали взмахивали светлыми веслами шлюпки.

– Надо же!.. Подводный вулкан, – сказал Буров, отплевывая воду.

Шаховская еще яростнее заработала ногами.

Вулкан? Здесь, в Арктике? И ледокол оказался в районе извержения!.. Все могло закончиться, не начавшись...

А может быть, и не начнется еще?..

Все-таки он пришел... Что же он за человек, плывущий рядом? Сильная у него рука. Конечно, вода чуть нагрелась, иначе, сведенные судорогами, они уже пошли бы ко дну... Почему же он не плывет с ней к шлюпкам? Хочет раньше добраться до ледяного поля? Только бы судорога не стянула ногу... Нет! Не думать об этом, не думать!..

Какие страшные раскаты грома передаются по воде! И гул... Наверное, с самого дна... Вода здесь не слишком соленая... Камни прыгали по палубе, как теннисные мячи... Как он смог пройти сквозь огненную стену?..

Глава вторая

Сергей Андреевич Буров впервые увидел Лену Шаховскую несколько дней назад, когда она, стоя на баке, любовалась ледяным молом. Он словно ножом обрезал ледяные поля.

В этом месте прибрежная, отгороженная молом от Ледовитого океана полынья еще не успела замерзнуть. Ледяная плотина, вдоль которой шел гидромонитор, казалась чудом. По одну сторону громоздились льды океана, бизоньим стадом напирая на нее при каждом порыве ветра. По другую сторону мола бежали быстрые волны. Они озорно налетали на зеленоватую стекловидную стену, в тучах пены разбиваясь о нее.

Шаховская почувствовала, что он подошел к ней. И, не оглядываясь, сказала ему, совсем незнакомому:

– Смотрите. Как два мира. И разделяет их холод...

– А это неплохо сказано. Холод вроде бы действительно возвращается на Землю. Слишком много сильных мира того, тоскующих по былому климату «холодной войны».

– Они, – выдавила из себя Шаховская, – не верят в договоры, не верят в мирные намерения.

– Не верят? А во что они верят? Они не допускают мысли, что человечество может жить в мире. В состоянии преодолеть и энергетический и обычный голод. А разве неосуществимы проекты Великой Гибралтарской плотины, проекты использования силы морских течений, приливов и отливов?

– В мире очень многое можно сделать.

– И в мире частной инициативы, хотите вы сказать?

– Они просто так называют себя.

Буров усмехнулся.

– Инициатива имеет наибольший успех, когда человечество действует сообща. Тому примером Арктический мост, великие космические рейсы...

– Я всегда мечтала полететь в космос. Но... только одна.

– Вот как?

– Чтобы ни с кем не разделить славы! – с вызовом рассмеялась Шаховская.

– К сожалению, ракеты пока еще нацелены не только в космос.

– Куда же еще?

– Не только друг на друга, но и в Африку.

Шаховская нахмурилась.

–Мир связан договорами.

– Вы сами сказали, как верят у них в договоры. Их или не ратифицируют, или денонсируют.

– Да, холод может вернуться...

– Это вы хорошо сказали, – повторил Буров. – Только не будем продолжать сравнение. Тепло иссякает... Льды возвращаются в отвоеванную у Ледовитого океана полынью. Вы слышали о погасшем «Подводном солнце»?

Шаховская оглянулась, посмотрела на него, огромного, тяжелого, со лбом мыслителя. Она заметила, что Буров любовался ею.

– О погасшем «солнце» все слышали, – задорно сказала она, – но почему оно погасло, никто не ответит.

– Как знать! – лукаво сощурясь, неожиданно для самого себя сказал Буров и тут же поймал себя на том, что красуется перед незнакомой женщиной.

Она заинтересовалась:

– Уж не туда ли вы направляетесь, мужественный незнакомец?

– Вы проницательны.

– Тогда вы по меньшей мере несете с собой готовое решение, которого трепетно ждут беспомощные научные светила.

Он нахмурился, задетый за живое:

– Если бы вы были физиком, я не поскупился бы на информацию.

– Стоит ли опускаться до неуча!

Буров посмотрел на нее сверху вниз.

– Наверное, уже все перезабыли, – предположил он.

– Ну, знаете ли!.. Впрочем, это меня интересует разве что только ради того, чтобы получить о вас представление.

– Благодарю за интерес. Что ж... могу сознаться. У меня отнюдь не готовое решение. Только гипотеза, которую я мечтаю подтвердить.

– Мечтаете? Вот вы какой? А у вас есть факты, на которых вы основываетесь?

– Мне известно явление. Ядерные реакции в районе «Подводного солнца» вдруг стали невозможными. Я отвечаю почему.

– Не кажется ли вам, что гипотезы можно выдвигать только в объяснение фактов?

– Старая песня тех, кто отмахивается от нового слова. А разве у Джордано Бруно, дерзко высказавшего мысль об обитаемости иных миров, были факты в подтверждение его гипотезы? Но гипотеза эта, за которую он был сожжен инквизицией, заставила в наше время искать факты в ее подтверждение. Нет, милая незнакомка! Гипотезы можно выдвигать не только на основе фактов, но и для того, чтобы искать факты в определенном направлении. Этим и должны заняться ученые в районе «Подводного солнца».

– Так и предоставьте им выдвигать гипотезы на основе найденного. Меня учили, что научные гипотезы вправе выдвигать только ученые.