Мост дружбы - Казанцев Александр Петрович. Страница 56

Милевский был растерян только одно мгновение. Отпустив помощника с телеграммой, он овладел собой и с добродушной улыбкой нагнал Андрея:

— Андрей Григорьевич, не будем ссориться. Я не вмешиваюсь в ваши права. Начальство нас рассудит… Но умоляю… умоляю об одном…

— Что еще? — нахмурился Андрей.

— По моему разрешению на стройку приехали американцы. Среди них очень видный промышленник мистер Игнэс. Я бы не хотел, чтобы вы говорили при них о своих… дополнениях… Я понимаю, новая метла чисто метет, но не стоит выносить сор из избы.

— Никакие американцы на стройку дока не придут! — решительно заявил Андрей.

Милевский застыл с умоляюще поднятыми руками. Он безмолвно обращался то к Сурену, то к Степану Григорьевичу, наконец заговорил:

— Но ведь это же будет международный скандал, товарищ Корнев… Вы подумайте… с американцами нам еще немало придется иметь дел…

— Повторяю, на стройке будет распоряжаться ее начальник, а не представитель кого бы то ни было.

Андрей пошел в небольшой домик, где разместилось управление строительством, и немедленно потребовал к себе в кабинет инженеров.

Милевский побежал жаловаться парторгу Денисюку. Американцы могли приехать каждую минуту.

Денис, хитро посмеиваясь, появился в кабинете Андрея. Инженеры, ошеломленные новым заданием, расходились, чтобы обдумать все и вечером снова явиться к начальнику с предложениями.

Степан Григорьевич и Сурен остались в кабинете.

— Что? Нажаловался? — спросил Андрей Дениса.

Тот ухмыльнулся:

— Шумишь, Андрей, шумишь дюже!.. Удлинить док — то, я разумею, добре будет. Коммунисты, я уже слыхал, поддержат. Масштабность — она нам люба. Только вот насчет американских гостей ты перегнул трошки.

— Я уже сказал. Отменяю разрешение Милевского.

— То ж добре! Отменить надо. Только свое разрешение надо дать. Ты ж попытай, какие гости будут. Мистер Игнэс… ты ж в Америке был — наверное, слышал?

— Постой, какой это Игнэс? Миллионер?

— Тот самый бизнесмен. И еще один хлопец с ними.

То уж мой дружок будет. Сенатор Майкл Никсон, или Рыжий Майкл. Сейчас в Америке очень известная фигура. Только когда мы с ним хлопцами были, так на «Лейтенанте Седове» плавали. Коммунист к тому же.

— Ах, вот как? — улыбнулся Андрей. — Хорошо, поступлю по твоему совету. Разрешение Милевского отменяю. Принять американцев разрешаю.

— Вот то добре теперь. Пойду встречу гостей, а то там перед ними Милевский расшаркивается.

— Вот видишь, Андрей, — назидательно сказал Степан Григорьевич, — как бы не пришлось тебе в другом уступать.

— Не рассчитывай, — сказал Андрей.

— Рассчитывать как раз и нужно, по инженерному. Ты решил гнать док вокруг Европы, забыв, что его винтомоторные группы должны питаться электроэнергией с суши, по кабелям, которые лягут в уже построенной части туннеля.

Сурен настороженно смотрел на Андрея. Степан снисходительно усмехнулся.

— Будет все по-иному, — нисколько не смущаясь, ответил Андрей. — Сурен когда-то предлагал построить атомные станции на Кольском полуострове и на Аляске. Передача электроэнергии на тысячи километров в готовом туннеле очень сложна, передвижную атомостанцию нужно построить непосредственно на доке.

— На доке? — обрадовался Сурен.

— Есть же атомная станция на гидромониторе! Но мы пойдем дальше. Горючим для нужд Арктического моста будет вода.

— Термоядерные реакции! — воскликнул Сурен.

— Температура звезд… миллионы градусов… Надо же быть серьезнее, Андрей. Ты же знаешь, какое подводное солнце работает близ Мола Северного в Проливах… Разве мы можем построить что-либо подобное в доке? — усомнился Степан Григорьевич.

— Сурен! Что ты знаешь об управляемой термоядерной реакции при обычной температуре?

— Очень много знаю. Такая реакция превращения водорода в гелий, управляемая реакция, осуществлена. Использовать для нее элементарные частицы — мю-мезоны, предложил в 1954 году, еще будучи членом-корреспондентом Академии наук СССР, Зельдович. После создания знаменитого подводного солнца академик Овесян как раз и использовал эту реакцию.

— Сможет он создать для нас установку на доке?

— Конечно, сможет! Замечательно будет! Подводный гигант берет энергию из воды, прямо как у капитана Немо.

— Хорошо! Пусть новый подводный док будет называться «Наутилусом»!

— Романтика еще никогда не была серьезным техническим доводом, — поморщился Степан Григорьевич.

— Без романтики, без фантазии не было бы ни дифференциального исчисления, ни атомной энергии, ни идеи Арктического моста.

Степан Григорьевич развел руками. Он сдавался.

В кабинет, пятясь, вошел Милевский, за ним два американца и Денис.

— Позвольте представить вам, мистер Игнэс, — говорил по-английски Милевский. — Братья Корневы, строители плавающего туннеля.

— О, господа! Я так рад говорить на языке своего детства! Последние годы я прилежно вспоминаю его. Очень приятно познакомиться, господа! — говорил по-русски американский миллионер. — Русский язык распространен в Америке. Сейчас едва ли не треть Нью-Йорка понимает по-русски.

— А я всегда очень старательно изучал английский язык, — холодно сказал Андрей.

— О, я вижу, мы сговоримся на любом языке! Хочется посмотреть ваши грандиозные работы. Вы заразили американцев, у них начинается «мостовая горячка». Они хотят мост в Европу. Вы испускаете опасные бациллы, господин Корнев!

— Они не опасны для жизни.

— О'кэй! Они очень опасны для кармана. А для американца карман несколько дороже, чем жизнь. Я имею в виду, господа, «пароходные карманы»! — И мистер Игнэс захохотал.

— Мистер Игнэс, прошу вас, отдохните с дороги, — суетился Милеаскин.

— О, благодарен вам, Лев Янович! Я с удовольствием посижу с инженерами Корневыми… Однако познакомьтесь с сенатором от штата автомобилестроителей мистером Майклом Никсоном… О, я вижу, он уже нашел здесь кое-какого знакомого! Хэлло, мистер сенатор!

Майкл Никсон, простой, ничем не отличавшийся от остальных находящихся в кабинете людей, улыбаясь своими веснушками, подошел к Корневу и потряс ему руку.

— Мы есть, пожалуй, немного знаком, — сказал он тоже по-русски.

— Ах, это он! — воскликнул Андрей, вспомнив последний день нью-йоркской выставки и человека, подтвердившего, что именно американцы спасли модель Арктического моста.

— То ж и есть мой корабельный дружок, — сказал Денис, похлопав американского сенатора по плечу. — Мы с ним с того времени и не виделись.

— Теперь видеть есть часто-часто… Два часа арктический поезд… туннель… Денис к Майку кофе пить.

— Майк к Денису галушки есть! — расхохотался Денис.

— В этом есть глубокая правда, господа, — вмешался мистер Игнэс. — Мир нуждается в единой экономической системе. Нужно вместе пить кофе, есть галушки… и торговать, джентльмены, торговать! Это главная выгода нашей жизни.

— Мистер Игнэс — философ выгоды, — сказал сенатор по-английски, не сумев подобрать русские слова.

Но его все поняли.

Руководители стройки и иностранные гости пошли осматривать строящийся док.

— Господин Игнэс сказал мудрейшие слова о выгоде, — заюлил Милевский.

— О, Лев Янович, по-русски, кажется, надо сказать «лесть»… Выгода не есть мудрость, выгода есть движущая сила.

— Но благодаря ей вы стали сторонником моста.

— О, у нас в Америке не все есть его сторонники!

— У нас тоже, — мрачно сказал Андрей. — Вот хотя бы Лев Янович. Когда-то он называл проект Арктического моста гримасой мозга.

— Андрей Григорьевич! Умоляю!.. Старые счеты… Ну к чему это? Ведь теперь я же принимаю ваш проект, принимаю…

Мистер Игнэс и Майкл Никсон громко расхохотались.

— О, я замечаю, «закон выгоды» управляет и Лев Янычем! — сострил мистер Игнэс.

Милевский побагровел, не зная, куда деваться. Миллионер покровительственно похлопал Льва Яновича по плечу:

— Вы не должны очень обижаться на меня, на вашего давнего друга. Мы давно знакомы. В Москве я частый гость. Это есть мой бизнес.