Обними. Поклянись. Останься (СИ) - Александер Арина. Страница 8

Сердце предлагало как минимум несколько вариантов, благодаря которым моему ребёнку не пришлось бы куковать на безлюдной трассе в разгар метели. Да хоть бы элементарный поход в милицию — и вуаля, плохие дяденьки за решеткой.

Только был ещё и разум: трезвый, умело оценивающий ситуацию и вопящий во всю глотку о постигшей меня опасности. Где гарантии, что мне бы помогли в милиции? Возможно, я бы даже не дошла до неё.

К родителям ехать — тоже не вариант. И не только потому, что туда могли нагрянуть. Просто жизнь с ними была сродни пыткам. А вот Тоне большое спасибо. Если бы не её помощь, я даже не знаю, как бы всё сложилось. Куда бы я бежала, где именно пряталась.

Об Игнате старалась не думать. И так еле справлялась с накопившейся злостью. Значит, я должна была всё принять и податься в бега, потому что так надо, а кто-то даже не соизволил признаться во всем вовремя.

— Ах, Игнат, ах!.. — смела рукой собравшуюся на пустых кухонных полках паутину, кусая от досады губы. — Как же ты нас всех подставил!

Хоть бы какой-то пакет круп завалялся. Из еды нашла только пачку рассыпного чая и полупустую сахарницу. Но легче от этого не стало. Пока перемывала припорошенную пылью посуду, ни с того ни с сего над головой вдруг с треском перегорела лампочка и мне не оставалось ничего другого, как горько разрыдаться, рухнув за поскрипывающий от старости стол.

Что делать? Как быть? За что сначала хвататься и куда идти? Денег с трудом хватит на месяц, а потом как? Неизвестность убивала, лишала какой-либо надежды. Интуиция подсказывала, что мы тут надолго, поэтому стоило приступить к поискам работы как можно скорее.

Выплакавшись, подошла к окну, распахнула шторы, впуская в комнату лунный свет, и прижалась разгоряченным лбом к прохладному стеклу.

Метель прекратилась, являя спящему городу звёздное небо. Кое-где в окнах светился свет, выставляя напоказ сквозь не плотно зашторенные окна личную жизнь. Я безучастно скользнула по ним взглядом и сосредоточилась на усыпанной снегом улице.

— Не поняла… — смахнула с ресниц остатки слёз, всматриваясь в стоявший возле подъезда внедорожник. — Он что, не уехал?

Пришлось несколько раз моргнуть, проясняя зрение. Не может быть! Сначала была мысль, что это просто совпадение и нас с Варей несказанно повезло: подвёзший нас мужчина не просто ехал в нужный нам город, а ещё и жил в том же дворе. Но потом… Свет от фонаря отлично освещал придомовую территорию, и я четко увидела спящего в водительском кресле мужчину.

Это как понимать?

Ему что, некуда податься или же… Нет-нет, преследовать меня он точно не мог. Будь это так — сразу бы отвез к своему шефу в качестве приманки. А вдруг ему стало плохо? В жизни ведь всякое бывает. Ни за что не поверю, что ему некуда податься…

Опомнилась уже на выходе из подъезда, когда обутые в растоптанные тапки ноги лизнул январский мороз.

Замерла, кутаясь в наброшенную на плечи шубу. А оно мне надо, а? Какое мне дело, уснул он там просто или отдал богу душу? Словно своих проблема мало.

Думала одно, а вот ноги всё равно понесли к грозному танку. Всё-таки спокойная жизнь не для меня.

— Эй! — поскреблась ноготками по стеклу, заглядывая в салон. Господи, пускай он окажется жив. Мне только трупа тут не хватало.

Ноль реакции.

— Глеб! — застучала сильнее, начиная замерзать. Твою ж мать. — Вы меня слышите? Просыпайтесь.

После моей «канонады» мужчина наконец-то изволил подать признаки жизни. Сначала лениво открыл один глаз, потом второй, и уставился на меня, будто на полоумную.

— Богдана? — приоткрыл дверь, зевая во весь рот. То, что у него проблемы с воспитанием я поняла ещё в пути. Бескультурный. Хоть бы рот прикрыл. — Что-то случилось? — вылез из салона, разминая широкие плечи, а мне вдруг стало не по себе. Не скажу, что была значительно ниже его. Может, на полголовы. Просто энергетика у него была такая, что хотелось невольно втянуть эту самую голову в плечи.

— Ничего не случилось. Думала, вам плохо.

Я уже успела пожалеть о своей добросердечности. Что-то не очень нравилось, как он на меня зыркнул. Раньше в моем представлении самыми холодными глазами были серые и голубые. Но теперь я пересмотрела свое мнение, добавив к этому разряду ещё зелёно-карие. Было в этих глазах что-то такое, отчего у меня в венах стыла кровь. Неестественный какой-то оттенок. Никогда не видела, чтобы карий настолько отдавал желтизной.

— Вам? — удивился знаток разновидностей вшей. — Я считал, что после по-братски разделенного хот-дога мы давно перешли на «ты».

И не понять, серьёзно говорит, или с издевкой. Не знала, как и реагировать. Не чувствовалось в его тоне заигрывания или маломальского флирта. Ни разу не посмотрел на меня двусмысленно, что признаюсь, было слегка удивительно. Зачастую мужчины старались завязать со мной разговор, строили глазки, подмигивали, а этот… Смотрел исподлобья, как на врага народа. Будто у меня на лбу написана вся биография. И вроде, неплохой. Сразу видно: заботливый, внимательный, и в то же время… далекий, безучастный, равнодушный. Такой точно не будет заигрывать просто так, от нефиг делать.

— Какая разница — «ты», «вы», — поежилась, зарываясь носом в меховой воротник. — Вы… то есть, ты, почему не уехал? Столько времени прошло, поздно уже.

Глеб криво ухмыльнулся, рассматривая меня оценивающим взглядом.

— А может мне некуда ехать.

Ого! Вот это поворот! Забираю свои слова обратно. Может, не так уж он и пофигистически настроен в мою сторону.

— Чушь. Всегда есть куда поехать.

«Даже мне», — добавила про себя, уперев глаза в заледенелый асфальт.

— Мне некуда, — пожал плечами. Спокойно так, будто говорил о погоде. — У меня в этом городе нет ни знакомых, ни родственников. В гостиницу ехать не захотел, ни разу не скитался по подобным местам и впредь не собираюсь.

— Ну да, в салоне-то лучше, — съязвила, посматривая на дом. Никогда не понимала таких чудаков. С виду посмотришь — и при деньгах, и по-любому при власти, а на номер в гостинице жмутся. — Тогда, — развернулась к подъезду, — мое предложение тебе точно покажется нелепым. Извини, что потревожила. Спокойной ночи.

И так вдруг волнительно стало — не передать словами. Необъяснимое состояние. У самой на душе кошки скребутся, выть хочется от безысходности, и одновременно с этим… так и подмывало задеть хоть чем-то этого павлина. Он мне ещё сразу не понравился, когда промчался мимо нас с Варей со скоростью звука. А теперь со мной происходили непонятные вещи: то беспокойство надумала проявить, то вот, состраданием решила отличиться.

— Стой! — неожиданно схватил меня за руку и тут же резко выпустил. — Что за предложение?

Возможно, я всего лишь отвечала добром на добро, а может, и нет. Преследовать он меня точно не мог, изнасиловать — тоже. По глазам видела — не в его вкусе. Даже не так: все те знаки внимая, которые он был вынужден проявить в мою сторону, были продиктованы скорее неосознанно, нежели с каким-то расчётом.

— Хотела предложить ночлег, — пробормотала, запутавшись окончательно. Если ему гостиницы не подходили, то что тогда говорить о моем временном жилище.

— Хорошо, — пикнул сигнализацией, демонстрируя полную готовность. А ещё говорят, что женщин невозможно понять. — Мы так и будем стоять или я всё же могу рассчитывать на оплату за проявленное добро.

Поперхнувшись, я кивнула на подъезд. Ох и нахал, а я-то думала. Не умеешь ты, Данка, разбираться в людях. Что в шестнадцать лет не научилась, что сейчас полный ноль. Сколько не пыталась прислушаться к интуиции, надеясь на подсказку, так и осталась ни с чем. Предавшее меня шестое чувство благоразумно свернуло удочки и залезло в такие дебри, что все попытки достучаться оказались тщетными. И заднюю уже не включишь. Поздно.

— Твоя квартира? — Глеб вальяжно вошел в квартиру, оглядываясь по сторонам. Интересно, снимет обувь или и дальше продолжит транслировать похерестический характер.