Sin (СИ) - Moon Mila. Страница 52

— Джи, иди сюда, — подзывает он. Неуверенно подхожу, оглядывая детей, и стараюсь сдержать зашкаливающие эмоции.

— Ребятки, познакомьтесь — это Джи, — кивает на меня Эванс, и я чувствую на себе десяток любопытных пар глаз.

— Ди? Твоя девушка? — пищит маленькая девочка в желтом платьице. Прикрываю рот ладонью и кошусь на оторопевшего Сина.

— Да-а-а, Ния, Джи моя девушка, — отвечает парень, а я посмеиваюсь.

— Ты ее любишь? — продолжает безобидный допрос ребенок, не осознавая, что вводит бедного Эванса в ступор.

Еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться, глядя, как тушуется Син, и решаю спасти ситуацию:

— Мы привезли вам подарки.

Дети вытаскивают из пакета игрушки, и затем устраиваются на ковре в кружок вокруг нас с Сином, закидывая парня множеством вопросов.

— Шин, сыграй, — говорит беззубый мальчик с черными кудряшками на голове.

— Сыграй! Сыграй! — подхватывают остальные.

— Джи, попроси у Айны гитару, — поворачивается Эванс, я киваю и выхожу, через пару минут возвращаясь с инструментом в руке. Дети радостно пищат и хлопают в ладоши, маленькие глазки горят, а на лицах улыбки от уха до уха. Син поет, и остается только потрясенно слушать и удивленно смотреть на парня, которого просто не узнать.

— Помогай, — толкает он легонько меня плечом, покачиваясь из стороны в сторону с гитарой в руках.

Все-таки Син Эванс удивительный. Не могу налюбоваться им, полностью загипнотизированная ярким образом и бархатным тембром. Он поет, играет на гитаре, малыши подпевают ему, и это заставляет сердце трепетать от нежности. Да, я во власти чарующего голоса, как и детки, которые смотрят на него во все глаза. Наши взгляды встречаются, на его губах играет ласковая (ласковая!) улыбка, а мое сердечко совершает кульбит, ухая в район пяток.

— Синъити, прости, но скоро ужин и отбой, — появляется в дверном проеме Айна.

— Да, я помню, — Син откладывает гитару и прощается с детьми. Они не хотят его отпускать, повисая на шее.

— Так ты ее любишь? — не унимается Ния. Забавный ребенок.

— Конечно.

Пораженно выдыхаю, вопросительно посматривая на Сина, который сидит перед девочкой на корточках.

— А ты его? — поднимает она на меня большие голубые глаза. Эванс кривляется и играет бровями, проговаривая одними губами: «Признавайся».

— Э-э-э… да?

Ужас. Почему мне так неловко? Сразу же смущенно отворачиваюсь, ощущая на себе его пронзительный взгляд, и тушуюсь еще больше. Ния искренне улыбается и убегает к остальным детям. К нам подходит Айна.

— Синъити, спасибо, что навестил, — карие глаза женщины снова на мокром месте, и даже у меня щиплет в носу, от нахлынувших эмоций.

— Айна, не стоит благодарить…

— Да благословит вас Господь. Вы очень красивая пара. Я счастлива, что у тебя такая девушка, мой мальчик, берегите друг друга.

— Да, конечно, — бормочет Син, поглядывая в мою сторону. — Я постараюсь чаще заезжать.

— Ты же знаешь, как я вам рада с Черелин, а дети — тем более, — говорит грустно Айна.

Большую часть пути к моему дому мы молчим, слушая песни. Я пытаюсь переварить произошедшее, не зная, с чего начать. Сегодня Эванс в который раз дал понять, что он загадка. Кто бы мог подумать, что парень занимается благотворительностью и навещает маленьких детей-сирот, играя им песни? Но больше всего впечатлило, что он пел, беззаботно улыбался и смеялся. Его ничего не смущало, он был самим собой, искренним и настоящим.

Внедорожник тормозит возле моего дома, и Син заглушает мотор. Не могу подобрать правильных слов, потому что такой Эванс для меня — новинка.

— Почему их не берут в фостерные семьи? — нарушаю молчание и кошусь на его задумчивое лицо.

Син бросает отрешенный взгляд и смотрит в лобовое стекло.

— Потому что не всем нужны брошенные дети, Джи. Поэтому и появляются такие приюты, где за ними присматривают и заботятся. Возможно, кому-то из них повезет, и попадется добросердечная семья.

Мне становится грустно и больно: малыши совсем не имеют понятия, что такое материнское тепло и любовь. Не знаю, что происходит со мной… Либо это день откровений, либо нахлынувшая волна печали и скорби, после посещения приюта, но я тянусь к Эвансу и нежно целую. Сначала неуверенно, заглядывая вопросительно в потемневшие сапфиры; затем со всем отчаяньем, силой, отдачей, стараясь передать гамму чувств, которая бушует внутри меня. Перелажу к нему на колени и обвиваю шею руками, зарываясь в мягкие волосы. Пальцы Сина поглаживают спину, влажные горячие губы проходят по скуле, шее, а я издаю тихий вздох, целуя его вкусно пахнущую кожу в ответ. Я и не представляла, что можно до такой степени быть слабой и по уши влюбленной. Дарить всю себя, не стесняясь и не жалея об этом, чтобы он чувствовал и знал, что творится внутри, когда я рядом с ним.

Расстегиваю рубашку, ощущая под пальцами гладкую кожу, твердую подкаченную грудь, и это заводит еще сильнее. Я не могу сдержаться и стону в его приоткрытые горячие губы.

— Стоп… — шепчет хрипло Син и отстраняется, впиваясь пальцами в мои бедра, и с силой сжимает их.

— Не порть момент, ты же не Оззи, — дразню его и прикусываю нижнюю губу, слыша рык. Ткань юбки ползет вверх, как и ладони Эванса по моей талии.

— Хочешь, чтобы я сорвался и твой первый раз был в машине? — сипло бормочет он в мои губы, и наши глаза пересекаются в полумраке.

— Главное, что с тобой, — прислоняюсь к его лбу и провожу ладонью по щеке. — Хватит разговоров, Эванс. Даже Чино Морено снова поет для нас.

Чувствую его улыбку и дыхание на вспотевшей коже, растворяясь в этом моменте, миге, словах.

— Так что… Все, что я хочу — это ты, — подпеваю вокалисту, а Син лениво улыбается. Ткань блузы спускается по рукам, обнажая плечи, которые покрывает легкими поцелуями Эванс. Закусываю губу, от затапливающей волны нетерпения и страсти, но не могу сдержаться от сарказма и бормочу:

— Только поставь на беззвучный.

Син хрипло смеется и достает из кармана телефон, показывая экран и перечеркнутую ноту.

— Да… Прекрасный вид смерти, Джи, — шепчет он, зарывается пальцами в мои волосы, впиваясь грубо и властно в губы. — И все, что я хочу — это ты…

Глава 27

Джи

Меня обуревают странные ощущения, будто на лбу горят огромные красные буквы «Я сделала это», «Не девственница», «У меня был секс». Вроде бы ничего не поменялось, но одновременно я чувствую себя по-другому. Интересно, у всех так после первого раза? Кажется, на лице все написано — совсем не комфортно. Тинки что-то дотошно разжевывает, объясняя физику… или это химия? Нет, вообще математика. Я смотрю в одну точку на стене, будто там что-то важнее и в миллион раз интереснее, чем предстоящие тесты.

Теперь фраза «бабочки в животе» приобретает смысл, потому что я чувствую себя легкой, невесомой, влюбленной и счастливой. Да, хочется постоянно улыбаться, как дурочка. Вчера был особенный день, ночь и со мной рядом спал особенный человек. Мой человек. Я возвращаюсь мыслями на несколько часов назад в прекрасное прошлое…

— Почему она называет тебя Синъити?

Мне никогда не надоест разглядывать его широкую спину и ангела с черными крыльями. Даже сейчас не перестаю восхищаться, скользя глазами по рисунку, и поглощаю каждую деталь.

— Айна сказала, что у моих родителей отсутствовала фантазия, — хмыкает парень, поворачивает немного голову и выпускает из губ сигаретный дым. — И лучше бы меня назвали Леонардо.