Заложница Лютого (СИ) - Белова Анастасия. Страница 14

Всё это время Ангел слышит наш разговор, и исповедь своего отца. Пусть знает всю правду, и не винит меня, потом в том, как я поступлю с её аферистом-отцом.

Разворачиваюсь к Ангелине, смотрю ей в глаза. Считываю в её взгляде мольбу. Без слов она просит за отца, чтобы я сжалился и не трогал его. Повернулся вновь к Островскому, вырвал у него из рук дипломат, после чего сквозь зубы говорю подлому жулику, чуть ли не шипя от ярости:

— Твои денежные компенсации мне не нужны! Убирайся отсюда! И не показывайся мне никогда на глаза! Ты должен понимать, за всё то, что ты натворил, заслуживаешь лишь самого сурового наказания! Умоляешь простить тебя? Я подумаю, но предупреждаю в первый и в последний раз, ещё одно неправильное действие с твоей стороны, и прощения потом не жди! С федералами и полицией я договорюсь, тебя не посадят. Не забудь поблагодарить свою дочь, когда будешь уходить. Она не заслуживает такого отца как ты! Дочь твоя думаю, останется у меня!

— Лютый, ну зачем ты так?! Пожалуйста, умоляю…

«Думаешь, раз волшебное слово сказал, то я готов смягчиться и простить?! Безнаказанность влечёт беспредел, так что готовься к расплате!»

— Благодари всевышнего, что так отделался! Я всё сказал! — обращаюсь к Семёну, не дав ему договорить. Поставив Аристарховича перед фактом.

Жестким тоном, громко произнёс, чтобы все услышали:

— Даю вам с Ангелом три минуты, можете поговорить, после мои парни проводят её в дом! Она останется здесь, и это сделал ты! Сегодня она спасла тебе жизнь.

Сказал это, и направился обратно к себе в кабинет.

Ангел

Сердце начало покалывать в груди, после всего услышанного. Папа накинулся на меня, обнял крепко. Его слезы разрывают мне сердце.

— Ангел мой, дочка моя! Во что я тебя впутал?! — в голосе его слышится огромная боль, которую он действительно испытывает. Никогда не видела его таким отчаянным и сломленным. — Я лучше умру, чем оставлю тебя в плену у этого зверя! — взяв себя немного в руки, продолжил родитель.

— Па, ты уже наделал ошибок, не испытывай судьбу. Позаботься лучше о маме, ведь ей тоже нелегко. Как она справляется?

— Она не знает. Я ей сказал, что мне угрожают, а тебя пришлось спрятать далеко. Связи там нет.

— Это, наверное, и к лучшему.

— Ангел, я найду способ тебя забрать! — пальцы папы до боли впиваются мне в плечи.

— Не надо! Не стоит! Он тебя убьет! За меня не переживай! — успокаиваю родителя, как могу. — Думаешь, мне легко от происходящего?! Что произошло, то произошло. Он не такой зверь как ты думаешь, я уже поняла многое о нём, не сделай больше ничего такого, что разбудит в нём зверя! От этого будет хуже лишь всем! — пытаюсь образумить папу.

— Дочка, что тут происходит?! О чём ты?! — возмущенно поинтересовался у меня родитель.

— Я очень тебя люблю, папа, но ты наделал ошибок, дай теперь мне их исправить! Доверься мне, и ничего не предпринимай! Ты уже достаточно натворил! — повторяю снова и снова. Пока он нас всех своими импульсивными выходками не похоронил!

— Время истекло! — Позади меня раздаётся голос Павла. Брякнул в свойственной ему манере громила, коротко и понятно.

После того как верзила Лютого поставил нас в известность, схватил меня за локоть, повернул спиной к папе, и начал уводить. Понимаю, что не увижу в ближайшее время отца, если вообще увижу…

Вырвала руку из лап громилы, развернулась назад, вижу, как двое парней Лютого выводят родителя за ворота, кричу ему вслед:

— Позаботься о маме! Продолжай сообщать ей, что у меня всё хорошо! — это единственное что я успела выкрикнуть, пока его не вывели за ворота.

«Надеюсь, он прислушается ко мне, и не будет ничего предпринимать! Очень на это надеюсь!»

Павел вновь схватил меня грубо за локоть, смотрит удивлённо, и произносит:

— У тебя все хорошо? А ты самоуверенная! — бугай решил сумничать.

— А ты я смотрю, оказывается, разговаривать умеешь? — не осталась в долгу и насмешливо ответила я верзиле. В этот момент мы как раз переступали порог дома, Лютый стоял в коридоре у двери, мы столкнулись с ним взглядами.

— Отпусти её, мне нужно поговорить с Семёновной! — приказал зверь своему охраннику.

Павел отпустил мою руку, но прежде чем я отошла, Лютый очень грубым голосом скомандовал мне:

— А ты иди за мной! У меня к тебе очень серьёзный разговор! — рявкнул громко, повернулся ко мне спиной и направился к лестничному пролёту.

Иду следом за ним быстрым шагом, стараюсь не отставать.

«Куда меня ведёшь? Что ты задумал Лютый?! Дай мне сил и терпения Господи, преодолеть все испытания!»

Думаю, ничего хорошего меня не ждёт!..

Глава 14

Лютый

Ангелина послушно следовала за мной, привёл её в свой кабинет. Как только мы вошли, я занял своё кресло, после велел присесть красотке, напротив, по другую сторону стола. Смотрю долго в глаза девушке, после информирую её:- С этого дня ты станешь моей любовницей, наложницей, называй, как хочешь, смысл ты думаю, поняла! Я не стану тебя больше держать взаперти как пленницу, ты будешь жить в этом доме и выполнять всё, что я тебе прикажу. Предупреждаю, если попробуешь ещё хоть раз сбежать, то понесешь заслуженное наказание. Поверь мне на слово, оно тебе очень не понравится. Лишишься даже небольших привилегий. Не вынуди наказывать тебя, и всё будет прекрасно.

— Может вы не поверили, но я правда девственница, — выжала из себя Островская. Неужели надеется, что я передумаю?

— И что? Я тоже когда-то был девственником. Такова жизнь, вчера ты была девственницей, а сегодня уже нет, — стебусь я над ней.

— Понимаю, что вы очень обозлены на моего папу, и у вас есть для этого основания. Но лично я ведь ничего вам плохого не сделала! За что вы меня наказываете?! — сначала тихо говорила, под конец начала истерить Семёновна. Понятно нервничает, ведь ее судьба круто изменилась. Ничего, приспособится!

— Так как с этого дня ты становишься моей любовницей, можешь обращаться ко мне на «ты», хорошо меня поняла?! Чтобы мне не пришлось больше тебе это повторять!

— Хорошо, поняла. Можно вопрос, один единственный?

— Задавай свой вопрос, у меня мало времени, через час я должен оказаться на очень важной встрече.

— Когда у тебя в первые дни после ранения держалась высокая температура, то в бреду произнес «ты останешься здесь», потом выдержал паузу, и произнес ещё «ты родишь…» — Островская сообразительная, напрямую задать вопрос неловко, подкинула мне информацию, явно ждёт, что я её успокою, отвечу, что с ней это никак е связано.

— Не помню. Сама же говоришь, я находился в бреду. Но такое возможно. Я в то время постоянно думал о твоем отце. «Ты мне родишь…» вполне возможно, что говорил о деньгах, которые он мне был должен. Остаться я мог приказать кому угодно. Обычный бред больного. Это и был твой вопрос?

— Да.

— Я сейчас отъеду по делам. Можешь делать в доме всё, что захочешь, единственными для тебя запретами будут: первое — сотового телефона не будет какое-то время, пока я не увижу, что ведёшь себя послушно и второе — тебе нельзя выходить за пределы дома. Любая попытка сбежать отсюда, будет караться расстрелом! — припугнул я в конце Ангела, чтобы не устроила больше мне лишней головной боли со своими попытками убежать, расстреливать её, конечно же, никто не будет.

— Можно задать ещё один вопрос? Просто это очень важно для меня, — поинтересовалась у меня Аристарховна, судя по её взгляду, и правда переживает за что-то.

— Ты издеваешься надо мной? — грубо спросил я её.

— Не издеваюсь, просто сейчас кое о чем подумала. Я учусь в медицинской академии, скоро начнётся ординатура, надеюсь, дашь мне доучиться на врача? — возмущается в ответ непокорная.

Я долго смотрел на неё. По выражению моего лица она уже должна догадаться о том, какой ответ я дам. Пусть поймет, что я не идиот!