Полярная мечта - Казанцев Александр Петрович. Страница 9

— Чего это он? — поинтересовался дядя Саша.

— Я ругаю этих проклятых бездельников, сэр.

В трюме повреждена электрическая проводка, а кто-то дал ток. Это грозит пожаром судна, сэр…

— Слишком много воды для пожара, — усмехнулся дядя Саша.

Весь трюм был загружен мокрыми бревнами, распространявшими сырой, затхлый запах. Некоторые из них были с характерными закругленными, «обтолканными» краями, напоминая плавник.

— Та-ак, — протянул дядя Саша. — Плавник…

— О'кэй, сэр! — закивал головой «норвежец», слишком часто употреблявший американские словечки. — Обыкновенный, никому не нужный плавник. Надеюсь, вы не осудите это невинное занятие?..

— Невинное?

— О да, сэр! Это никому не нужные бревна… Их вынесло, правда, из ваших рек, но мы вылавливали их в открытом море.

— В советских территориальных водах, — поправил дядя Саша.

— Ах, сэр!.. Это формальность. Ваша страна слишком богата. Что значат для нее эти крохи, которые подбираем мы, бедные моряки! Это такое невинное занятие.

— Это занятие на нашем языке называется браконьерством. Ваш корабль — «морской вор».

Иностранные моряки угрюмо молчали, посматривая на мальчика и полярника.

Глава шестая. У ПОЛЯРНЫХ ВОРОТ

Ледокольный корабль «Лейтенант Седов», ведя на буксире потерявшее управление судно-браконьер «Мони», приближался к мысу Канин Нос. Уже недалеко было Горло Белого моря, эти полярные ворота, открытые в моря Арктики. Арктический рейс заканчивался.

Шторм стихал. Волны шипели где-то внизу, под бортом, в кромешной тьме.

Ночную вахту нес Алеша.

Юные путешественники вызвались дежурить около буксира, наблюдать за тросом, смотреть, идет ли буксируемый корабль следом, и были счастливы, когда капитан разрешил им это. Вахта длилась два часа. Алеша только что сменил Галю. Она немного задержалась, показывая ему луну.

Луна «плясала» в небе. Это было очень странное зрелище. Ветер разогнал тучи. Мелькая в разрывах облаков, луна взлетала, стремительно проносилась мимо мачты, касалась капитанского мостика и снова взлетала, словно мостик этот поддавал ее снизу.

— Знаешь, Алеша, — тоном заговорщика сказала Галя. — Как бы хорошо было нам, ребятам, иметь свой тайный язык!

— Зачем? — удивился Алеша.

— Мы бы говорили между собой… и никто бы нас не понимал. Это был бы наш, арктический язык. Ты слышал, какие красивые слова иной раз говорит старпом? Это поморские слова.

— Какие же?

— Взводень — это волна. Голомянь — открытое море… Порато! В особенности

— порато! Это когда хочешь сказать: здорово, много, сильно…

— Порато, — усмехнулся Алеша.

— Или окаем! Горизонт, значит…

— В языке поморов сохранились древние русские слова, — сказал Алеша.

— Давайте придумаем наш тайный язык.

— Фантазерка! — отмахнулся Алеша.

— Я думала, что именно ты поймешь, — смутилась девочка.

— Я человек реальный.

Галя все не уходила.

— Скажи, ты очень восхищен Женей? Она играла, думая, что наш корабль тонет.

— А ты?

Галя пожала плечами:

— Я очень люблю Женю. А ты?

— Иди спать.

— Хорошо, — согласилась Галя и, вздохнув, понуро пошла на твиндек.

Алеша остался один. Он деловито осмотрел трос, пригляделся к качающемуся огоньку «Мони», прошелся по корме, заглянул вниз, где за винтом бурлила вода, но ничего не увидел. Встал спиной к борту и заметил в темноте приближающуюся маленькую фигурку.

— Все еще не ушла? — примирительно спросил он, думая, что это Галя.

— Это я, — низким голосом отозвался Федя.

Подойдя к Алеше, он уселся на бухту каната.

— Тебе только через два часа, — удивился Алеша.

— Посижу, — ответил Федя.

Федя мог все два часа просидеть молча. И все же это было приятно. Федя с новыми товарищами сходился медленно, но Алеша, по-видимому, был ему ближе всех.

— Давай так, — предложил Алеша. — Расскажем друг другу свою самую главную мечту.

— Давай, — совершенно неожиданно согласился Федя.

Алеша сел рядом со своим малоразговорчивым другом.

— Понимаешь, я специально добился того, чтобы поехать в Арктику. Я тебе расскажу, может быть, ты поймешь. Обычно этого никто не понимает.

— Чего?

— Того, что можно отапливаться холодом.

— Рассмешить хочешь?

— Ну вот, — обиделся Алеша. — Я думал, ты как настоящий друг…

— Ладно. Говори.

— Ты слышал, бывают холодильные машины, которые «делают» холод? Холод — это когда мало тепла. «Делать холод» — это отнимать у тела тепло. В любом домашнем холодильнике электрическая энергия расходуется на то, чтобы в холодильной камере отнять у продуктов их тепло, понизить их температуру. А куда же девается это отнятое тепло? Оказывается, из холодильника вылетает струя нагретого воздуха. Это и есть отнятое у продуктов тепло. Холодильную машину так и называют — «тепловым насосом». Берет тепло на уровне низкой температуры, а поднимает его на уровень высокой температуры. Отнимает тепло у холодного тела, а отдает в виде горячей струи. Тогда появилась идея. Это не я придумал, об этом я в основах термодинамики вычитал: если охлаждать не продукты, а улицу, то холодильная машина все равно отнимет у морозного воздуха тепло и выбросит его вместе со струей нагретого воздуха. Этим можно воспользоваться — построить такие «холодильные печки», которые охлаждали бы наружный воздух, а струю теплого воздуха направляли бы в комнату. Здорово?

— Здорово. Только удивительно.

— Конечно, удивительно! Удивительно, что еще не начали строить такие холодильные печки. Это очень выгодно: ведь они берут совсем мало энергии, а тепла дают много. Я решил сделать такие печки и именно для Арктики, потому что здесь больше нечем отапливаться. Я об этом еще никому не говорил. Только тебе. Я для того и в туристской олимпиаде участвовал, чтобы победить. И самый трудный маршрут выбрал и дневник сделать постарался. И все, чтобы сюда попасть.

— Зачем сюда?

— Так. Посмотреть. У меня большая мечта, Федя. Когда вырастем, может быть, вместе осуществлять будем. Будем, Федя?

— Если на море.

— И на суше и на море. Понимаешь, мы понастроим такую уйму холодильных машин, чтобы всю Арктику отеплить.

— Ну, знаешь…

— А разве ты ни о чем не мечтаешь? Ничего не хочешь добиться? Федя подумал:

— Хочу.

— Скажи.

— Землю Санникова вернуть хочу.

— Как это вернуть? — изумился теперь Алеша.

— Про плавающие острова слышал? Вот и Земля Санникова на огромном айсберге была. Ну и уплыла от нас. Но она еще вернется, вот увидишь, снова приплывет, может быть, когда я уже капитаном буду. Ее еще раз открыть придется. Тогда уж поставим ее на якоря. Земля-то наша, русская, советская… Это я тоже никому не говорил.

— Вот это порато, Федя! Дай руку.

— А то на Земле Санникова, может быть, кто-нибудь аэродромы устроил…

Федя замолчал. Алеша отлично понял, о чем он сейчас думает.

— Жаль Гексу, — переменил он тему разговора.

Федя не ответил.

— Смотри, как буксир провисает. Волны за него задевают.

Федя молчал.

— Плыла бы наша Гекса, за канат ухватиться бы могла.

Снова Федя не ответил. Алеша напряженно вглядывался в темноту за кормой.

— А если бы в море мы увидели Гексу, ты бы спрыгнул, Федя?

— Со спасательным кругом спрыгнул бы. Веревку к нему привязать.

— Я бы тоже спрыгнул, — решил Алеша. — Слушай, что это? Про Гексу говорим, а мне уже кажется, что она за канат ухватилась. Видишь?

Федя тоже вглядывался в темноту, где канат почти касался гребней волны.

— Вроде ползет кто-то по канату, — хрипло сказал он.

— Федя, беги, поднимай ребят. А я к капитану, докладывать. Ведь моя вахта…

Алеша, балансируя, помчался по мокрой палубе, а Федя — по трапу вниз, в каюту. Как ни казалось невероятным Алешино предположение, Федя почему-то представил себе, что так оно и было. Он шквалом влетел в каюту:

— Гекса! Гекса висит на канате! Скорее! Одевайтесь… Может, спасем.