Жестокий спаситель (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович. Страница 33

А эти, стоящие напротив меня, кто с бледной от ужаса мордой, уставившейся вовремя в пол, кто уже ошеломленный моей неземной красотой. Эти просто хотят выжить. Бежать куда-либо, жадно роясь в чужих брошенных амбарах, стоять на коленях перед чужими замками, клянясь в вечной верности, только бы их пустили в безопасность, дали гарантию в завтрашнем дне… Они не хорошие и не плохие. Они никакие. И…

…просто подвернулись под горячую руку.

Я повторяю историю крепости Тирвильского княжества, только в более мрачных тонах. Мало времени до часа Х, я спешу, поэтому паника особо распространиться не успевает. Мечусь по огромному дворцовому комплексу, выкашивая всех, кто подвернется под руку. Смысл резни прост до зубной боли — два десятка красных силуэтов, видимые мной сквозь каменную толщу, должны будут после освобождения и воссоединения с Крюгером и Церхом выбираться из города самостоятельно. Я лишь уменьшаю возможные риски для парней.

Крайне кровавыми методами. Не более одной пули в разумного, не более одного взмаха черного старрха, оставляющего крайне труднозаживающие раны. Впрочем, учитывая силу, с которой я рубил, сёк и пинал всех, кто подвернется, то вряд ли оставил хоть одну рану, что могла бы зажить.

Спустя полчаса я спустился туда, где закрыли наших бойцов, перебил к чертовой бабушке вообще всё живое на подходах, а затем, быстро ополоснувшись в подвернувшемся душе, сунулся к своим, имея на себе только шляпу, маску, кобуру с пистолетом, ремни с ножнами на спине, ну и сам старрх в руке. Кригстанцы, увидев всё это великолепие, порскнули от двери как перепуганные дети.

— Спокойно! — хрипло произнес я, тяжело дыша от хлестанувшего таки адреналина, — Раздевайтесь, кто-нибудь один!

— Мистер Криггс! — дал петуха один из гномов, в котором я, после некоторого умственного усилия, опознал Крида Ланхольма, главаря этой банды запертых принцесс, — Вы обещали, что будете вести себя адекватно!

Этот воззвание слегка меня загрузило. Дворец плюс-минус зачищен, сюда идут кид и майор, парни, вроде в сохранности, а мне срочно нужна одежда на гнома, так как я уже почти опаздываю на свидание с кидом. В чем вопрос?

Ааа… вот в чем.

— Парни, мне нужна одежда, а не ваша невинность, — пояснил я свою позицию, — Где я тут буду искать шмотки сейчас?

Облегчение, появившееся на лицах кригстанцев, было почти нецензурным. А затем Ланхольм сам рванул на груди рубаху. Почему-то, в свете промелькнувших инсинуаций, это получилось почти похабно.

Назад к таверне я спешил, продолжая пребывать в крайне раздраженном состоянии духа. Народ вокруг бегал, что-то возбужденно голосил, но не видя признаков страха и агрессии, не замечая оружия, я мало обращал внимания на городских. Они уже были вне сферы моих интересов. Бегают и бегают, значит, надо. А вот двое массивных полуорков возле таверны, зажавших в уголке незнакомого мне молодого полугоблина, явно готового продать жизнь подороже, — делом были совсем другим. Только мне на политесы уже было глубоко плевать.

Дважды рявкнул мой пистолет, забрызгивая возможного провожатого мозгами его возможных неприятелей. Пацан от такого расклада обалдел, но, рефлекторно увернувшись от валящихся на него тел, всё-таки не побежал, а замер мышью, уставившись на подходящего меня.

— Привет, — вежливо поздоровался я с ним, оглядываясь по сторонам в поисках других орков, — Меня ждешь?

— А…. а… а-га, — промямлил бледно-зеленый вьюнош.

— Дорогу без приключений знаешь? Показывай. И заодно объясняй, как дойти, а то вдруг умрёшь…

Пацан от такого финта выпучил глаза, став похожим на мокрую сову, а потом, не говоря худого слова, припустил по улице, оглядываясь на меня. Что же, разумно, более чем. Но не то, что я ему приказал. Догнав мелкого умника за пяток прыжков, я схватил его за ухо и повторил свою вежливую просьбу. И напомнил, чтобы он выбирал маршрут без приключений.

Вполне уместно, так как приключения вокруг определенно начинались.

Хорн Громогласный был построен самым классическим вариантом «города на гористой равнине»: центральная часть в виде идеального круга стен, средний сектор, также имеющий круговую стену, через который протекает немалая река, и внешний, самый большой круг с внешними стенами. Три бублика, вложенных один в другой. Гоблины ютились в глубоких подземельях недалеко от западных ворот, так что путь нам предстоял неблизкий.

Правда, на этот раз Кендра решила изменить себе, не став подкидывать своему любимому гному кровавых приключений. Исхудавший народ, определенно возбужденный новостями о Дворце Советов, разлетающимися со страшной скоростью, вовсю начинал бестолково суетиться. Население, в основном представляющее из себя гибриды гномов, эльфов и людей, высовывала рожи на улицу из окон, визгливо обмениваясь новостями и мнениями, истерично верещало на тему, что всё пропало, и срочно хотело видеть каких-то своих местных лидеров и прочих вагоновожатых. Хмурый гном в красивой шляпе, но потрепанном наряде, идущий рядом с юным полугоблином, совершенно никого не интересовали.

Так продолжалось, пока мы не прошли совершенно пустые и распахнутые настежь ворота, ведущие в среднюю часть города. Вот тут уже было всё куда печальнее. Признаки разрухи и коллапса общества на каждом шагу. Неудивительно, город-то торговый. После начала осады очень многие из жителей остались не у дел, а бездельничающий разумный, живущий изо дня в день в стрессе, проедающий собственные накопления — это страшно. А когда их несколько сотен тысяч…

Нет, трупов на улицах не валялось, но многие окна зияли выбитыми стеклами, через которые выкидывали на улицу пригодную для растопки мебель. Появляющиеся то тут, то там разумные уже сверкали волчьими взглядами, разочарованно тухнущими от нашей с провожатым общей бедности, а мой нос то и дело ловил нехороший запах жареного мяса из проулков. Единственными, кто хоть как-то прилично выглядел, были здоровые зеленокожие ребята понятной расовой принадлежности, с деловым видом куда-то спешащие и провожаемые взглядами полной дикой животной ненависти. Они, что характерно, рук с оружия не убирали вообще.

Закурив, я горько подумал о том, что ворота, все ворота города — открыты. Информация, что твари охотятся за одиночками, либо малыми группами, известна всем и каждому. Но уйти из каменной ловушки, кажущейся столь надежной крепостью? Организоваться, договориться, рискнуть? Нет, они будут сидеть здесь, пожирая себя горькими мыслями, пропитанными отчаянием, ну и неосмотрительного соседа заодно, дабы подольше помыслить самим.

Личная свобода, при всей её прелести, позволяет каждому страдать своей собственной дурью, но жутко зависит от стабильности жизни. Во время перемен количество жертв будет куда выше, чем при других, более жестких видах правления. Жертв неумелых, отчаявшихся, недисциплинированных, живших в свое удовольствие.

Мы шагали быстро, но я успевал многое подмечать. Готовящуюся засаду кучки исхудавших горожан на откормленного полуорка, трусцой бегущего по улице и оглядывающегося назад, на другую кучку хмурых людей, неторопливо идущих у него по пятам. Вполне счастливое женское лицо в окне на втором этаже дома. Судя по ритмичным покачиваниям этого самого лица, оно кому-то отдавалось, без огонька или какой-то сосредоточенности на процессе, из-за чего я решил, что девушку угостили какими-то веществами. Стайка подростков, несущихся куда-то со всех ног. Каждый из босоногих мальчуганов совершенно одинаковым жестом прижимал правую руку к лохмотьям на правом же боку. Вооружены и очень опасны… для того, кто покажется им легкой добычей.