Наивная для мажора (СИ) - Ра Алия. Страница 53

После моего заявления игривое настроение Девина резко меняется и юноша, разозленный моим нелицеприятным замечанием, сильно хватает за лицо, крепко до боли сжимает за челюсти, агрессивно требуя подтверждения покладистости:

— Ты поняла??

— Д-да… — сквозь крепко сжатые зубы сдавленно цежу.

Удовлетворившись ответом и моей покорностью, он резко толкает меня на ближайший диван.

— Жди, настраивайся на приятный вечер, чтобы я не видел твою кислую мину. А то бесит!

Когда получаю небольшую передышку и свободу от насильственных действий Девина, переключаюсь с собственных ощущений на происходящее вокруг.

Страшная картина перед глазами вводит еще в большее состояние шока:

Донован жестко держит за волосы Мами, стоящую перед ним на коленях. Силуэт девушки напоминает сломанную куклу, неправильно и неестественно согнутую в некоторых частях тела. Но что самое страшное: даже не ее унизительная поза на коленях, а то, что по ее щеке скатывается одинокая слезинка. Это проявление слабости со стороны такой сильной девушки, как Мами, кажется чем-то нереальным. Из ряда вон выходящим. Таким, что в принципе быть не может.

Но заведенный близнец снова оказывается не удовлетворен страхом пленницы, считает слезы — не достаточной причиной, чтобы отпустить.

— Мы размажем тебя! Поняла, дрянь? Ты никто в этом городе! И ты знала, чем чревата затеянная тобой афера!

Но и жестоких угроз ему, получается, мало.

В следующую секунду он опрокидывает ее на пол и, держа за волосы, начинает волтузить по полу, как какую-то грязную половую тряпку. И только на этом моменте мы обе начинает визжать. Мами — от боли в волосах, а я — от животного ужаса, пожирающего изнутри.

Сквозь наш крик все ещё слышны дальнейшие угрозы близнеца:

— Заткнись! Заткнись! Твои покровители тебя не спасут!!!

Очень сильный стук в дверь заставляет всех отвлечься от своих занятий.

Все парни, кроме нас с Мами приходят в хаотическое движение, кто-то из них — снова присаживается за покерный стол, а кто-то — наливает бокал с напитком, притворившись, что здесь не происходит ничего страшного.

Настойчивый стук в дверь не прекращается. Гость дает понять, что не уйдет, пока не откроют.

— Твою ж налево! — Донован быстро за волосы оттягивает Мами к дивану. В самую глубь комнаты заталкивает, где почти темно, прячет от посторонних глаз, желая скрыть следы своего «общения» с девушкой.

— Приведи себя в порядок! — шепчет, имея ввиду чтобы стерла потекшую возле глаз тушь. Взяв со стола несколько салфеток, бросает ей, как собаке.

— Кому там жить надоело!? Я не велел нас беспокоить! — уже громче рычит на все вип-помещение, агрессивно срываясь по направлению к двери.

А когда открывает ее, на глазах меняется. Вся былая агрессия бесследно испаряется и не узнать этого милого улыбающегося мальчика, излучающего лучи добра и вежливости.

— А-а. Это ты, братан!? Проходи — проходи, сыграешь с нами партейку?

И буквально через секунду становится известно, кому именно принадлежал этот стук: в комнату заходит Алмазов.

От радостного чувства мое сердце совершает кульбит. Опасность обостряет все эмоции. Я совершенно неадекватно реагирую на его чудесное появление в трудную минуту. Нетерпеливо подбираюсь, напряженно вытягиваюсь по струнке, взглядом жадно поглощая знакомую фигуру. Настолько рада нашей с Александром встрече и настолько доверяю ему, что готова снова сама лично броситься в объятия и взмолиться о помощи.

Алмазов не спеша подходит к столу, окидывая взглядом компанию парней, далее осматривает комнату, анализируя обстановку, меня удостаивает лишь беглым, равнодушным взглядом.

— Весело тут у вас, я смотрю. — делает странное умозаключение, не показав ни единой эмоции на лице.

— А что делать-то в субботний вечер? — продолжая открыто улыбаться, отвечает Девин, я бы даже сказала несколько заискивая перед Александром.

Остальная компания продолжает активное общение, раздаются шуточки и хохот. Как будто несколько минут назад совсем ничего не было и мне все приснилось. Не было тех зловещих сцен, не было унижения и оскорбления Мами. И больше не слышатся жуткие хрипы задыхающейся девушки. Резкая перемена обстановки в компании удивляет и на душе становится мерзко от того насколько отвратительными и страшными бывают люди. Театр актеров, в котором каждый выполняет свою низкую грязную роль, втягивая уже и меня в опасные игры.

Александр не принимает бокал, который любезно наливают «друзья». И предложение сыграть ему также не интересно.

Сухарь Алмазов не изменен в своем поведении, делает лишь то, что ему интересно. Интересна в данный период жизни я. Поэтому разворачивается от стола и делает пару шагов. Несколько секунд изучает пронзительным взглядом мою затаившуюся скромную персону.

— Пошли! — велит мне совершенно будничным тоном, кивнув на дверь.

В помещение все затихают. Шуточки и смешки прекращаются, игроки с картами в руках замирают. Про себя товарищи удивляются развитию ситуации. Явно не угадали, с какой именно целью заявился Алмазов в субботу вечером в их обитель порока и грязи.

Лицо Девина вытягивается. Проскальзывает ощутимое раздражение и недовольство. Однако, рядом с Алмазовым парень не желает показывать истинные эмоции, поэтому берет себя в руки, рисуя заискивающую улыбочку на лице. Совсем не натурально выглядит попытка показать, что его не волнует потеря добычи прямо из-под носа. Но анализировать сейчас это не хочется, я лихорадочно пытаюсь обдумать приказ.

И что делать? Вот так просто встать и уйти?

А отпустят ли братья?

А если начнутся очередные разборки?

Алмазов не выстоит против пятерых!

Александр спокоен, ждет моего решения.

Все же несмело, повинуясь своему спасителю, боясь разорвать контакт взглядов, под абсолютную тишину, царящую в вип-зале, встаю с дивана. Видит ли Александр, что здесь происходит что-то плохое? Наверняка. Но ни одна эмоция не выражается на его лице. Просто ему наплевать на всех. Только его глаза… Что-то в них появляется такое, что пробирает до самого нутра и влечет за собой… Делаю неуверенный шаг в его сторону и еще…

— Киса, уже уходит? — страшно-добрым голосом спрашивает Девин, натягивая на уста фальшивую улыбку. Адресованную Мне.

Поскольку я двигаюсь к Александру, то замечаю, как на долю секунды, всего на одно короткое мгновение лицо его перекашивается от грязного слова: «кисы». Эмоция мимолетно проносится и исчезает бесследно. И тут же вновь видно привычное непроницаемое выражение лица.

— Киса уходит, — твердо и категорично объявляет Александр, в расслабленной позе ожидая, когда я завершу свое неуверенное дефиле на высоких каблуках.

Мое сердце рвется из груди, ноги дрожат. На моем лице явно выражаются страх и замешательство, негодование, непонимание и целая гамма состояний и чувств. Не могу сообразить, как лучше поступить. Совестно перед Мами. Бедняжка до сих пор сидит в углу и дрожит от пережитого стресса. Нельзя уходить, не могу оставить ее на растерзание неадекватным озлобленным животным. Они же ее разорвут.

Александр словно чувствует мои сомнения. Когда делаю последние шаги, резко обхватывает мою ладонь и тянет на выход гораздо напористее, чем прежде.

— А, Мами? — тихонечко интересуюсь. — Я хочу, чтоб она пошла с нами.

— Она взрослая девочка. Раз не уходит, значит, жаждет еще остаться.

На этом выводе, по-собственнически положив руку на талию, выводит меня из вип-комнаты, оставив беззащитную невольную пленницу наедине с жестокими монстрами.

Пытаюсь вдохнуть поглубже и успокоиться. Отринуть ужасные переживания и страх за девушку.

Не получается.

На душе все равно тяжело. Воображение не прекращает подкидывать страшные картинки того, что может случиться с Мами и того, что уже случилось. Из-за этого нестерпимо гадко, а я так не хочу терзаться муками совести. Поэтому принимаю решение и резко останавливаюсь, вырвав свою руку из его хватки.

— Я не могу ее оставить одну, они ненормальные…