Тройняшки не по плану. Идеальный генофонд (+ Бонус. Новый год у Тумановых) (СИ) - Лесневская Вероника. Страница 24

Боковым зрением замечаю, как мамочка останавливается на полпути и оглядывается. Мгновенно смущается, стоит лишь Адаму игриво подмигнуть ее дочери. Девочка отворачивается, но вот ее мама принимает на свой счет этот знак внимания.

- Я смотрю, они тебе понравились. Если малышка твоя оказалась бы, взял бы обеих комплектом? – выпаливаю вдруг, злясь на Адама. – Может, собираешься мамочку отбить у мужа? И жениться?

- Еще чего, - отшатывается от меня и передергивает плечами, будто я главную фобию его озвучила. – Ни за что! Никакого брака! Мне исключительно ребенок нужен. И точка. Без семейных соплей и ворчливой жены, - кривится, а затем укладывает руку на мое плечо. – Садись. Так уж и быть, подвезу тебя, куда захочешь. Могу даже по городу покатать, когда тебе еще такая возможность выпадет, - надевает маску нахального ловеласа, и я вздыхаю обреченно. – Цени мою доброту. Хоть ты и не помогала мне сегодня совершенно. Все сам сделал.

Пара секунд – и он занимает водительское кресло. Я же сижу словно на иголках, ерзаю и нервничаю.

- Адам, я должна тебе рассказать кое-что, - наконец, собираюсь открыть ему горькую правду. Последние несколько дней я думала, как поступить, и решение пришло только сейчас. Адам имеет право знать! – Я изучила все карты потенциальных мам. И… - заставляю себя установить зрительный контакт с ним. Туманов хмурится, внимает каждому моему слову. - Извини, но твои усилия напрасны.

- Агата, не начинай, - рычит Адам синхронно с ревом двигателя. - Я же сказал, что пойду до конца. Тебе не удастся меня переубедить, - резко отворачивается и устремляет взор вперед, делая вид, что следит за дорогой. Но по напряженной позе и побелевшим костяшкам рук, которыми Туманов стискивает руль, я понимаю, что не такой уж он бесчувственный и холодный.

- Это и есть конец, Адам, - шепчу, испытывая его на прочность, но иначе не могу. - По документам, никому из пациенток в тот день не делали ЭКО со свежим образцом. У каждой – донор из базы, проверенный, обследованный, занесенный в криобанк. Скорее всего, твой приказ уничтожить биоматериал был исполнен.

Я перепроверила несколько раз, в том числе и наши с Лорой карты, а также тех двух женщин, у которых не получилось забеременеть. Вчитывалась в формулировки, коды, сравнивала. Ошибки быть не может. Не знаю, к счастью или сожалению.

Вчера я ликовала, что не придется защищать мамочек, потому что их дети не от Адама. Но сейчас… Кошусь на обратившегося в камень Туманова, впитываю атмосферу безысходности, которой мгновенно пропитался весь салон.

И вспоминаю себя… Восемь лет назад… Однако у меня был шанс! Крохотный, рискованный, но был! Адам только что потерял последний. Я его лишила. И это слишком жестоко даже для него.

- Всегда есть место для случая, - не сдается Туманов. И на миг мне кажется, что я физически чувствую его боль. Как же мы похожи, несмотря на внешнее противостояние. Одна беда на двоих.

- Адам, это серьезная клиника. Врачи не пошли бы на подлог, - не унимаюсь, ведь на собственном опыте знаю, что нет ничего хуже ложной надежды. Моя ладонь, выйдя из-под контроля, сама тянется к руке Адама, ведет по предплечью. - Да и зачем? Может, тебе свой диагноз перепроверить? – предлагаю чуть слышно.

- Мы. Проверим. Всех мам из списка, - чеканит каждое слово и умолкает, сжав губы. Всем своим видом показывает, что не намерен продолжать обсуждение.

Лихорадочно киваю, одергиваю руку и все внимание обращаю на городской пейзаж, задумчивым взглядом окидывая высотки, магазины и небольшие дома. Спорткар стремительно набирает скорость – и через несколько минут вид за стеклом превращается в мутную, неразборчивую массу.

- Притормози немного, - прошу Адама и достаю из сумки вибрирующий телефон.

Мельком мазнув по имени контакта, тут же снимаю трубку.

- Да, мам, ты тройняшек не успеваешь забрать из детсада? – нахмурившись, выпаливаю в трубку раньше нее. Она никогда не звонит по пустякам. Тем более, сегодня я перепоручила ей детей, потому что с Адамом уехать нужно было. К очередному ребенку, который точно не его. - Или мне подъехать?

Вопросительно смотрю на Туманова, и он кивает, без слов понимая мою просьбу. Приостанавливается, чтобы в случае необходимости быстро перестроить маршрут.

- Я уже здесь, - ледяным тоном проговаривает мама, отчего у меня леденеет все внутри. Я слишком хорошо ее чувствую, ловлю каждую эмоцию. И сейчас она расстроена и… напугана. – Макс и Ксюша одеваются, я домой их отвезу, на Сережу оставлю, а потом сразу…

- А Василиса? – едва не вскрикиваю, мгновенно заметив «недостающее звено» в якобы спокойной речи матери. - Что с ней? – голос срывается.

Телефон вылетает из моих ослабленных рук и оказывается у Адама. Включается громкая связь - и расстроенный голос мамы звучит теперь на весь салон.

- Я пока сама не знаю деталей. Сказали, что неудачно упала с горки на детской площадке, напоролась на что-то и сильно поранила бедро. Артерию повредила, - сипло добавляет, и я зажмуриваюсь до белых мушек перед глазами. Потому что знаю, насколько это может быть опасно. - Медсестра на месте оказала первую помощь, кровотечение остановила и отправила по скорой, - на выдохе выдает мама, пока я бледнею. И мне абсолютно плевать на горячую ладонь, что аккуратно похлопывает меня по щеке, а после ложится на шею. Массирует успокаивающе, но на меня не действует это. – Агата, ты можешь прямо сейчас в больницу отправиться? Я обзвоню там всех знакомых, а сама подъеду позже.

Пытаюсь выдавить хоть что-то из парализованного горла, но получается лишь промычать и всхлипнуть. Обреченно смотрю на Адама. Мне больше не от кого ждать поддержки. И только он способен быстро доставить меня к дочери. Я на коленях молить готова его о помощи, но мне и рта раскрыть не требуется.

- Да, мы выезжаем, не волнуйтесь, - хрипло, но убедительно отвечает он вместо меня и откидывает телефон.

Глаза стремительно заслоняет пелена слез, плечи трясутся, сердце останавливается на миг, чтобы с новой силой начать брыкаться в груди. Больно. И страшно. Как тогда…

Нет, я не могу потерять ребенка. Только не снова. И не спустя столько счастливых лет.

- Не вздумай в обморок падать, Агата, вдруг я заблужусь. Путь кто подскажет? - пытается встряхнуть меня Адам, хотя сам не такой спокойный, каким хочет показаться.

За секунду до истерики замечаю, как подрагивают его руки, хватая руль. Как нога соскакивает с педали, но затем вбивает ее в пол. Невероятным усилием воли я вытаскиваю себя из паники. Нельзя, не сейчас. Я не должна отвлекать Адама.

Мы нужны Ваське.

Врываюсь в холл больницы, пролетаю мимо медсестры в приемном покое. Не знаю, откуда черпаю силы. Но, ведомая диким страхом и материнским инстинктом, я призываю все свои внутренние резервы. Интуитивно нахожу нужное отделение. Толкаю пластиковую дверь.

Едва не рухнув, споткнувшись о порог, оказываюсь в руках Адама. Он подхватывает меня сзади за талию, дергает вверх, не позволяя упасть и разбить нос о плитку, и крепко к себе прижимает. Но как только становлюсь твердо на ноги, я вырываюсь из объятий. И на панике подбегаю к стойке.

- Василиса… Береснева, - запыхавшись и глотая слезы, с трудом называю родное имя. – В какой палате?

Женщина надевает очки и внимательно просматривает список поступивших. Находит нужную фамилию, ведет пальцем, зыркает на листок, оставленный под стеклом отдельно.

- К ней нельзя. Под капельницей, - сообщает равнодушно, а у меня легкие сгорают от паники.

- Что? – издаю то ли писк, то ли стон.

Растерянно пячусь назад и окунаюсь в умиротворяющее тепло. Сильные руки смыкаются на моей талии, крепко фиксируя.

- Тише, Агата, - шепчет мне на ухо Адам.

Опять он рядом. Совсем близко. И я больше не сопротивляюсь его поддержке. Обессиленная и опустошенная, принимаю ее. Позволяю развернуть себя, как безвольную марионетку, а потом сама утыкаюсь лицом в твердую, теплую грудь, что вздымается судорожно. Прижимаюсь щекой и слышу бешеный стук сердца, что вторит моему.