Барышня. Нельзя касаться (СИ) - Иванова Ксюша. Страница 17

21 глава. Марк

— Нет, Марк, я так не могу! Мать узнает, она меня убьет просто! Ты ж знаешь, какая она — рано или поздно выпытает, кто-нибудь проболтается. Да она же может без предупреждения примчаться сюда! Мы тогда пропали! Я пропала… Тебе-то что!

Нина металась по палате, заламывая руки. Да, мамочка у нас была женщиной строгой и характерной. Узнай она, что я попал в больницу, а ей ничего не сообщили сразу же, обида на полжизни обеспечена! А она и без того со мной в натянутых отношениях — из-за Инны, конечно! Будь мамина воля, она бы Инну давно выставила за двери моей квартиры, причем с треском и скандалом! Мама требовала от меня действий, требовала разобраться с тем бредом, в который бывшая превратила мою жизнь. И, кстати, да! Нужно было что-то решать уже…

Голова болела — об дверь в машине все-таки треснулся хорошо. Но легкое сотрясение, конечно, на черепно-мозговую тяжелую, не тянуло. Так, лоб справа был свезен и заклеен пластырем. И, собственно говоря, если бы не комбинация, созревшая в моей, пусть пострадавшей, но работавшей как надо, голове, я бы уже домой собирался, наплевав на требования доктора отлежаться в палате под присмотром три дня.

Отделался я достаточно легко — вывих руки, сотрясение это, ну, царапины там, да синячище на пол-лица. Рука была вправлена и временно зафиксирована в лангет, остальное обработано и заклеено там, где это было нужно.

Тимур пострадал намного сильнее. Нам вообще очень повезло, что он успел вывернуть руль в сторону от встречки. Задело только боком с его, водительской, стороны. Но покидало машину по обочине знатно! Сработавшие подушки безопасности, при этом меня защитили, а Тиму, наоборот, сломали ключицу, слишком резко и сильно зажав в момент своего открытия. Но жизни его ничего не угрожало.

— Марк! — Нина резко остановилась, приложив ладони к пылающим щекам. — Мне так стыдно! Я же ее обманула! Разве можно так знакомство начинать? Вдруг родственниками станем? Как я ей в глаза посмотрю?

— Скажешь, что я тебя заставил, если вдруг претензии со стороны Кати будут. Но поверь мне, она поведет себя совершенно не так, как сделали бы все, кого ты знаешь! — я говорил уверенно, хотя совершенно не понимал, придет ли Катя ко мне в больницу. И даже наоборот, больше склонялся к тому, что все-таки не придет…

— Ага, заставил! С рукой твоей… — она прислушалась, кивнув на дверь. — Кто-то идет, кажется.

И я, конечно, не был уверен в том, что это — Катя, но, откинувшись на подушки, принял самый страдальческий вид, на какой был способен. А потом решил, что лучше всего сейчас "сознание потерять", тем более с Ниной договорились уже, что она найдет предлог и уйдет, если Катя всё-таки решится.

Нина пару раз глубоко вздохнула, прежде чем открыть дверь. А потом, изобразив на лице милую улыбку, потянула ее на себя. Усилием воли я заставил себя не смотреть, лежать с закрытыми глазами, притворяясь чуть ли не умирающим.

— Здравствуйте, мне администратор сказал, что в этой палате лежит Марк Изотов…

А-а! Пришла все-таки! Так, Марк, спокойно! Только не выдай себя! И, главное, не радоваться слишком явно. Блин, Нинке не сказал, чтобы сразу же уезжала! А она из любопытства может сейчас начать приставать к Кате! Прийти в себя уже, что ли?

— Да-да, он здесь лежит, — шепотом начала сестра, потом, видимо, посмотрев на меня, добавила. — Он заснул недавно. Вы проходите-проходите! Слушайте… А вы не могли бы побыть с ним немного? Очень прошу! Дело в том, что доктор просил не оставлять пока одного — вдруг ему плохо станет! А мне очень срочно отлучиться нужно… Я сестра его, это я вам звонила.

По тому, как Катя долго не отвечала, я понял, насколько ей трудно решиться, но Нинка, она любого уболтать может! Видя растерянность Кати, сестренка поднажала:

— Дело в том, что Тимур… я говорила вам, это тот парень, что за рулем был, он еще сильнее, чем Марк пострадал. А у него никого совершенно нет — родители на Севере живут. Ему лекарства нужны такие, каких в больнице не найти. Я в интернете поискала, где их можно купить. Но это аж в другом городе! И попросить сейчас некого — Марку коллеги звонили, сказали, там ребенка какого-то ищут… Все заняты очень.

— Конечно, Нина, я побуду с ним, сколько нужно. Вы не торопитесь, — решилась Катя.

Блин, как же не улыбаться-то? Так и хотелось открыть глаза и увидеть ее! Нина, не прекращая болтать, заметалась по палате, собирая свои вещи. А я, даже с закрытыми глазами, каким-то странным образом мог отслеживать местонахождение Кати. Что, собственно говоря, и делал.

Вот постояла немного у входной двери. Вот шагнула, пропуская Нину. Вот прошла к окну, не решаясь, видимо, сразу подойти ко мне. Но масштабы моих повреждений ей все-таки оценить было нужно (я бы поступил именно так), поэтому на полпути к первоначальной цели, она передумала и робко направилась ко мне.

22 глава. Катя

Я, бессовестная, радовалась, что Марк был без сознания! Корила себя за это мысленно, но радовалась! Потому что у меня было время взять себя в руки и успокоиться! И да, конечно, посмотреть на него… Исключительно с целью понимания — сильны ли повреждения, выживет ли, все ли будет хорошо!

Он лежал на спине, укрытый по самую грудь одеялом в застиранном, но чистом больничном пододеяльнике. Руки — сверху. Одна — вдоль тела, вторая согнута в локте и размещена на груди. Эта, левая, была упакована в подобие желобка с открытым верхом… Что это, кстати, такое? На гипс не похоже…

Марк был в футболке. И, не решаясь перевести взгляд на его лицо, очень боясь увидеть страшные раны, разбитую голову, я упрямо смотрела на мужские плечи, обтянутые плотной серой тканью. И, наверное, еще долго не смогла бы решиться и поднять взгляд выше. Но показалось вдруг, что он пошевелился! Глаза тут же в лицо уставились! Сердце подпрыгнуло в груди, с силой ударившись о грудную клетку, словно желало сбежать из моего тела и искало для этого выход! Нет, спит вроде бы!

Слева у него на лбу пластырем был зеклеен достаточно большой участок кожи, а от него вниз по виску шли две царапины, варварски смазанные зеленкой. Левый глаз был отекшим и внизу, под ним, на пол-щеки расползался багрово-красный синяк. Да, удар был, наверное, сильным! Больно ему, конечно! Бедный… Спит? Или без сознания? И есть ли еще какие-то повреждения на теле? Нина же говорила, что операцию ему делали вчера! Но под одеялом разглядеть что-то было невозможно.

Взгляд скользнул на прикроватную тумбочку, где были разложены лекарства — ужас, сколько всего! Ноги сами несли меня ближе. И я, подумав, что человек, находящийся без сознания, да еще и после операции, совершенно точно никакого вреда мне причинить не сможет, уселась на стул, стоящий у кровати. И замерла, пытаясь привыкнуть к этой жуткой близости! Руку протянешь — и легко дотронуться можно! Кисть его здоровой руки лежала прямо возле моих колен!

Все звуки — шум за окном от парковки, где машины то и дело сигналили друг другу, требуя уступить дорогу, уезжали, взвизгивая тормозами или, наоборот, приезжали, стараясь приткнуться поближе ко входу в здание больницы; постоянное хождение больных и медперсонала за дверью, чьи-то окрики вдали, не иначе, как у стойки регистратуры… все это ушло далеко на задворки моего сознания. Я сидела и смотрела на эту мужскую руку, на длинные пальцы, на светлые волоски, покрывающие тыльную сторону ладони, на жилистое запястье… Он, наверное, очень сильный…

Так задумалась, что громом среди ясного неба стали его слова:

— Катя-я, — низкий голос и испугал до дрожи и, одновременно, заворожил, пригвоздил к стулу, напрочь лишив сил. — Скажи… только честно, ты согласна с утверждением, что шрамы украшают мужчину?

Он умел сбить с толку! У Марка Изотова был удивительный дар все мои, с огромным трудом выстроенные в четкий строй, мысли, переворачивать с ног на голову! Вот и сейчас…