Чужая сила (СИ) - Джонсон Лия. Страница 4

Вздыхая, передернула плечами и решила себя лишними мыслями не грузить. Глупо было на что-то надеяться, а еще глупее — переживать по поводу странного пугающего мужчины со звериными повадками.

Меня ждет сожжение, и попытаться этого избежать возможно лишь уже на месте казни. Сейчас стенания бесполезны.

***

Если в темнице глубоко внутри я во все происходящее верила еще не до конца, отчего ожидала своей участи с каким-то безразличием и апатией, то в самом городе уже стало не на шутку страшно.

Сковав мои сложенные за спиной руки тяжелыми колючими кандалами, меня грубо пихнули на выход. Еще с десяток «везунчиков», чья судьба тоже решалась именно сегодня, вытащили из своих камер следом за мной, и нас, как стадо непослушных овец, небрежно погнали к узким бетонным ступеням.

Громыхнула щеколда, скрипнула громоздкая тяжелая облезлая дверь и в лицо ударил теплый поток свежего воздуха.

Не ожидая столь яркого солнца и отвыкнув от света в целом, я не сумела совладать со своим выражением и крепко зажмурилась, из-за чего споткнулась и налетела на стража рядом. От страха мгновенно распахнула глаза и напряженно покосилась на его лицо. Я все еще помнила убийственное отвращение в глазах предыдущей смены.

Мужчина окинул меня пренебрежительным взглядом и что-то тихо проворчал. Мне повезло — ему настолько не терпелось со всем этим поскорее покончить, что прикосновение мерзкой ведьмы волновало его меньше всего. Он скучающе осматривался, раздраженно поджимая губы на звон цепей заключенных.

Выдохнув, осмотрелась и я.

Ничего сверхъестественного и поразительного чужой мир из себя не представлял. Меня занесло в типичный непримечательный городишко средних веков. Здание, из которого нас вывели, было низким, продолговатым, из крупного светлого камня и старой островерхой крышей. От него в две противоположные стороны разбегались узкие вымощенные бутовым камнем дороги. Они исчезали меж идентичными зданию темницы домами, которые располагались так близко друг к другу, что можно было пожать из окон друг другу руки. Прикрепленные к створкам бельевые веревки плавно покачивались на легком ветру.

Погода стояла довольно жаркая, и бархатное синее платье на мне стало причинять серьезные неудобства. Сдувая с лица спутанные пряди, внимательно изучала местное население.

Люди, завидев нашу процессию, хватали детей и заводили их за спины, скрывая то ли их от нас, то ли нас от них, или и вовсе поспешно исчезали в глубинах своих домов. Уличные торговцы напряженно прятались за своими прилавками, натягивая старые потрепанные козырьки палаток ниже. Окна вокруг приглушенно хлопали, закрываясь, но я кожей ощущала любопытные взгляды за ними.

Пропетляв меж узких улочек, мы вышли на широкую мощеную дорогу, которая заканчивалась ровно перед высоким темно-серым зданием, вокруг которого столпился народ. Он махал руками и шумно вопил, комментируя чью-то речь, но разобрать слова говорящего из-за шума было сложно.

— Бургомистр снова вещает байки, — иронично хмыкнул грязный бородатый старик слева.

Я перевела свой взгляд на него, краем глаза замечая, как обернулись идущие впереди заключенные.

— Нам, небось, сейчас приписывают все нераскрытые судом дела, — сухо проворчал один из них.

— А ты надеялся на справедливые обвинения? — почти весело сощурил глаза первый комментатор.

— В этом королевстве не на что надеяться, — безразлично кинул еще один, окидывая нас пустым взглядом.

— Таким разбойникам, как ты — да, — пожал плечами старик.

— Дык не от хорошей жизни-то разбои начинаются, — устало выдохнул худой мужчина позади.

— Мне это говоришь? — хмыкнул затейник этой беседы.

Я удивленно приподняла брови. Он выглядел спокойным и неуместно оживленным, будто шел не на плаху, а на бесплатный банкет. Голубые, почти прозрачные глаза сияли мудростью и озорством. Так смотрят те, кто свято верит в жизнь после смерти. Таких петлей не напугаешь.

— Вам совсем не страшно? — не выдержав, тихо спросила у старика.

Он обернулся и приподнял бровь.

— А что, страх спасет мне жизнь? — последовал очередной беззаботный вопрос.

— Нет. Но, хотя бы, понервничать для приличия можно было… — растеряно пошутила я.

— На потеху бургомистру? — старик усмехнулся и покачал головой. — Я казни не боюсь. А вот тебе бояться стоит, ведьма. Куда отправляются по смерти ваши души — даже Богу неизвестно.

От его задумчивого тяжелого взгляда мне поплохело. Настолько о будущем я еще не размышляла.

Погрузиться в невеселые красочные фантазии не успела — мы дошли до галдящей толпы. Горожане мгновенно расступились, пропуская вперед нашу несчастную процессию. Стражи разделили заключенных на части, одних пихая в сторону крепкого деревянного строения со зловеще болтающейся петлей, других к колодкам с блестящим рядом во пне топором.

Мою неудачливую тушу отделили от обеих половин, потянув в абсолютно другую сторону. Чувствуя, как к горлу подступает желчь, я нервно осмотрелась.

Люди буравили меня злыми пренебрежительными взглядами. Там, за отвращением, плескался неприятный суеверный страх. Если других заключенных забрасывали едой и вещами, яростно скандируя и ругаясь, то ко мне боялись приблизиться и на шаг. В напряженной тишине изредка раздавалось шипящее ворчание.

Засмотревшись на испуганно выглядывающего из-под руки матери ребенка, вздрогнула, когда кандалы неожиданно щелкнули и с тяжелым грохотом упали на деревянный выступ, едва не оцарапав мои пятки. Страж грубо дернул меня за предплечье и потащил к высокому толстому столбу.

Глядя на солому у его подножья, я невольно затормозила.

— Двигайся! — недовольно буркнул тот самый мужчина, на которого я налетела у темницы. — Не советую прибегать к своим фокусам. Отправят к палачу, и, поверь мне, начнет он не с головы.

Знала бы я, что за фокусы и как они колдуются — может и использовала бы, а так особого выбора не оставалось.

Рвано выдыхая, опустила плечи и сдалась, позволяя приткнуть себя спиной к столбу. Мужчина обернул мои руки вокруг него и крепко обвязал запястья.

Небо было ясным и чистым, деревья вокруг площади красиво цвели. В противоположном конце улицы миловидный старик вез в телеге поросят. Над ним с окна второго этажа выглянула пухлая женщина, что, сняв с бельевой веревки одежду, принялась неторопливо ее отряхивать.

Жизнь продолжалась. Размеренная, спокойная и яркая. Здесь, в мире полного отсутствия технологий, все происходило прямо на глазах. Только вкусить эту жизнь мне было не суждено.

Бургомистр молча наблюдал за казнью других заключенных. Периферийным зрением уловила обмякшие в петлях тела и покатившиеся от колодок головы. Не виданный мною ранее крупный мужчина в черной одежде зажег факел и поднес его к сену у мох ног.

Сердце в груди замерло, в ушах зазвенело. Рты людей в толпе двигались, руки ободряюще махали кулаками, но ни один звук не достигал моего враз исчезнувшего слуха.

Взгляд невольно наткнулся на знакомые черные глаза в тени глубокого темного капюшона. Тот самый неизвестный с темницы, что искал Алиссандру…

Все же какие они у него жуткие. Таки дело было не в игре теней — вся радужка и вправду поглощена тьмой. Холодной и беспросветной.

Обжигающее тепло коснулось моих ног, вокруг столба побежала яркая алая дорожка пламени. Ткань платья стала сворачиваться и засушиваться под давлением высокой температуры. Оглушенная и онемевшая с дрожащими губами и слезящимися глазами наблюдала за танцем огня вокруг своего тела.

Говорят, на краю перед глазами вся жизнь пролетает. Я же застыла на одном мгновении. Голова была абсолютно пуста.

Разгоревшееся пламя лизнуло скрытые тонкими балетками стопы, захватило подол платья, струйками скользнуло вверх по бархатной ткани. Зажмурившись, не сдержала скупой слезы страха и с затаенным дыханием принялась ждать последнее в моей странной сумасшедшей жизни испытание.

Но время шло, одежда с шипением растворялась, веревка на руках, дотлев, упала вниз, а моя кожа по-прежнему оставалась невредимой.