В бурях нашего века. Записки разведчика-антифашиста - Кегель Герхард. Страница 42

Но Гитлер, Риббентроп и его министерство иностранных дел ошиблись в своей оценке Шуленбурга. Он оказался человеком, имевшим собственное мнение, которое он, однако, слишком часто скрывал, когда речь шла о выполнении указаний министра иностранных дел. И как он доказал позднее, у него имелись собственные политические и моральные принципы.

В период, когда отношения между фашистской Германией и Советским Союзом были заморожены, Шуленбург, как стало очевидно позже, с заметной последовательностью стремился сохранить эти свернутые до минимума отношения, с тем чтобы оставалась основа для их оживления и улучшения в дальнейшем.

Шуленбург с самого начала производил на меня впечатление хорошо образованного, опытного и осторожного дипломата, явно стремившегося ничего не усугублять в отношениях между Германией и Советским Союзом, которые и без того были испорчены и день ото дня ухудшались по вине фашистских заправил в Берлине. Когда Гитлер продемонстрировал в 1939 году интерес к улучшению и даже нормализации отношений с Советским Союзом и поручил Шуленбургу предпринять в Москве шаги в указанном направлении, посол расценил это как подтверждение правильности своей линии. То, что он был использован для беззастенчивого обмана, при помощи которого Гитлер хотел прежде всего обеспечить себе возможность временно нейтрализовать Советский Союз ради создания более широкой основы для большой и решающей войны против Москвы, от чего Гитлер никогда не отказывался, Шуленбург осознал, лишь окончательно убедившись в том, что решение о военном нападении на Советский Союз принято и оно предстоит в самое ближайшее время.

30 апреля 1941 года Шуленбург вернулся из поездки в Берлин, где встречался с Гитлером, и сообщил своим ближайшим друзьям о том, что «выбор сделан, война – дело решенное!». Незадолго до этого Шуленбург в более широком кругу рассказывал, однако, о том, что, прощаясь с ним, фюрер заявил: «И скажу вам еще, граф Шуленбург, я не собираюсь воевать с Россией!» Теперь же, говоря о войне как о «решенном деле», посол вызвал у собеседников понятное удивление. И он поспешил добавить: «Гитлер намеренно меня обманул». Шуленбург уже знал правду от своих абсолютно надежных старых друзей в Берлине.

Весной 1941 года посол фон дер Шуленбург, который все еще не был официально уведомлен о планах нападения на Советский Союз, решил изложить свое мнение об отношениях между Германией и Советским Союзом в солидной докладной записке. Главной целью этой предназначенной для Гитлера записки, в составлении которой наряду с послом участвовали прежде всего генерал Кёстринг и советник посольства Хильгер, было показать на основе исторического опыта, со ссылкой на опасность недооценки обороноспособности Советского Союза, но не покидая позиций германского империализма, огромный риск войны против СССР.

Все три автора записки были убеждены, и об этом Хильгер и Кёстринг говорили мне в доверительных беседах, что агрессивная война против Советского Союза не может быть выиграна, что она способна даже привести к гибели Германии. Конечно, такие соображения формулировались в записке очень осторожно. Слишком велики были опасения, что гитлеровское правительство ответит на эту записку репрессиями. Но содержавшееся в ней предупреждение все же было вполне однозначным.

В середине апреля 1941 года Шуленбург, попросив у Гитлера аудиенции, решился поехать в Берлин, чтобы лично вручить ему эту записку. Кроме того, он хотел разузнать, насколько соответствовали действительности разговоры и слухи о якобы предстоявшем в самое ближайшее время нападении на Советский Союз и какие истинные намерения в отношении Советского Союза имело правительство, которое он представлял в Москве.

Шуленбург опасался, что война против Советского Союза ввергнет Германию в катастрофу. Он считал для себя позором, что стал участником обманного маневра в отношении Советского Союза и циничного нарушения торжественно заключенных с ним договоров. Это проявилось в его поведении в то трагическое утро июня 1941 года, когда он по указанию фашистского правительства должен был ехать к тогдашнему министру иностранных дел СССР Молотову, чтобы заявить ему, что Германия уже совершила военное нападение на Советский Союз, превратив, таким образом, заключенные с ним договора в клочок бумаги.

Видимо, нет нужды особо подчеркивать, что тогда мне еще не были известны многие описанные здесь детали и взаимосвязи. Всю правду я узнал, лишь ознакомившись со всеми послевоенными публикациями. Но в целом я уже тогда правильно оценивал происходившее.

Убежден, что такой спокойный, уравновешенный, имевший собственные политические убеждения и моральные принципы человек, каким был Шуленбург, собиравшийся к тому же уходить на пенсию, воспринял все упомянутые обстоятельства как личное унижение, и это также подтолкнуло его на нелегкое решение стать на свой лад, несмотря на возраст, участником борьбы против Гитлера. Советский историк Мельников в своих исследованиях убедительно доказал, что Шуленбург, являвшийся сторонником линии, близкой к проводившейся Бисмарком политике стабильных, добрососедских отношений с Россией, не пользовался симпатиями Герделера, мечтавшего об альянсе Германии с империалистическими западными державами, направленном против Советского Союза. И напротив, Шуленбург поддерживал тесный контакт с так называемым кружком Крейсау, в который входили противники гитлеровского режима, стремившиеся проводить прогрессивную политику, выступая, в частности, за честные и прочные дружественные отношения с Советским Союзом.

Такая принципиальная политическая позиция Шуленбурга объясняет его готовность – а ему тогда исполнилось уже 68 лет, и здоровье его было расшатано – тайно перейти после Сталинграда на советскую сторону с целью подготовки переговоров с Советским Союзом о заключении мира. В донесениях гестапо Борману и Гитлеру – так называемых донесениях Кальтенбруннера – указывается: план противников Гитлера использовать Шуленбурга для контактов с Советским Союзом возник в конце декабря 1942 года. Осенью 1943 года была предпринята попытка добиться поддержки этого плана у Герделера, но тот ответил отказом. В сообщении Кальтенбруннера, которое цитирует в своей книге «Заговор 20 июля 1944 года в Германии. Причины и следствия» Д.Е.Мельников, об этом говорится следующее: «Осенью 1943 года Герделер и фон Тресков имели беседу о возможности переправить бывшего посла Шуленбурга через германские линии на Восточном фронте. Мысли, которые развивал фон Тресков, заключались примерно в следующем. Шуленбург один из тех немногих немцев, которые лично знают Сталина. Шуленбург должен вновь завязать с ним связь. Если Шуленбург придет к соглашению со Сталиным, то путем военной акции должен быть совершен переворот в Германии… Шуленбург всегда выступал против войны с Советским Союзом. Нет сомнения, что этот план соглашения о мире с Советским Союзом в таком виде был сформулирован фон Тресковым». [7]

На допросах в гестапо Шуленбург признался, что был согласен с этим планом, который, однако, потерпел неудачу из-за нерешительности некоторых высокопоставленных военачальников, у которых не хватило смелости оказать группе немецких буржуазных противников Гитлера обещанную ранее поддержку.

Кроме того, Шуленбург дал согласие занять после свержения Гитлера пост министра иностранных дел в новом правительстве Германии.

Гитлер и его палачи жестоко отомстили человеку, который всегда выступал против войны с Советским Союзом, а потом был готов рискнуть жизнью ради окончания этой войны и переговоров о мире. Они расправились с ним, отправив его на виселицу. Он погиб 10 ноября 1944 года.

Об аресте Шуленбурга мне рассказал Хильгер, которого я навестил дома в Берлине поздней осенью 1944 года. А о смерти посла я узнал в январе – феврале 1945 года в советском лагере военнопленных в Лодзи, повстречавшись там с молодым пленным солдатом фашистского вермахта, фамилия которого была фон дер Шуленбург. Я спросил, не родственник ли он послу, и рассказал ему, что мне довелось работать в Москве под руководством посла фон дер Шуленбурга. Действительно, он оказался его племянником. Он рассказал о расправе нацистской Фемиды с Шуленбургом. Деталей и политической подоплеки всего этого дела он, конечно, не знал.