Всё не серьёзно (СИ) - Дианова Марина. Страница 16

- Ничего, - словно хищник двинулся ко мне этот… хищник – Да что за зоопарк в моей голове?! – Ничего, я знаю как вернуть настрой.  Бегом в душ и я очень жажду увидеть зайчика.

Костюм пришелся по душе нам обоим.  Соблазнять того, кого, казалось бы, изучен уже вдоль и поперек было незабываемо.  Сам Андрей сидел лишь в тонких домашних штанах, смотря на меня в костюме зайца с восхищением.  Одна мысль о том, что такой мужчина хочет меня кружила голову, сводила с ума и заставляла тело плавится.

Этой ночью, не смотря пресловутый костюм, мы занимались любовью.  Любили друг друга, пока уставший от потрясений организм не решил отключиться.

Проснулась я в крепких объятиях.  Одна рука Андрея тесно прижимала меня к разгоряченному телу, а вторая сжимала грудь, словно желая убедиться, что все его при нем.

- Телефон, - сказала я, слегка пиная этого засоню.  – Андрей, - я потеребила руку, что так и продолжала меня обнимать.  – У тебя телефон звонит.

Нехотя раскрыв глаза, Андрей удовлетворенно улыбнулся, а потом нахмурился, словно события вчерашнего дня комом свалились на него.

- Телефон, - подсказала я.

Нащупав трубку, Андрей нехотя нажал на прием вызова.

- Андрей Станиславович, добрый день вас беспокоят из детской больницы.  Ваша дочь переведена из послеоперационной палаты в общую.

- Спасибо, - выдохнул мужчина, прикрывая глаза. – Я могу ее видеть?

- Да, следователь обещал подъехать в течении часа чтобы пообщаться с Валерией, - сообщил женский голос.

- Хорошо, спасибо.  Скоро буду.

Сбросив вызов, он еще некоторое время смотрел на потухший экран смартфона, прежде чем подняться с кровати.

Сборы проходили в ускоренном режиме.  Десять минут на утренние процедуры и сборы и вот, мы уже сидим в машине.

- Наверное нужно заехать в магазин, - предположила я, с содроганием вспоминая кормежку в больнице.

До магазина мы не доехали, остановившись у ресторана.  Андрей наугад тыкал в блюда требуя, чтобы все было готово в течении десяти минут.  От себя я попросила добавить лишь куриный бульон.  Конечно, в сравнении с заказанным папой обилием деликатесов, мой бульон выглядел как бельмо на глазу, но почему-то мне казалось, что жидкая пища в состоянии Леры была куда более предпочтительнее, нежели медальоны из говядины под соусом демигласс.

В больницу нас пустили без вопросов, лишь проверив документы.  Уже у палаты Валерии нас нагнал капитан.

- Добрый день, - поприветствовал он.  – Андрей Станиславович, нам удалось выяснить обстоятельства произошедшего…

- Подождите, - перебил его Андрей.  – Алин, можешь отнести Лерке вещи и обед.  Я сейчас подойду.

«Это что, от меня пытаются избавиться?» - пронеслось в голове, но в последнюю секунду я затолкала раздражение куда подальше, лишь мило улыбнувшись.  Да, наверное мне бы тоже не очень хотелось чтобы подробности семейных неурядиц выходили за пределы узкого круга.

Палата была не большая, рассчитанная на четверых.  Большой стол у окна и четыре кровати – вот и все убранство больницы.  За небольшой ширмочкой стоял умывальник, а туалет был в общем коридоре.  Скромненько.

Леру я узнала сразу.  Она полулежала на кровати и рисовала.  Светлые волосы паклями свисали из под повязки на голове, накрученной на манер тюрбана, ключицы и плечики торчали из под больничной робы, а левая рука была зафиксирована гипсом, но даже в таком состоянии она рисовала.  Рисовала с таким воодушевлением, словно не было вокруг ни обшарпанных стен, ни повязок, ни других людей.  Она творила.

- Добрый день, - я поздоровалась со всеми присутствующими, подходя к малышке, которая даже не подняла взгляд, когда посторонний вошел в палату.  – Добрый день, Лера.  – Я подошла вплотную, чуть загораживая свет, чтобы привлечь ее внимание.

- Добрый, - поздоровалась девочка, отрывая взгляд от листа бумаги, зафиксированного скрепками на обычном картоне.

- Меня зовут Алина, я работаю вместе с твоим папой, - начала я, честно говоря не решаясь назвать себя ни подругой, ни девушкой, ни, тем более, невестой.  – Твой папа сейчас в коридоре, разговаривает со следователем.  Меня он попросил передать тебе одежду и еду.

- Спасибо, - нерешительно ответила она.

Сразу засунув нос в пакеты, Лера откинулась обратно на кровать, недовольно покусывая губы.

- Все в порядке? – все же уточнила я, расставляя на столе принесенный обед.

- Можно вас попросить о помощи? – она подняла на меня свои глазки.  «Папина копия» - пронеслось в моей голове, но в ответ я лишь кивнула.

В чем причина недовольства я поняла сразу.  Мы особо не выбирали вещи, взяли то, что показалось нам наиболее удобным для ношения в больнице – легинсы и футболку.  Но, учитывая загипсованную руку, надеть все это великолепие будет не так просто.

Некоторое время пришлось повоевать с робой, потому что сниматься она никак не хотела, а потом пришлось «изобретать велосипед».  В смысле придумывать способ, как просунуть в довольно узкий рукав футболки загипсованную руку и как просунуть голову, никак не повредив тюрбан.  Задача была не из простых, но мы справились.

Возликовавшие, но изрядно вспотевшие, мы победоносно хлопнули по рукам, решая что теперь нам и море по плечо.  В смысле можно приступить к полноценному обеду. От мяса и сладкого Лера отказалась сразу, зато бульон пришелся ей по душе.  Перелив в большую чашку – чашек меньше чем супная тарелка в доме Андрея видимо не водилось принципиально – мы обе устало привалились к стенке у кровати.

Я не знала что говорить, Лера тоже не особо жаждала общения, все чаще прикрывая глаза от усталости.

- Приляг, - посоветовала я, когда с бульоном было покончено.  – Наверное тебе стоит отдохнуть.

Без лишних вопросов, Лера легла в кровать, вновь берясь за рисунок.  Мельком заглянув я обомлела.  Очень качественный набросок, выполненный приличной техникой.  Конечно, были огрехи, но сам факт того, что у Леры такой талант – а это был именно талант, а не просто набитая рука – поражал.

- Вот здесь необходимо подправить крыло, - посоветовала я.  Голубь, которого так старательно вырисовывала девочка был превосходен, но, с анатомической точки зрения, получился небольшой конфуз - крыло было задрано слишком высоко.

Бросив на меня удивленный взгляд, Лера без лишних объяснений «спустила» крыло на положенное ему место, лишь взглядом спрашивая: «Ну как?».  Я кивнула.

- Вы художница? – все же спросила она то, что видимо ее терзало.

- Не совсем.  Я рекламщик, но очень долгое время рисовала.  Да и сейчас, нет-нет, да сяду за мольберт.  Я больше по пейзажам.  – Неожиданно призналась я.

- А я по животным.  Как называется художник, рисующий животных?

- Анималист, - ответила я.

Папа ворвался в палату с непроницаемым лицом.

Лерка, которая только минуту назад сидела рядом со мной и со спокойным видом обсуждала преимущества пейзажистов от маринистов подскочила с кровати, бросаясь в родные объятия.

- Папочка… - всхлипнула она.  Потом еще раз.  Потом еще.  Истерика набирала обороты.  Лера рыдала спрятав лицо у папы на груди.  Что-то пыталась говорить, но из-за всхлипов было не понятно что именно.  Андрей держался разве что на честном слове.  Наверное только мое присутствие или не желание оконфузиться рядом с дочерью сдерживало его от слез.

- Все хорошо, теперь все будет хорошо… - шептал он ей, нерешительно поглаживая по забинтованной голове.  – Девочка моя, теперь все будет хорошо.

Лера кивала, верила, но остановиться уже не могла.  Словно открылся кран, в котором все никак не заканчивалась вода.

Соседи по палате – две мамочки  с совсем маленькими детьми, да девочка лет двенадцати – удивленно смотрели на эту картину.

- Так, что за слезы? Что за истерики? – окрикнул строгий голос медсестры.  – Успокоительное надо?

- Нет, - качнула головой я, здраво полагая, что от успокоительного будет не легче.  Ей надо выплакаться в родное плечо.

- А может все таки надо? – нерешительно подала голос одна из мамаш.  – Ее вон колбасит.