Всё не серьёзно (СИ) - Дианова Марина. Страница 33
- Протестую, - опять влез адвокат ответчицы. – Не доказательно.
- У нас имеются записи разговоров ответчика и истца, где явно слышно что мать не позволяет встречаться с ребенком.
Ответчица скрипнула зубами наблюдая за тем, как записи их разговоров передаются судье. Первая, вторая, третья – везде одно и то же: «Прости, Лера занята».
- Так же, ребенку не дают общаться с отцом даже по телефону, что так же следует из этих разговоров.
Судья хмыкнула, но запись как доказательство приняла.
- Так же, если брать душевные терзания Валерии Андреевны, - продолжил наш адвокат. – То ответчик не позволяет ребенку ходить в школу. За последние недели, после возвращения к матери, она ни разу не посетила школу. Учителя говорят, что Лера болеет. В школьном журнале посещения стоит отметка «НБ», хотя не одного обращения в лечебное учреждение зафиксировано не было.
- Ответчица могла обратиться в любое медицинское учреждение города. Вы обзвонили все? – с иронией уточнила судья, но наш Антон Родионович, казалось, не смутился не на миг.
- Конечно, нет. Только те, чьи услуги стоят крайне дорого, ведь мы не сомневаемся в безусловной любви матери к ребенку и знаем, что она найдет самого лучшего, а следовательно самого дорогого врача для своей дочери. К тому же, счета от врачей отправляются сразу истцу, а на лечение дочери в этом месяце ничего не приходило.
- Хорошо, дальше, - усмехнулась судья, - Если ответчику нечем возразить.
Адвокат ответчика что-то уточнил у ответчицы.
- Ответчик не обращалась ко врачу. Лечила дома, самостоятельно.
- Понятно, - прокомментировала судья.
Антон с Андреем странно фыркнули, но продолжили предоставлять суду все разные и разные доказательства, что ответчица не достойна воспитывать ребенка.
После того, как все доказательства были предоставлены, слово взял адвокат ответчика.
Вот он заливался соловьем и, как ни странно, предоставлял в ответ на наши доказательства, доказательства, что Андрей посредственный родитель. Там были справки из различных органов о том, что он не принимал участия в воспитании дочери, показания свидетелей подтверждающих, что Лера жила только с матерью, а отец не появлялся дома, даже единственную задолженность по алиментам приплели, правда Антон быстро парировал указав, что задолженность была погашена сразу, а так же предоставил суду справку из банка где видно, что помимо алиментов ответчице переводились огромные суммы на ребенка.
Битва была не на жизнь, а на смерть, а судья, казалось, уже давно приняла решение, слушала показания краем уха.
Спустя два часа взаимных упреков, начали приглашать свидетелей. Соседи, коллеги, родственники – кто-то был за мать, кто-то за отца, так что и тут показания разнились и прийти к какому-либо мнению было невозможно, пока адвокат ответчика не пригласил к тумбе меня.
Сказать, что я была удивлена – ничего не сказать. Я думала на моем участие настаивал Антон Родионович, но нет.
- Добрый день, - довольно дружелюбно поздоровался адвокат ответчицы. – Представьтесь, пожалуйста.
- Соловьева Алина Игоревна.
- Алина Игоревна, кем вы приходитесь истцу или, спросим иначе, в каких отношениях вы состоите?
- Романтических, - ответила на последнюю часть вопроса.
- Хорошо, - как-то самодовольно улыбнулся он. – А скажите, пожалуйста, правда ли, что вы вместе с истцом работаете?
- Правда.
- И ваш роман начался на работе? – Судья заинтересованно подвинулась вперед с интересом глядя на меня. – Нет, вы не поймите превратно, - меж тем не дал мне сказать ни слова адвокат, - Просто насколько нам известно, это не первые отношения, которые истец заводит на работе. Это его любимая манера – заводить роман с коллегами.
- Подождите, - постаралась я вставить хоть слово, но вновь была перебита.
- Предыдущая сотрудница истца…
- Да дайте вы ей ответить на вопрос, - сказала судья прерывая словопоток адвоката.
- Спасибо, - поблагодарила судью. – И нет, наш роман начался не на работе.
- Значит это совпадение, что вы работаете вместе? Истец прибыл в город ровно за сутки до своего назначения на должность директора «ТехМашин» и вы уверяете, что начали отношения раньше?
Со стороны ответчика послышались смешки, но у меня были доказательства.
- Да, мы познакомились раньше и у меня есть доказательство, - я залезла в телефон и открыла фотографии с Дня рождения Машки. Качество, конечно, было не очень хорошим, но было видно, что мы с Андреем сидим рядом, в обнимку. Его рука спокойно покоится на моем колене, а я совершенно не возражаю.
Адвокат недовольно посмотрел на фотографию, после чего передал мой телефон судье. Судья посмотрела на фотографию, удостоверилась, в том что это мы и вернула телефон обратно.
- Фотография сделана за сутки до его назначения в «ТехМашин», - прокомментировала я, стараясь не делать акцент на том, что в этот же день мы и познакомились, и в этот же день я от него сбежала, предполагая, что мы больше никогда не встретимся.
- Хорошо, - было видно, что тактику собственного поведения адвокату придется пересмотреть. - В каких вы отношениях с дочерью истца?
- Хороших. Теплых и дружеских, - постаралась пояснить.
- У нас есть иные сведения, - адвокат достал из папки пару листов и сразу передал их судье. – Роман Соловьев ваш сын? – уточнил он.
- Да, - я не хотела бы, чтобы сюда приплетали еще и Ромку, но, судя по всему, эти двое как-то засветились вместе.
- Какие отношения у вас с сыном.
- При чем здесь это? – Антон поднялся со стула подходя ко мне и вставая за плечом.
- Отвечайте на вопрос, - обратилась судья ко мне, правда теперь смотрела на меня более злобно.
- В хороших. Мы в отличных отношениях с сыном. И с бывшим мужем тоже, - пояснила я сразу.
- У нас имеется переписка Леры и вашего сына, где ваш сын говорит: «Мама никогда не понимала меня», «Она всегда будет далека от того, что я делаю» и «Ждать от нее поддержки не имеет смысла». – Я изумленно вздохнула, кидая беспомощный взгляд на Антона, а потом на Леру. Она молча плакала.
- Можно мне прочитать? – я протянула руку, но доказательства никто не стремился предоставить.
- Здесь не читальный зал, - огрызнулся адвокат, явно наслаждаясь своим триумфом.
- Даже если я понятия не имею, в чем меня обвиняют?
- Дайте ей переписку, - приказала судья.
Нехотя мне протянули листы с перепиской, судя по всему из социальных сетей.
- Вы не контролируете деятельность своего сына в интернете? - Сразу задал вопрос адвокат.
- В этом нет нужды, - ответила я вчитываясь в строки, но едва я дошла до этих слов все стало на свои места.
- Ваша честь, - я передала страницы Антону, - Это вырезанные из контекста слова.
- Поясните, - ответила судья.
- Это не вся переписка. В этот день, в день когда мой сын написал это, мы решали возможности его дальнейшего будущего. Он – программист, а я – рекламщик. Естественно я далека от этого всего.
- Ему сколько? Лет десять? – судья сделала какие-то пометки у себя в блокноте.
- Да. Скоро одиннадцать.
- И уже программист.
- Да, он активно развивается в этом направлении. Посещает олимпиады, ездит на семинары. Ему это нравится. Сейчас они с отцом в Москве посещают занятия в лучшей школе страны. На этой почве у нас, естественно, возник конфликт.
- А что вы скажете на счет дальнейшей переписки детей? – уточнил адвокат, а Антон передал мне следующие листы, которые я даже не читала.
Тут мои глаза полезли на лоб.
Лера писала моему сыну о том, что это очень весело наблюдать за тем, как я прикладываю максимум усилий, чтобы с ней подружиться, а она, Лера, тем временем крутит носом. Я бросила быстрый взгляд на Леру.
- Я не знала, что это так весело, - спокойно пожала я плечами. – Я пыталась сдружиться с девочкой, а это оказалось лишь притворством. Мне жаль.
- Значит вы не отрицаете, что ваши отношения далеки от теплых и дружеских?