Прощай, «почтовый ящик»! Автобиографическая проза и рассказы - Врублевская Галина Владимировна. Страница 44

– У меня нет сына. Я думала ты…. вы вспомните меня. Мы вместе учились, но потом я ушла из института…

В глазах Леонардо мелькнул голубоватый свет воспоминаний:

– Да-да. Припоминаю. Ваше имя Аля?

– Аня, – тихо поправила я профессора. Он забыл меня или не узнал… – Румянец схлынул с моих щек. Наверно, я сильно побледнела.

Старуха, заметив, что я близка к обмороку, подхватила меня под руки. Но разве ее поддержки я ждала? Девушка не обращала на нас внимания. Теперь она сидела на подоконнике глубоко и болтала обеими ножками. Капроновые колготки искрились розоватыми бликами на ее безупречных икрах. Нарядные туфельки едва держались на кончиках пальцев.

Почтенный профессор приосанился и погладил свою бородку. Ведь он еще молод. Мы с ним ровесники, но, что для мужчины сорок! Девушка была так свежа и непосредственна, а прикосновения юности всегда приятны.

Профессор опять взглянул на меня. Он догадывался: мы с девушкой как-то связаны. На этот раз тень истинного узнавания оживила его серьезное лицо.

– Аня К.? – он назвал фамилию, которая в то далекое время была моей.

У меня снова закружилась голова. На этот раз от счастья. Я поняла, что профессор тоже вернулся в свою юность. Я впилась глазами в его распахнутые зрачки. Но добрый, задумчивый его взгляд был направлен вдаль, мимо меня. И тут же, как в кино, я увидела картины его воспоминаний. Застенчивая Аня – одна из многих студенток, окружающих его в то время. Она была неплохим товарищем по лабораторным работам, но девушку в ней сокурсники не замечали. Мысли Леонардо все глубже уходили в то прекрасное время. Первый курс, наша группа, совместные прогулки до Театральной площади. Теперь рядом с ним, я знала, была чемпионка по плаванью.

Как грустно вспоминать разное!

– Черт побери! Жаль, что она оставила меня, – непроизвольно произнес вслух Леонардо.

И сожалели мы тоже о разном!

Резкий звонок заставил меня очнуться. Рядом не было ни милого Леонардо, ни девушки в розовой блузке, ни старухи в панаме. На подоконнике лежал кем-то забытый, свернутый в трубку, чертеж. Я аккуратно развернула плотный ватман. Непонятные черточки, кружочки, зигзаги испещряли белый лист. Трудно было определить, для какого проекта, по какой дисциплине, была сплетена паутина тонких линий и загадочных крючков. Мне показалось, что на листе начертаны тайные знаки моей жизни. Если бы я умела прочитать их раньше. Прочитать в том, первом чертеже! Но в институте не учили разбирать запутанный узор, уже предначертанной нам судьбы. Мне предстояло овладеть эти искусством самостоятельно.

Коридор вновь наполнили высыпавшие из аудиторий студенты. Я ускорила шаг, нашла дверь с надписью «Архив» и толкнула ее. Здесь мне выдадут нужную справку о моем прошлом. Справка о моем будущем затерялась в свернутом чертеже на институтском подоконнике.

Ботинки

(Из жизни вещей)

Наша дорога в магазинчик была коротка: фабрика обуви, где мы родились, находилась за углом. Продавщица забросила нас с братом на дальнюю полку, рядом с прочей дешевой обувью отечественного производства. Оттуда мы с завистью наблюдали за английскими аристократами и французскими вельможами, помещенными на особом прилавке. Лениво распустив шнурки, лоснились от гордости и самодовольства заморские мокасины. Важно и твердо стояли модные, иностранные штиблеты. А на пьедестале зеркальной витрины гордо возвышались принцессы из Великобритании – дамские велюровые полусапожки.

– И, что они о себе воображают, – чуть шевельнув меховым ворсом, проворчал мой левый братец, – еще неизвестно, как они в России приживутся.

– Вот-вот, – подхватил я. – По нашей слякоти да распутице пусть попробуют свой бархат сохранить.

Дальнейший разговор пришлось прекратить, в магазин уже входили первые покупатели. Большинство из них останавливались у заморского прилавка и разглядывало наших собратьев иностранного происхождения. Вот покупатель оплатил чек, и элегантные зимние ботинки из Швеции покинули магазин. К полудню уехали турецкие варяги. Они стоили не дороже нас, но сверкали заметнее. Изредка в наш угол забредали какие-то неряшливые личности в потертых пальто. Тогда мы зажмуривались и старались сделаться совсем незаметными. Попасть к таким неряхам было страшновато.

В середине дня в магазине появилась приятная пара: молодая женщина со светлой улыбкой на лице и ее спутник – солидного вида мужчина. Мужчина равнодушно прошел мимо узконосых иностранцев и остановился у нашей полки, где ботинки были свалены почти в кучу.

– Посмотрю здесь, – сказал мужчина. – Я люблю широкую обувь. Престижная марка для меня не играет роли. Лишь бы ногам было удобно.

Женщина одобрила слова спутника.

Мужчина неторопливо и основательно просматривал носы, ранты и подошву наших родственников. Трудно было сделать выбор из одинаково безликих пар. Но мы-то имели свое лицо! Надо было только внимательнее приглядеться. Женщина вдруг погрустнела, подумав о чем-то своем, а ее рассеянный взгляд упал на нашу пару. Она взяла меня в руки и погладила мою коричневую кожу. Я ощутил теплоту ее пальцев. Видимо, ласка ее была обращена не ко мне, а к ее обстоятельному спутнику. Но я почувствовал, как вспотела моя кожа от ее нежного прикосновения.

– Только бы понравиться ей, – загадал я. – И тогда мы попадем к этому бережному хозяину и его доброй жене.

Привередливый покупатель продолжал перебирать ботинки. Его спутница, не выпуская меня из рук, обратила его взор на нашу пару:

– Посмотри, какие славные! – и снова погладила меня.

– Что-то блеск у них слабоват, – возразил мужчина.

– Зато кожа смотрится, как натуральная. И задник мягкий, натирать не будет, – снова заступилась за нас его спутница.

– Да, да, – мы отличные ребята, натурально, – зашелестели языками мы с братцем.

Мужчина, казалось, услышал нас и решился примерить. Он сел на примерочный диванчик и сунул свои ноги в теплое нутро нашего ворса. Изо всех сил мы старались угодить требовательному покупателю.

Я поджался в свободных местах и, как мог, вытянулся в узковатых.

Мужчина, видимо, почувствовал мою заботу, и покладисто кивнул в сторону спутницы:

– Да, ты права. Ботинки удобные и выглядят неплохо. Но…. Я хотел лишь присмотреть, раз мы рядом с этим магазином оказались. Купить их сейчас я не могу…. Мужчина смущенно умолк. Спутница присела рядом с мужчиной, накрыла его руку своей ладонью:

– Тебе нравятся эти ботинки? Пожалуйста! Сделаем эту покупку сегодня! Вопрос ведь не в деньгах?

Мужчина оплатил покупку и, держа в руке коробку с нами, вышел на улицу. Женщина шла рядом. Мы с братцем, тесно прижавшись друг к другу, покачивались в коробке. Приятные мысли шевелились в такт шагам нашего хозяина. О нашей уютной квартире, где мы будем отдыхать после честно отработанного дня. О том, как хозяин будет чистить и беречь нас. А как-нибудь и хозяйка возьмет нас в свои руки и погладит, как в день покупки. Ведь ей придется иногда убирать нас в шкаф, когда сменится сезон, а потом доставать вновь…

Но вот покачивание прекратилось. Хозяин остановился. Но что это? В щель коробки я увидел, как он поцеловал свою спутницу и пошел прочь. Она стояла у подъезда одна и долго смотрела ему вслед.

Теперь хозяин зажал коробку под мышку и решительно перешел улицу. Миновал несколько кварталов и вошел в свой дом. Мы оказались в квартире, по-музейному чистой, будто нежилой. Надменная особа, взявшая из рук хозяина коробку, сразу невзлюбила нас. Развернув упаковку, она скользнула брезгливым взглядом по нашей коже и резко отчитала хозяина:

– Опять, милый друг, барахло притащил! И куда только твои глаза смотрели? Сколько раз говорила, чтобы один, без меня, ничего не покупал. Поверь моим словам – у этой пары подметки через месяц отвалятся.

Прошло несколько лет. Руки той, первой женщины, больше никогда не касались нас. Зато в небольшом кафе, под столиком, мы встречались с милыми подружками – бархатистыми сапожками нашей покровительницы. Теперь принцессы из Великобритании не презирали нас. Напротив, они игриво пожимали наши добрые, тупые носы. И эти прикосновения продлевали нам жизнь, вопреки предсказанию надменной особы. Саночки