Смерть императору! (ЛП) - Скэрроу Саймон. Страница 2

Она просидела всю ночь, слушая, как его поверхностное дыхание становится все более затрудненным, пока оно не превратилось в слабый свистящий хрип. Наконец и он остановился. Она подождала мгновение, прежде чем прижаться ухом к его скелетоподобной груди, но сердцебиения не было. Со вздохом она подняла голову и нежно поцеловала его безвольную руку, прежде чем положить ее ему на грудь и повернуться лицом к своим дочерям, остальным членам семьи, придворным и членам царского совета.

Приподнявшись, она объявила: - Царь Прасутаг мертв.

Никто не двигался и не говорил. Тогда ее младшая дочь Мерида закрыла глаза, прикрыв лицо руками, и зарыдала. Старшая, на два года старше сестры, унаследовала сильные черты отца и в шестнадцать лет уже была обручена с придворным с владениями у побережья. Она подошла к матери и обняла ее.

- О, моя милая Бардея, - прошептала ей на ухо мать. - Что теперь с нами будет? Что станет с иценами?

- Ицены выстоят, мама. Всегда так было.

Боудикка усилила объятия, тронутая простым выражением убежденности дочери.

- Да, конечно. «Если бы она только поняла», - подумала она. - «Наше племя стоит на самом краю забвения. А нашу судьбу больше не решать только нам. Наше будущее будет решаться далеко в Риме. Царство иценов продолжит существование или падет по прихоти мальчика-императора Нерона».

Она отпустила дочь и подержала ее на расстоянии вытянутой руки, с одобрением глядя на твердо сжатые челюсти и твердую решимость не поддаваться горю. Слезы придут позже, наедине, как и ее собственные. Но сначала нужно было разобраться с другими делами. Она указала на Мериду и тихо сказала. - Позаботься о своей сестре. Она всегда была любимицей отца, как и ты моей. Отведи ее в свою хижину и успокой.

- Да, мама.

- Я буду рядом, как только разберусь с царским советом. - Они обменялись краткими взглядами, и Бардея кивнула.

Они обсудили этот момент и то, что должно было последовать, несколькими днями ранее, когда царь лежал на смертном одре.

Боудикка смотрела, как ее дочери покидают зал, ее сердце сжималось от беспокойства о том, что может принести им будущее. Ни в чем больше не было уверенности. Все традиции племени, восходящие к бесчисленным поколениям, могут быть сметены в грядущие дни, если Рим будет действовать с бессердечным пренебрежением к народу иценов. Что станет с Бардеей и Меридой в мире, где больше нет места для наследников и наследниц иценского трона? Кто защитит их, когда царский двор исчезнет?

Когда они исчезли в полумраке входа в зал, Боудикка кивнула командиру телохранителей царя, и тот тихо приказал двум дежурным воинам закрыть двери. Мягкий стук засовных бревен заставил некоторых обернуться через плечо, прежде чем сосредоточить внимание на своей царице. Она была крепко сложена, с широкими бедрами и плечами, а ее рост придавал ей физическое присутствие, которое соответствовало ее властному характеру. Хоть она была и немолода, с уже четко обозначившимися морщинками, взгляд у нее был по-прежнему остер и проницателен. Длинные рыжие волосы, стянутые сзади простой кожаной лентой, выделяли ее среди других придворных женщин.

Острый ум в сочетании со знаниями, которые она приобрела в детстве благодаря наставнику, которого ее благородный отец привез из Галлии, означали, что Боудикка была одной из немногих ее соплеменников, которые могли говорить и писать на латыни. Таким образом, она была правой рукой Прасутага на протяжении всего его правления, и когда его здоровье начало ухудшаться, она взвалила на себя тяжесть царской ноши, чтобы обеспечить иценам мудрое и по большей части справедливое правление.

Она завоевала доверие народа и значительной части царского двора, но теперь, когда царь был мертв, найдутся те, кто будет стремиться занять его место. Боудикка знала, кто они и почему большинству из них нельзя доверять власть, особенно в такое непростое время. Упрямый придворный, смело отстаивающий амбиции иценов, может рассердить Рим и обрушить его гнев на племя. Легкость, с которой римляне подавили восстание несколькими годами ранее, стала полезным уроком для иценов. Поражение стало еще более унизительным из-за того, что Рим настаивал на том, чтобы воины племени сдали оружие. Единственное разрешенное оружие должно было использоваться для охоты, а доспехи и мечи, которые передавались от отца к сыну и с которыми обращались с почтением, были переданы римлянам. Не всё, конечно. Были сооружены надежные тайники, выкопанные под их хижинами или спрятаные среди коварных рек и болот, куда римляне не хотели заходить. В племени чувствовалось, что настанет день, когда мечи воинов иценов снова обнажатся. Но этот день еще не наступил, решила Боудикка.

Она изучала лица придворных, воинов и членов царского совета, отмечая в их выражениях смесь уважения, расчета и ожидания. Затем она вновь посмотрела на тело своего бездыханного мужа, человека, которого вскоре полюбила после их брака по договоренности. Она уже чувствовала острую боль тоски по нему и грустно улыбалась, вспоминая его искренний смех и привязанность, которая всегда присутствовала в их личной жизни, вне их роли правителей иценов. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула, отгоняя мысли о прошлом и заставляя свой разум сосредоточиться на настоящем, обратившись ко всем в зале.

- Мы потеряли нашего царя. Перед нами стоит вопрос, кто должен стать его преемником. Хотя я ваша царица, по нашему обычаю царский совет и знать имеют абсолютное право выбирать нашего следующего правителя. Я скажу это сейчас, перед всеми собравшимися здесь, что для меня будет честью править вместо Прасутага. Вы знаете мне цену. Я доказала это в прошлом году, когда наш любимый царь был поражен болезнью, которая, в конце концов, забрала его у нас. Он также выразил желание, чтобы я унаследовала трон царства.

- Вместе с римским императором, - прервал ее голос из зала.

Ее взгляд метнулся к тучному придворному справа от собравшихся перед ней. На шее у него был золотой торк в виде двуглавой змеи. Широта его груди и плеч компенсировала недостаток роста, а лысину обрамляла бахрома светлых волос. Заплетенные усы обвисли по обеим сторонам его тонких губ, которые теперь слегка приподнялись в усмешке.

- Мой двоюродный брат Сифодубн, ты знаешь, почему был также назван Нерон. Ты был в совете, когда было согласовано завещание.

- Я не соглашался, если ты помнишь. И я был не единственным. - Сифодубн оглянулся на других членов знати, и некоторые кивнули и что-то пробормотали в поддержку.

- Тем не менее, - продолжила Боудикка, - царь попросил совет проголосовать по этому вопросу, и результат был ясен, и мы связаны этим решением.

- Кто это сказал? Перед друидом не давали присяги. Я говорю, что мы не обязаны соблюдать условия завещания. Прасутага больше нет. Возможно, его преемник решит отказаться от соглашения. Может быть, у нового царя хватит смелости противостоять Риму и спасти честь иценов.

Боудикка почувствовала, как ее кишки скручиваются от гнева и отвращения. Тело ее мужа было еще теплым, но этот давний соперник уже намекал, что Прасутаг был трусом и предал свой народ. Стиснув зубы, чтобы не выразить свое возмущение этим явным неуважением, она остановилась, отчужденная и молчаливая, глядя на Сифодубна несколько ударов сердца, прежде чем ответить.

- Ясно, ты считаешь себя достойным занять место моего мужа. Это так?

Сифодубн улыбнулся, прежде чем принять более властное выражение.

- Если выбор нашего народа будет в том, что я должен править, то это решение я буду чтить своей жизнью. Если бы я стал царем, я поклялся бы восстановить престиж иценов и уберечь царство от лап Рима.

Несколько человек выразили свою поддержку этим амбициям, и Боудикка с первого же взгляда опознала в них его приближенных, придворных и известных воинов, которые последовали за ним в неудавшемся восстании несколькими годами ранее. Они здорово разыграли то, что называли своей героической борьбой с Римом. По правде говоря, этот конфликт был обречен с самого начала. Слишком немногие встали под знамена Сифодубна, когда он обратился к своему народу. Вместо того, чтобы пождать и поставить вопрос на рассмотрение Прасутагом и его двором и позволить иценам принять решение в целом, придворный и его фракция немедленно выступили против захватчика. Это был опрометчивый шаг.