Волшебный город. Тайны бродячей таверны - Гаврик Зинаида Владимировна. Страница 16

Как раз когда я пыталась закончить разговор с тётей Ларисой (последним человеком из моего списка) и из последних сил придумывала правдоподобные ответы на вопросы, прямо передо мной кто-то возник, закрывая свет.

Глава 6

Я подняла глаза и увидела Аркашу. Рядом с ним стоял мерзко улыбающийся Григорий. У меня всё упало внутри.

– Ну привет, любимая, – процедил бывший.

Я так опешила, что едва не выронила телефон. А в следующий миг Аркаша перехватил меня за ослабевшее запястье, сжав его так, что я взвизгнула, и забрал жетон. Резкая вспышка страха навсегда утратить пропуск в Пряниксберг встряхнула меня. Я попыталась вернуть жетон, выхватив его из Аркашиной руки, но не смогла.

– Нет уж, второй раз номер не пройдёт! – погрозил мне пальцем Гриша. – А теперь пойдём-ка с нами, красавица.

Я резко встала и в свою очередь громко и отчётливо ответила, куда следует пойти ему.

Сидящие рядом бабули дружно охнули, пьющие в непосредственной близости от остановки пиво мужики посмотрели на меня с уважением.

– Не сквернословь! – привычно приказал Аркадий.

– Тебя не спросила! – огрызнулась я и, глядя ему в глаза, добавила, чётко проговаривая каждое слово: – Хочу, чтобы ты знал. Если бы ты не околдовал меня, я бы и близко к тебе никогда не подошла. От твоих признаний в любви меня бросало в дрожь. Я всегда тебя презирала и считала маменькиным сынком, который неспособен своими силами добиться хоть чего-то в жизни. Но я ошиблась. Ты ещё хуже. Ты неопрятный, грязный, мерзкий тип. Ты хотел, чтобы я тебя полюбила? Ха! Да меня с души воротит при одном взгляде на тебя! Первое, что со мной случилось, когда я пришла в себя после чар, – меня стошнило от отвращения. Вот чего ты добился. Ты не только не смог влюбить в себя девушку, как полагается, ты настолько отвратителен и жалок, что даже с помощью колдовства не в силах надолго удержать её рядом.

Конечно, раньше я его не презирала, но именно сейчас меня трясло от злости и бессилия и хотелось максимально ему досадить. И это сработало! Ведь не зря же его так колбасило, когда под чарами он вынудил меня сказать правду и услышал, что я его не люблю.

На остановке воцарилась недоумённая тишина. Ещё бы, после слов про магию-то.

Аркаша спал с лица. Он побледнел, потом побагровел, потом уставился на меня с такой ненавистью, словно собирался ударить. Впрочем, мне было плевать. Я ещё и сморщилась, оглядывая его с ног до головы так, словно передо мной стояло отвратительное насекомое.

– Я хочу, чтобы ты запомнил эти слова, и когда через пять минут я, околдованная, начну лепетать признания в любви, ты должен помнить, что на самом деле меня от тебя выворачивает.

Аркадия перекосило так, словно его вот-вот хватит удар. Его буквально разрывало от злобы, обиды и желания как-то отмотать происходящее назад. Мой расчёт оправдался. Он тоже понял, что теперь эти слова будут звучать у него в ушах постоянно и никакие сделанные под чарами признания не смогут их заглушить.

– Страстная девочка, – Гриша шагнул вперёд, оттеснив Аркашу. – А теперь тебе пора спрятать зубки и приготовиться угождать хозяину…

Он достал из кармана невзрачный серый камушек на грубой верёвке. Камень был без какой-либо оправы и выглядел как обычный булыжник. Видимо, это и есть тот самый артефакт подчинения.

Я рванула вперёд, сильно толкая их в стороны.

Не ожидавшего такой прыти Аркашу здорово приложило головой о железную дугу остановочного комплекса, он взвыл, падая на заплёванный и усыпанный бычками асфальт. Бабули хором запричитали, кто-то воскликнул: «Ну даёт, девка!», кто-то выругался.

Но гадкий Гриша удержался на ногах и успел перехватить меня за руку. Он резко поднёс к моему лицу камень, едва не ударив по лбу. Я закусила губу, ожидая всего, чего угодно. Но ничего не произошло. Вообще ничего! Я, опешив, на мгновение обмякла и перевела взгляд на Гришу. Он, видимо, решил, что дело сделано.

– Вот и отлично, – зло прохрипел он. – Попалась, птичка. Слушай меня! Сейчас ты перед всеми извинишься за недостойное поведение, а потом пойдёшь с нами и будешь делать всё, что тебе прикажут. И не забывай каждый раз приговаривать: «Я с радостью сделаю это для тебя, хозяин», поняла?!

Как хорошо, что он это сказал! Это моментально привело меня в чувство!

– Поняла, хозяин, – пропела я и, дождавшись, пока он самодовольно глянет на Аркашу, изо всех сил зарядила ему между ног! По-моему, там что-то треснуло…

Нет, не зря моя знакомая тренер по женской самообороне говорила: «Не геройствуйте, девочки. Если есть возможность бежать – бегите. Если нет – без малейших сомнений бейте по самым чувствительным местам…».

Пока задыхающийся от боли Гриша, беззвучно визжа и бережно сжимая ладошками пострадавшее место, вставал передо мной на колени, а его глаза при этом пытались выскочить на асфальт, я кинула взгляд на поднимающегося Аркадия, и… решила, что самое время удалиться по-английски.

Поэтому, углядев неподалёку двух гаишников, издала пронзительный, максимально истеричный вопль: «Спасите, насилуют!» и, визжа, кинулась прочь. Хотя, конечно, вряд ли мои преследователи сейчас способны на погоню, но лучше не проверять. В этот момент я как никогда радовалась, что Аркадий с дружком оказались типичными ботанами и привыкли надеяться на магию, а не на физическую силу.

Я бежала, петляя, как заяц, то и дело сворачивала и запутывала следы. Кажется, погони не было, но я всё равно остановилась только тогда, когда уже совсем не осталось сил.

Чтобы отдышаться, мне пришлось прислониться к стене какого-то дома. Когда сердце перестало выскакивать из груди, а перед глазами уже не прыгали чёрные точки, на меня внезапно свалилось полное осознание происходящего.

Да, отчасти я отомстила этим двум гадам, но жетон, мой единственный пропуск в Пряниксберг, утерян! Его нет! А значит, они меня скоро найдут.

Впрочем, они и с жетоном меня как-то нашли. Хотя… да, блин, как же я не додумалась! Они же могут подчинить разум кого угодно! На их месте я бы решила, что раз объект моей охоты кого-то навещал в этом районе, значит, он может вернуться. Причём, учитывая сжимаемый в кулаке жетон, вернётся он, скорее всего, на остановку. Так почему бы не обойти все ближайшие остановки и не оставить на каждой какого-нибудь загипнотизированного бедолагу для слежки? По-моему продавщица ларька на меня как раз очень уж пристально таращилась… не она ли подала им сигнал? Впрочем, неважно.

Важно, что пойти мне некуда. Ещё буквально недавно я была уверена, что нашла выход из ситуации, а теперь его снова нет. Впору было впасть в отчаяние, но сдаваться я не собиралась. Видимо, таверна действительно восстановила моё эмоциональное состояние, поскольку вместо отчаяния меня переполняла здоровая злость и решимость сделать что угодно, только бы не дать Аркаше победить.

Нет уж! Если у меня хватало сил раз за разом ослаблять чары, если уж у меня пробудился дар, если уж дурацкий артефакт подчинения не оказал на меня воздействия, то… поборемся ещё!

Теперь только нужно придумать план.

Я не спеша побрела по улице, не забывая тем не менее всё время сворачивать, чтобы сбить погоню со следа. Как бы мне вернуть жетон?

А ещё всё это время где-то в глубине сознания крутилась мысль: «Эх, ну зачем я вообще покинула Пряниксберг?! Осталась бы в таверне, начала бы работать…». Однако стоило на ней сосредоточиться, как внутренний голос тут же заявлял: «Но магическая интуиция подсказывала, что вернуться просто необходимо. Почему?»

И даже сейчас, когда, казалось бы, дела шли хуже некуда, та самая интуиция утверждала, что всё идёт… не хорошо, нет, это неверное слово. Скорее, правильно. Так, как должно идти. Зачем-то мне необходимо было через это пройти. Но зачем? Что мне полагалось выяснить в результате этого путешествия? Что от себя и от проблем не убежишь в другой мир? Если так, то это самый жестокий урок на свете – вернуть меня сюда, после того как я познакомилась с ярким прекрасным Пряниксбергом и на какое-то время поверила, что действительно смогу жить в этом городе чудес и работать в удивительной волшебной таверне, которая оказалась живой и влюбилась в меня с первого взгляда.