Тигана - Кей Гай Гэвриел. Страница 44

Деревня располагалась возле одной из дорог, уходящих на северо-восток от основного тракта, который вел от перевала Сфарони. Когда-то по нему двигались купцы, возившие товары в Квилею и обратно на юг. Вот почему в такой маленькой нынче деревушке оказалась такая большая старая таверна, где наверху имелось четыре комнаты для путешественников, которые уже много лет не приезжали.

Дианора спрятала серебро отца южнее деревни на склоне, густо поросшем лесом, подальше от козьих троп, и нанялась служанкой в таверну. Платить ей было нечем, разумеется. Она работала за комнату и скудный стол того лета и осени и еще трудилась в поле с другими женщинами и юношами, чтобы собрать весь урожай, какой только оказался им по силам.

Она сказала им, что родилась на севере, возле Феррата. Что ее мать умерла, а отец и брат ушли на войну. Сказала, что дядя начал к ней приставать, поэтому ей пришлось убежать. Дианора умела имитировать разный акцент и изображала северный говор достаточно хорошо, чтобы ей поверили. Или, по крайней мере, не задавали вопросов. На Ладони в те дни появилось множество переселенцев, и вопросы редко задавали слишком настойчиво. Она ела мало, а работала в поле не меньше других. В таверне делать было почти нечего, все мужчины ушли воевать. Она спала в одной из комнат наверху, эта комната даже принадлежала ей одной. По-своему к ней были добры, учитывая обстоятельства тех дней.

При подходящем освещении и с нужного места — обычно утром и с определенного поля на склоне — Дианоре удавалось увидеть через границу у реки оставшиеся башни и дым над городом, который когда-то назывался Авалле. Однажды утром, в конце года, она ничего не увидела. И поняла, что уже некоторое время ничего не видит. Последняя башня исчезла.

Примерно в это время мужчины начали возвращаться домой, побежденные и измученные. Снова появилась работа на кухне, и у столов, и за стойкой бара. От нее также ожидали — и она уже готовила себя к этому, как только могла, всю осень, — что она будет водить мужчин к себе в комнату наверху, если они предложат сходную цену.

Каждая деревня нуждалась в одной такой женщине, и Дианора была очевидной кандидаткой на эту роль. Она пыталась убедить себя, что ей все равно, но это пока было самое трудное. Тем не менее у нее была своя миссия, своя причина находиться здесь, своя месть, которую предстояло осуществить, и это, даже это, говорила она себе, поднимаясь наверх с кем-нибудь, часть ее мести. Она подготовила себя, но не в достаточной степени, и ей не всегда удавалось себя убедить.

Возможно, это было заметно. Несколько мужчин сделали ей предложение. Однажды Дианора поймала себя на том, что думает об одном из них, вытирая столы после обеда. Он был спокойным и добрым, застенчивым, когда вел ее наверх, и его глаза пристально следили за ее движениями в таверне каждый раз, когда он заходил туда.

В тот день она поняла, что ей пора уходить. Она немного удивилась, когда осознала, что прошло уже почти три года. Стояла весна.

Однажды ночью Дианора ускользнула, снова не попрощавшись, вспоминая по дороге свой приход сюда. Луговые цветы росли вдоль дороги в горы. Воздух был чист и мягок. При смешанном свете двух лун она отыскала закопанное серебро и ушла, не оборачиваясь, по дороге на север по направлению к форту Синаве. Ей исполнилось девятнадцать лет.

Девятнадцать лет. В течение последних двух она превратилась в красавицу. Ее угловатая костлявость исчезла, она округлилась, а лицо потеряло последние следы девичества. Оно стало овальным, широкоскулым, почти аскетичным. Но когда она смеялась, оно преображалось — становилось теплым и оживленным, неожиданные искры плясали в глазах, обещая нечто большее, чем просто развлечение. Мужчины, которые заставали ее смеющейся или которые вызвали у нее улыбку, видели ее во сне или в воспоминаниях на грани сна и мечты еще долгие годы после того, как Дианора исчезла.

В Синаве барбадиоры своей мощью, высоким ростом и небрежной жестокостью вызывали у нее тревогу. Она заставила себя сохранять спокойствие и задержаться здесь. Двух недель должно хватить, рассудила она. Ей необходимо было произвести впечатление и оставить воспоминания.

Тщательно выстроенные воспоминания о честолюбивой, хорошенькой девушке из какой-то деревни у гор. О девушке, которая обычно молчала во время болтовни в таверне, но когда начинала говорить, то рассказывала яркие и запоминающиеся истории о своей родной деревне на юге. Рассказывала лаконично, с округлыми гласными, которые повсюду на Ладони безошибочно позволяли узнать в ней уроженку Чертандо.

Эти истории обычно бывали грустными, как и многие истории в те годы, но время от времени Дианора очень смешно изображала какого-нибудь деревенщину с гор, высказывающего свое просвещенное мнение о великих событиях, и люди, сидящие с ней за столом, покатывались от смеха.

Им представлялось, что у нее есть кое-какие средства, вероятнее всего, заработанные так, как их обычно удается заработать хорошенькой девушке. Но она жила в одной комнате с другой женщиной в лучшем из двух отелей форта, и ни разу не замечали, чтобы одна из них приглашала наверх мужчину. Или принимала приглашение пойти куда-то в другое место. Барбадиорские солдаты могли стать проблемой — зимой это случалось, — но из Астибара пришел приказ, и в ту весну наемников держали в большей строгости.

Чего бы ей хотелось, призналась Дианора однажды вечером в компании малознакомых мужчин и женщин, так это работать в таверне или в ресторане, который посещают люди более высокого класса. Низкопробными заведениями она уже сыта по горло, заявила она.

Кто-то упомянул о «Королеве» в Стиванбурге, в Нижнем Корте.

С облегчением вздохнув про себя, Дианора начала о ней расспрашивать. Она задавала вопросы, на которые уже три дня знала ответы: все эти дни она сидела среди тех же людей каждую ночь и бросала тонкие намеки в надежде, что это название спонтанно всплывет в разговоре. Но, в конце концов, решила, что тонкие намеки пропадают даром для молодых жителей Чертандо здесь, на границе, и поэтому ей буквально пришлось подталкивать беседу к нужному ей предмету.

Теперь она слушала, широко раскрыв глаза, и казалась очарованной, пока двое ее новых знакомых оживленно описывали самое новое, самое элегантное заведение в Нижнем Корте. Ресторан мог похвастать шеф-поваром, которого привез из самого Играта нынешний губернатор Стиванбурга и его дистрады. Оказалось, что губернатор известен своим пристрастием к вину, еде и к хорошей музыке, которая играла бы в уютных залах. Он помог устроить нового шеф-повара в комнатах на первом этаже бывшего банкирского дома и теперь купался в отраженных лучах славы самого изысканного, самого роскошного ресторана на всей Ладони. Он и сам ужинал в нем несколько раз в неделю, как узнала Дианора.

Во второй раз.

В первый раз она узнала об этом из сплетен купцов в те дни, когда выясняла цены и моды на одежду в форте Синаве. Ей была нужна одежда для города. Это могло сыграть свою роль.

Услыхав в первый раз это название, она поняла, что «Королева» идеально подходит для второго этапа ее плана по изменению собственного прошлого. От купцов она узнала еще, что ни один человек из Нижнего Корте не мог туда прийти пообедать. Торговцев из Корте встречали радушно, а также из более дальних провинций, из Азоли или самой Кьяры. Естественно, любого игратянина, солдата, купца — любого, приехавшего в поисках удачи в новую колонию, — любезно приглашали зайти и отсалютовать портрету королевы Доротеи, который висел на стене напротив двери. Даже те купцы, которые пересекали границу, отделяющую Восточную Ладонь от Западной, встречали радушный прием, если готовы были потратить свои деньги, в любой валюте, в «Королеве».

Только истинным врагам короля, жителям Нижнего Корте или самого Стиванбурга, было запрещено отравлять воздух заведения своим ядовитым дыханием наследникоубийц.

Они туда и не ходили, как узнала Дианора от купца из Феррата, направлявшегося на север и восток с кожей из Стиванбурга, которую рассчитывал выгодно продать, даже при высоких налогах того года. А кроме того, в ответ жители Стиванбурга отказались работать в новом заведении. Ни прислугой, ни посудомойками на кухне, ни даже музыкантами или декораторами роскошных залов.