Болотник 2 (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич. Страница 39

Ванька уплетал жаркое за обе щеки, только что за ушами не трещало, а вот чай пить не стал, говорит, давление скачет, водичкой из фляги ограничился. От предложенных мною сто грамм, за знакомство, впрочем, не отказался.

— Ах хорошо! Знаю, что мне нельзя, но вот иногда, под хорошую закуску и возле костерка, грех не выпить. По чуть-чуть.Я ведь Кирилл раньше пил много, пока сердце не схватило, потом совсем завязал, а сейчас иногда могу себя побаловать.

— Да, хорошо сидим, душевно — с трудом прошептал я, заваливаясь на бок, спать внезапно захотелось просто неимоверно.

Последнее, что я помню, так это то, что Иван аккуратно, подхватил меня, что бы я не свалился с бревна, укладывая возле костра.

Пробуждение было не добрым, тело затекло, замёрз, а покусанное мошкарой и комарами лицо чесалось так, что слёзы на глаза наворачивались. Я попытался почесать зудящую кожу, и не смог, руки были скованны за спиной металлическими наручниками. С трудом разлепив заплывшие глаза я постарался осмотреться. Уже светало, моё тело лежало недалеко от палатки, а на брёвнах, возле костра расположилось шесть человек. Ванька, паскуда, и ещё пятеро в одинаковых камуфляжных костюмах «Берёзка». Все с автоматами, на ремнях видны кобуры с пистолетами, рядом с костром свалены армейские рюкзаки. В отличии от меня, Ванька скован не был, он был явно свой, в этой интересной компании и весело переговаривался с мужиками потягивая папиросу. Моё пробуждение не осталось незамеченным, один из камуфляжных обратил на это внимание Ивана.

— О. Найденов проснулся. Ну и горазд же ты спать Кирюха, так и всю жизнь свою проспать можно — Иван весело рассмеялся. — Как тебе мой чай? Понравился?

— Так себе, если честно, ты туда что, мухоморы добавляешь? — просипел я пересохшим ртом пытаясь потянуть время и выудить из Ивана побольше информации.

— А вот не скажу. Это мой фирменный рецепт.

— Дай попить, а то слюны почти нет, а в твою рожу плюнуть хочется, аж скулы сводит.

— Нет Найденов, воду ещё надо заслужить. Я вижу ты совсем не удивился, значить представление имеешь, кто мы и зачем тут появились. Так что советую тебе отвечать на все мои вопросы быстро и без всяких там виляний жопой. А то ведь мужики нас на этом острове больше недели ждали, злые они сейчас, несдержанные. Да и ты не особо торопился меня забирать, это тебе тоже в минус. В общем побереги своё здоровье Найденов, вот тебе мой совет. Ну а сейчас, пожалуй, приступим.

Неделю ждали… А ведь я был тут всего два дня назад, и никто меня не побеспокоил, и следов пребывания чужих людей на острове я не видел. Хорошо прятались камуфляжные.

Двое камуфляжных молча подняли меня и усадили на бревно перед костром, встав за спиной, а на против меня уселся Иван.

— Так. Найденов Кирилл Владимирович, сирота, женат, детей нет, двадцать пять лет, не привлекался, не судим, работает в охотхозяйстве посёлка Приречный, в настоящие время числится разнорабочим в геологической партии Московского Отделения геолого-географических наук АН СССР. Ничего не упустил? Хорошо. Продолжим. Расскажи-ка мне Кирилл, про вертолёт, что лежит тут не очень далеко на болоте. Всё подробно расскажи.

— Не знаю я ни про какой вертолёт… — закончить я не успел, один из стоящих за спиной камуфляжных от всей души заехал мне сапогом по почкам, снося меня с бревна на землю. Больно же блядь! Пока я стонал сквозь зубы от боли, меня снова усадили на бревно.

— Ну я же тебя предупреждал, ты чего как маленький? Мы тут шутки шутить не собираемся Найденов, соберись, на кону твоя жизнь стоит. Ладно, что бы ты никаких иллюзий не питал, мы знаем, что ты там был. Цветочки для погибших мужиков я оценил и только поэтому еще с тобой разговаривают нормально, но терпение наше лучше не испытывать. Ты понял?

— Понял — сквозь зубы прошептал я, бок горел огнём. Умеют бить суки! Ну а я конечно же дебил, надо же так проколоться!

— Тогда рассказывай.

— Ну чего там рассказывать, ехал на лодке по болоту, увидел сгоревший вертолёт, понял, что там люди погибли и решил почтить память, лилии сорвал и положил.

Иван тяжело вздохнул, с сожалением и как-то даже жалостливо на меня взглянул, а потом дал отмашку рукой камуфляжным.

В этот раз били меня долго и качественно, я несколько раз терял сознание, но меня приводили в чувство и продолжали процедуру. Вопросов больше никто не задавал, просто тупо лупили чем и куда попало. Я выл от боли и старался прикрыть наиболее уязвимые части тела, но скованные за спиной руки мешали. В это время Иван пил чай и равнодушно следил за экзекуцией, не пытаясь как-то вмешаться в процесс.

Я очнулся в очередной раз уже сидя на бревне, всё тело неимоверно болело, лицо залило кровью, губы, по-моему, превратились в пару вареников. Затуманенным взглядом я разглядел сидящего передо мною Ивана.

— Что же вы творите, суки… — сумел прошептать я, прежде чем снова слетел с бревна. Процедуры воспитания покорности отдельно взятого охотника продолжились.

Четвертый раз я уже на бревне, и теперь мой рот закрыт на замок, горький, прошлый опыт научил. Стоит только открыть рот без разрешения, и я снова буду корчится от боли на берегу болота. Камуфляжные меняются после каждого воспитательного сеанса, меня же заменить некому, а ещё говорят, что незаменимых людей не бывает.

— Так Кирилл, пожалуй, продолжим — Ванька, гнида, вежлив и приветлив — ты уже понял, что в партизана играть у тебя не получится, это только в красивых книжках, герои держатся до последнего, а в жизни так не бывает. Ты уж мне поверь. Нам известно достаточно, чтобы поймать тебя на любой лжи. Ты готов к сотрудничеству? Махни головой если готов.

Я с готовностью закивал, как китайская игрушка на панели автомобиля. Конечно готов, я и после второго раза был готов, только вот мы с Ванькой друг друга не поняли.

— Хорошо. Ты знаком с Фоминым Анатолием Францовичем?

— Да. Знаком. — больше ничего не спрашивают, ну и я инициативу не буду проявлять.

— Отлично. При каких обстоятельствах вы познакомились?

— Он участвовал в составе следственно-оперативной группы которая производила осмотр этого острова впервые. Представился майором КГБ.

— Угу. Хорошо. Когда ты его видел в последний раз?

— Почти год назад. — а, что? Не соврал, так примерно и было, ну плюс-минус пару месяцев.

— Ты нашёл его в разбившемся вертолёте? Прежде чем ты ответишь, учти, Фомин перед смертью успел оставить нам послание, где говорится о встречи с тобой и о находке, которая была в вертолёте. Только вот мы не смогли ничего найти, так что есть все основания предполагать, что та вещь, про которую упоминал Фомин, у тебя. Это так? Расскажи мне всё. Как нашёл? Кто ещё был в вертолёте? Подробности рассказывай, от и до.

— Как он смог вам послание оставить? Он почти при смерти был.

— Отставить! — успел крикнуть Иван, прежде чем я очередной раз получил по морде. Мне уже успели объяснить, что вопросов мне задавать не положено.

— Значить всё же встречался с ним. Хорошо. Я отвечу тебе на этот вопрос, но в первый и последний раз. Фомин оставил послание на инструкции от АИ-2, которое запаковал в пенал из-под противорвотного средства и проглотил. Всё же полковник был большой профессионал, и предполагал, что ты попытаешься избавится от тела с помощью огня.

— Ясно… — я задумался. Полковник конечно красавчик, слов нет, обыграл меня по полной программе. Это надо же было додуматься до такого! Всё же простой милицейский опер, против матерого агента спецслужб не канает. Подготовка не та, нас затачивали на другое. Я думал у меня получится замести следы, а Толян меня просчитал как ребенка. Находясь при смерти, он придумал надёжный способ передать послание коллегам. Теперь надо подумать, что он смог им передать? Инструкция от аптечки довольно маленькая, примерно десять на десять сантиметров и карандаша с ручкой я у Толика ни в руках, ни в вещях не видел. Это значит, что писал он с помощью каких-то подручных средств — уголек, например, или смог нацарапать ногтем. Всё может быть. Но на таком клочке бумаги, даже карандашом много не напишешь, плюс ещё очень плохое физическое состояние, полковника. Только одно написание моей фамилии займет, чуть ли не пол листа, а учитывая, что он ещё и указал на наличие в обломках вертолёта айфона, то будем считать, что послание ограничивалось только этим.