Игра не для слабых: Баннерет (СИ) - Коган Мстислав Константинович. Страница 84

— В общем, потом до меня дошли тревожные слухи, что такие нападения на магов и чародеев происходят по всему королевству, — продолжил Алвор, сверля нас каким-то холодным, подозрительным взглядом. У меня же глаза то и дело косились на разложенные перед нами яства, однако, несмотря на настойчивые требования желудка, притрагиваться к ним я пока не рисковал. Девушка, глядя на меня тоже держала себя в руках. Хоть по её лицу было заметно, что ей тоже очень уж хочется попробовать сладости, да и от фруктов она бы не отказалась, — Я попытался послать весточку своим знакомым в столицу и в другие города, вроде Вестгарда, Лансбурга или Драекура. И ни один из них не откликнулся. Тогда-то и начал рождаться проект всей моей жизни. Мой опус-магнум. Вы не стесняйтесь, приступайте к трапезе.

— Благодарим, — наклонил голову я, — Мы с большим удовольствием воспользуемся вашим предложением ближе к вечеру. Сейчас мы… просто не голодны.

— Ну, в таком случае разделите со мной хотя-бы бокал вина, — он усилием воли пододвинул к нам с Айлин кубки и бутылки с тёмной жидкостью, — Уважьте хозяина. И будьте так добры, снимите уже свои железки, хотя бы за столом. Повторяю, здесь вам ничего не угрожает.

Я нехотя взялся за пряжку ремня шлема, расстегнул её, стащил с головы бацинет и поставил его на стол рядом с собой. Айлин же с куда большей охотой избавилась от раздражавшей её шапели, и подшлемника. Встряхнула своей роскошной каштановой шевелюрой.

— Я решил, что уничтоженное братство надо возродить. Из-за того, что невежды отвернулись от магии, в мире не перестанут рождаться люди, наделённые удивительным даром магии. Их будут травить, изгонять и убивать. И им нужно будет место, где бы они могли жить в покое и мире, постигая это непростое искусство и раскрывая свои дарования. Место, где к ним будут относиться как к людям, а не как к опасным отбросам общества. Но во внешний мир я выходить не рисковал. Там было слишком опасно, а я, к своему стыду, за прошедшие три сотни лет стал уж слишком бояться смерти. Пришлось прибегнуть к помощи запретной магии, одолжив жизни у некоторых кметов. Но мне не было их жаль, ведь это они объявили мне войну, разрушив моё поместье и затравив меня собаками. Кроме того, они все смертны. И их жизнь объективно не стоит ничего, в сравнении с жизнью одарённого, который может на протяжении многих веков приносить человечеству процветание и пользу.

Мда уж. Если все маги прошлого думали так же, то я даже и не знаю, чего это на них взъелись простые смертные. Даже не рискну предположить.

— И вот, наконец-то появились первые плоды плоды моей работы. Спустя столько лет, нашлись сразу двое магов, которым удалось выжить во внешнем мире и добраться до моей скромной обители. Да, друзья мои, — он широко улыбнулся, — Я говорю о вас. Именно вы можете стать первыми кирпичиками. Именно вам выпадет честь наравне со мной возродить братство чародеев. Создать тут обитель магии, где любой одарённый смог бы найти защиту, поддержку и знания. А когда мы его восстановим, — Альвор сжал кулаки, — Мы поганой метлой выметем из Эйденвальда орден и всех его прихвостней. И напомним знати, кому на самом деле она обязана своим положением и своей властью. Вы можете изменить весь мир. И вы можете наконец перестать бояться. Нужно только…

— Что нужно, — спросила Айлин, подавшись вперёд.

Старик хищно улыбнулся и торжествующе захохотал.

— Нужно лишь, — его голос стал напоминать шипение выползшей из-под камня змеи. Лицо поплыло. Начало меняться. Терять форму. Обнажать скрывавшуюся под маской иссохшую, бледную кожу. Впадины, в которых не было глаз. Затянутый иссохшейся плотью рот, — Прийти к нам, — слова эхом отдались в голове. Раскалёнными штырьками ввинтились в виски, разрывая голову изнутри, — Слиться с нами, — Я попытался дёрнуться. Тело отказывалось слушаться. Оно просто не хотело мне повиноваться, — С-с-стать на-а-ами, — Маска окончательно сползла с лица существа, обнажив уродливую морду выворотца.

Всё тело охватило странное, ледяное оцепенение. Оно сковало ноги. Парализовало руки. Сдавило шею и понемногу подбиралось к голове. Единственное что мне оставалось делать — это кричать. И я крикнул:

— Айлин! Щит. Поднимай…

Подбородок и губы парализовало. Через секунду парализовало и глаза. Я попытался закрыть их, но из этого ничего не вышло.

— Не с-с-опротивляйся, — прошипела тварь, неторопливо поднимаясь из-за стола и указывая на меня своим когтистым пальцем, — Подойди. Нам нужно попробовать. Попробовать вашу кровь.

Ноги упёрлись в пол и распрямились. Тело, которое только что было парализовано, дёрнулась вверх, словно тряпичная кукла, которой управлял какой-то невидимый кукловод. Я встал. То же сделала и Айлин. Она была немного ближе к твари. И потому должна была дойти первой.

«Иди к нам. Слейся с нами. Стань нами.» — слова пульсировали внутри моей черепушки, прожигая её изнутри. Разрывая мысли. Мешая их обрывки. Забираясь в самые глубокие закоулки моей личности, выворачивая и перетряхивая их. Заполняя сознание парализующим, сковывающим страхом. Но было одно место куда он никак не мог проникнуть. Крохотный пятачок уцелевшей личности. И в нём клокотала злость. Ярость. На дуру Айлин, которой присрачило пойти со мной. На идиота себя, у которого не хватило мужества дать ей по морде и пинком отправить обратно к Бернарду. На нас дебилов, которые вот так просто дали себя заманить в ловушку, купившись на приятную внешность и миролюбивые речи. И на ту суку, которая собиралась отнять у нас самое ценное. Отнять самих себя, сделав нас частью какого-то коллективного разума, управлявшей кучкой дерьма где-то внизу. В подвале. Забрать себе наши воспоминания. Нашу личность. Нашу душу.

Ярость росла. Она вытесняла страх, постепенно отвоёвывая моё сознание. Нет уж, блять. Я не для того пришёл сюда, чтобы подохнуть по одной лишь прихоти этой кучки дерьма. Не для того мы проделали весь этот путь, чтобы всё потерять. Не дам. Не позволю. Убью!

Я дёрнулся. Раз. Другой. Третий. С каждым новым рывком в голове взрывался целый сноп искр, тут же превращавшихся в пульсирующую, жгучую боль. Она должна была сломить меня. Показать, что лучше следовать по течению. Подчиниться, и отдаться во власть приятной, обволакивающей тьме. По настоящему расслабиться и отпустить всё, наверное впервые за всё время моей недолгой жизни здесь. Наверняка так это было задумано. Но получалось ровно наоборот. Боль служила отличным топливом для злости. А ещё служила… освобождением?

Осознание пришло внезапно. Просто сформировалось из обрывков разрозненных мыслей, суматошно мечущихся внутри черепной коробки. Оно… тоже чувствует эту боль. И старается от неё защитится, на небольшой промежуток времени слегка отпуская вожжи. Уходя из части моего сознания.

Рывок. Ещё один. Фонтан искр. Взрыв разрывающей, нестерпимой боли. Онемение постепенно начинает отступать. Спускается сначала к глазам. Затем к губам. Ниже. Из глотки вырывается глухой, утробный рык. Я поворачиваю голову к Айлин. Губы сами собой шепчут одно единственное слово. «Борись».

Ей это не нужно. Она и без того сопротивляется. Пытается взять себя под контроль. Кожа побледнела. На лбу выступили крупные бисерины пота. Лицо исказила гримаса боли.

Айлин и тварь разделяют три шага. Меня — пять. Выворотец поворачивает к девушке свою безглазую морду. Протягивает к ней руку, на которой тут же раскрывается круглый провал рта, увенчанный по краям рядом мелких шипов и отвратительной розовой присоской посередине.

— Мы полу-у-уч-ч-им ва-ш-ш-ши тела, — шипение раздаётся прямо у меня в голове, — Мы отомс-с-с-тим.

Сука. Только тронь её. Только блять посмей, уёбок затраханный. Хоть пальцем коснись и я тебе эту присоску через твоё бледное очко вытащу.

Рывок. Другой. Третий. Боль становится просто невыносимой. Заполняет собой всё сознание и оно начинает тонуть в глухом, вязком мраке. Нельзя. Нельзя сдаваться. Не сейчас. Нужно убить. Убить эту суку, пока она не навредила. Шаг. Ещё шаг. Рука судорожно стискивает рукоятку меча. Стоп… Что?