Своя игра. Тетралогия (СИ) - Соколов Юрий Юрьевич. Страница 55

Люцифер уверял меня, что спит мало и очень чутко, да я и сам об этом знал из его характеристик. Несмотря на это, я спал вполглаза и ночью несколько раз вставал и прислушивался. Не донесется ли подозрительный шум со стороны лагеря Грюнберга? Или из города? Или прямо из‑за кустов вокруг сосны? Эгида, которой я укрывался вместо одеяла, грела хорошо, однако внушала серьезнейшие опасения. На что она способна? Кто ее хозяин? Не может ли божественная шкура указать ему путь к самой себе?

Поднявшись перед рассветом, я позавтракал остатками ужина и впряг Люцифера в волокушу. Держись, дружище, тебе осталось недолго ее таскать.

Лениво занимался тусклый рассвет. Лесные звуки смолкли. Ночные обитатели Гинкмара готовились к заслуженному отдыху, а дневные еще не пробудились.

– Хорошее время, – сказал Люцифер. – В час утреннего покоя нечисть наименее активна.

– Именно что – наименее, – проворчал я.

В моем мире, в городских джунглях на рассвете тоже затишье. Уличное хулиганье давно допило бывшее в наличии пиво, и водку тоже, и рассосалось по домам. Обычные пьяные компашки набили морды всем кому следует и угомонились еще раньше. Риск нарваться на неприятности во дворах минимален. При этом нарваться‑таки можно, и легче тебе не будет. Поэтому когда приходилось возвращаться на хату с вечеринки под утро или уже утром, у меня обычно было с собой нечто удобное для вправления мозгов несознательным гражданам.

А сейчас я вынул из ножен меч. И прикрылся Идельменгером с фигой на нем.

Глава 7

К крепостной стене мы направились не прямо, а наискось, чтобы побыстрей оказаться как можно дальше от лагеря Грюнберга, а в город войти еще дальше. Волокуша производила немало шума, пригибая предательски шуршащую траву, но этот шум был похож на естественный, лесной. Часовые виконта если и услышат его за щебетом ранних птиц, вряд ли обратят внимание. Если обратят, вряд ли поднимут тревогу: их же и пошлют проверять, что там шумит. А уходить в такую пору от костра и таскаться по холодку и росе никому не охота.

Лагерь в целом пробудится не скоро. Затем последует неспешная раскачка. Ребята ведь думают, что торопиться им некуда. Неизвестно, сколько дней поисков впереди, силы беречь надо. Сначала чайку выпьют или винца, позавтракают, и уж тогда пойдут обследовать развалины часовни. Конечно, они знают про нее, – и не потому ли вчера так удачно для нас свернули прочесывание, что побоялись обыскать развалины на закате солнца? Суеверия вредны для тех, кто им подвержен. Для прочих бывают весьма полезны.

Когда воины найдут нашу стоянку и ведущие от нее следы, Грюнберг прекратит размышлять, осматривать ли город. Однако до его приказа «осмотреть!» еще часа четыре.

Я шел первым, аккуратно отбрасывая кончиком меча валявшиеся на пути волокуши сухие ветки, дабы они не попали под полозья. Их хруст часовые от лени тоже могут на что‑нибудь списать, – но вдруг не спишут?

Впереди завиднелся намеченный для прохода пролом. Спустившись во впадину заплывшего и заросшего рва, мы поднялись на вал, и я разгрузил волокушу. Перетаскивать ее через пологую груду камней бывшей кладки предстояло мне. А сперва я помог пройти опасное место Люциферу. Он не без труда, но справился. Молодец. Обычного коня я не решился бы тут провести. Да и человек опытнее не решился бы. Один неверный шаг, или случайно испугается лошадь – обязательно ногу сломает.

Волокушу в город я затягивал буквально по сантиметру. Груз тоже переносил как мог осторожно, и ни один камень не оказался потревожен настолько, чтоб покатиться и застучать о другие. Закончив, минут пять отдыхал, прежде чем впрячь Люцифера вторично.

– Для выхода будем ворота искать,  – сказал конь, глядя на меня с глубоким сочувствием.

– Если ситуация позволит, – ответил я. – А то, не ровен час, прижмут нас здесь так, что ни ворота, ни проломы не потребуются. Через стену перепрыгнем в самом высоком месте.

Уложив и закрепив на настиле груз, я разогнулся и посмотрел вперед. Сразу за стеной шло свободное от любых сооружений пространство, заросшее деревьями и кустарником. А дальше, меж разрушенных, полуразрушенных и все еще целых домов, вроде, вырисовывалась улочка.

«Покинутый город Арнаур,  – всплыло перед глазами сообщение. – Бывший западный форпост Гинкмарского королевства. Население на пике процветания – 12 000 жителей».

Странно: когда я извне смотрел на городские стены и башни, и даже на видневшиеся в проломы здания, инфы не поступало. Думал, ее и не поступит. А вот же, прошла, – мелочь, а приятно. Я знал, что для улучшения контекстного информирования следует прокачивать проницательность. Система с самого начала советовала делать именно это. Я, вроде, и делал – только, видно, недостаточно усердно и не вполне правильно. Просто периодически вливал в характеристику свободные очки; но, во‑первых, скупо, а во‑вторых, пустив на самотек прокачку сопутствующих навыков. Пора исправляться. Самому ведь надоело уже видеть чужие профили в урезанном до предела виде.

Что я обычно наблюдаю при встрече с кем‑то? Самые общие сведения, для получения большей части которых системная помощь вообще ни к чему. Раса, класс, иногда имя, если мне готовы его назвать. Еще уровень и, обычно, две или три самых значимых характеристики, типа силы и ловкости. Для такой информированности, извините, подсказок не надо, и Шерлоком Холмсом быть не надо. На таких данных выигрышную стратегию построить трудно. В случае боевого столкновения, да и мирного взаимодействия огромную роль играют второстепенные характеристики. Если их не учитывать, или не иметь возможности учитывать, придется действовать чисто ситуативно. Как, собственно, я себя и вел. Но в один прекрасный день быстроты реакции может не хватить.

С предметами у меня то же самое. С крупными объектами – то же самое. Да, пора меняться.

Мы побрели по улочке, огибая груды камней от рухнувших стен, холмики съехавшей с крыш черепицы и проросшие сквозь мостовую деревья. Лучше как можно скорей выбраться на улицы пошире и держаться их, чтобы не быть похороненными под очередным обвалом.

Полозья волокуши мягко скользили по толстому слою слежавшейся листвы. Он был влажен и пружинил под подошвами сапог. Кое‑где его покрывал мох. Кое‑где на нем росла трава. Кое‑где подушка перегноя внизу давно превратилась в почву, способную питать корни молодых рябинок, тополей и кленов. Мы двигались почти бесшумно, и теперь между нами и лагерем Грюнберга возвышалась пусть дырявая, но все же настоящая крепостная стена в четыре метра толщиной у основания. Она погасит любой случайный звук или сделает его невнятным.

На каждом шагу нам попадались кости монстров, животных, разумных; сломанное оружие, ржавые доспехи, сгнившее снаряжение. Местами руины носили следы как бы недавних пожаров – следствие применения мощных огненных заклинаний. В некоторых стенах зияли свежие проломы, а один раз мы наткнулись на яму, похожую на воронку от мины самоходки «Тюльпан». Кого‑то здесь конкретно дезинтегрировали.

Из окна дома справа вылетела большая зубастая птица, заметалась посреди улочки прямо передо мной и скрылась в провале дверного проема здания на противоположной стороне. Как я ни готовил себя к всяким неожиданностям, все равно вздрогнул. Через несколько минут из руин впереди вынырнул косматый низкоуровневый упырек неизвестного вида, вытаращился на нас, взвизгнул и спрятался обратно. Я вздрогнул снова. Провалитесь вы все! Тут сердечный приступ заработаешь еще до встречи с чем‑то действительно опасным.

– Когда‑нибудь вернусь в этот город и зачищу его сверху донизу к такой‑то матери, – процедил я сквозь зубы.

– Достойный подвиг,  – одобрил Люцифер. – Но тебе его не совершить до взятия семидесятого уровня. А то и восьмидесятого.

– Здесь такие сильные монстры?

– Проблема не в том, какие они, – просто Арнаур велик. Пока ты пройдешь все здания и подземелья, некоторые существа успеют возродиться. Если не будешь в состоянии объять сверхчувственным восприятием весь город целиком и точно определить, где они, тебе придется прочесывать развалины снова и снова.