Своя игра. Тетралогия (СИ) - Соколов Юрий Юрьевич. Страница 91

Я сказал, что в узле, и выразил желание продать все амулеты и седло. Глен развел руками и ответил, что больше половины городской стоимости за амулеты не даст. Шибко уж распространенный товар в Гинкмаре, ты понимаешь? А в город их еще доставить надо, и продавать придется мелкими партиями, чтоб цены не уронить… Я согласился на половину и спросил хозяина, не одолжит ли он мне лошадь, чтобы добраться до «Сухой гавани».

– Одолжу, – сказал Глен. – Только с сопровождающим. А значит, тебе придется оплатить уже двух лошадей и услуги проводника. Я ж знать тебя не знаю…

– Пойдет, – перебил я. – Мне все равно нужен кто‑то, кто разведал бы обстановку в таверне, прежде чем сунусь туда. Видишь ли…

И я рассказал про Игана, присовокупив, что не имею представления, получено ли в «Сухой гавани» предупреждение о нем. Глен страшно заинтересовался и пообещал, что дополнительной платы за разведку не потребуется:

– Такие вещи мне и самому необходимо знать. Шпион, говоришь… Хорингера… Ладно! Сейчас оценим амулеты – и сразу езжай, если не хочешь сперва поесть.

– Поем свое, пока идет оценка.

Глен призвал помощника, и они принялись перебирать побрякушки вендиго, а я пристроился рядом и расстегнул седельные сумки. Спустя полчаса стал богаче на семьдесят восемь золотых, не считая платы за седло. Помощник привел лошадей, а следом явился и проводник: хмурый нескладный парень сорок первого уровня.

Кони хозяина «Трех дубов» оказались не так хороши, как у Игана и Дона. То двигаясь неторопливой рысью, то пуская животных галопом, мы добрались до «Сухой гавани» только к вечеру. За несколько сот шагов я спешился и пошел дальше лесом; дойдя до места, с которого был хорошо виден проход в засеке, засел в кустах. Вскоре меж башен показался проводник и махнул рукой, подавая знак. Я покинул укрытие и подошел к нему.

– Иган сбежал, – сказал парень. – Рудж хорошо подготовился, собрал лучших людей из обслуги и постояльцев, но гадский шпион извернулся и утек.

– Пойдем, угощу ужином, – предложил я.

– Не, обратно поеду. Надо успеть в «Дубы» до темноты.

В обеденном зале меня тут же заметили Меченый и Мэлори.

– Вы свиток сберегли? – спросил я вместо здрасте, когда они подбежали ко мне.

– Конечно, – ответил каторжник. – Мэлори зажала его меж двух дощечек и хранила так аккуратно, будто это Великое чумное проклятие или огненное заклинание мощностью на полкоролевства. Что за пергамент такой? Почему его сворачивать нельзя?

– Это, знаешь ли, очень личное, – сказал я. – Нет в нем ни скрытых проклятий, ни другого чего. Самая обычная весточка. Просто я дал себе слово, что сохраню птичку живой.

Меченый на меня посмотрел внимательно, понимающе кивнул и потащил за стол. Мэлори щелкнула пальцами, вызывая официантку, и уселась с нами. Подошел Рудж.

– Крепким орешком оказался этот твой Иган, – сказал он мне. – Не сумели мы его взять. Думаю, он каждую секунду был готов к тому, что его раскроют, и не расслаблялся. Потрепал нас хорошо. Мы с Мэлори совсем обессилели на лечении раненых, а Карея так вообще пришлось воскрешать. Зато Шлима нашли и похоронили по‑человечески. Славный когда‑то был моряк!

За ужином Мэлори по моей просьбе рассказала о весточках. Оказалось, для серьезных посланий их никто не использует, потому что малышек слишком легко бьют совы и коршуны. Не только на больших расстояниях, но и на малых. Разве что юные ромео, вздыхая под окнами своих джульетт, отправляют весточек с клятвами любви и верности до смерти. И глупые сентиментальные джульетты потом рыдают над пеплом самоотверженных птичек, ценою жизни донесших им пылкие признания. А утерев слезы, строчат ответные писульки…

– Точно не скажу, – неуверенно закончила Мэлори. – Но мне кажется, весточки для того и предназначены. Первоначально их создали для быстрого обмена короткими сообщениями. А когда выяснилось, что надежную связь они обеспечить не способны, посвятили их богине жертвенной любви Агапэ.

Выходило, что Дон меня обманул. Он вовсе не собирался позволять мне передать в таверну хоть слово. А чтоб меня успокоить, подсунул самое слабое из связных заклинаний в уверенности, что оно не сработает.

А оно взяло и сработало. Вопреки всему. Весточка со своим третьим уровнем улетела оттуда, откуда я едва выбрался с пятидесятым, преодолела немаленькое расстояние до «Сухой гавани» и среди ночи принялась долбить клювиком в ставни комнаты Мэлори. И не прекращала, пока та не проснулась и не открыла…

Весь вечер я только ел и пил. Больше ничего полезного не сделал – лишь скинул Мэлори маршрут до дуба с дуплом, в котором остались временно забракованные амулеты вендиго. Они дешевле тех, что я сбыл в «Трех дубах», и еще придется отстегнуть за доставку. Но лишние деньги – они никогда не лишние.

– Утром кого‑нибудь пошлю, – сказала Мэлори. – С ценой тоже разберемся. А на сегодня о делах забудь. Ты переутомлен – и грязен как свинья из лужи. Выдам тебе чистую одежду, а свою отдай прачке. Броню – в чистку. Сам – мыться!

Уже затемно я ввалился в свою в комнату и грохнулся на кровать. Не соблазнят меня сегодня ни рыжие колдуньи, ни прекрасные эльфийки. Не испугают ни старшие официантки, ни ископаемые гоблинши с кухни. Беспробудно проспав двенадцать часов, я со скрипом поднялся, забрал из‑за двери кадушку для умывания, поставил ее на табурет и с наслаждением сунул голову в воду.

«Поздравляем! Вы убили воина тридцать седьмого уровня!»  – оглоушила меня сообщением система.

Это кого? Себя, что ли? У меня тридцать седьмой! Опять заснул, и стоя раком у табуретки, трагически утонул в кадушке?

Я мигом выдернул репу из коварно подсунутого мне прислугой сосуда.

Нет, вроде жив… Системный глюк?

Озарение настигло меня только через несколько минут. Какой‑то равноуровневый простофиля только что свалился в яму с кольями, в которую в свое время попался Раймондо. Я ведь привел в порядок настил после того, как вытащил паладина.

Надо же – как далеко я ушел от прежнего Ивана, который в своем мире был чисто мирным жителем. Здесь уже и находясь один в закрытой комнате умудрился кого‑то убить. Расту, однако!

«Назначенная за вас в Каритеке награда увеличена с пятисот золотых до трех тысяч,  – подкрепила мой вывод система. – Условия получения прежние: поимка живьем».

Приятно, когда тебя ценят. Одно настораживает: после моего побега герцог слишком долго думал. А потом вдруг поднял ставку сразу в шесть раз. К чему бы это?

Принесли одежду и доспехи. Переодевшись в свое, я спустился во двор и нашел Руджа.

– Не знаешь ли поблизости мест, удобных для скрытной жизни? – спросил я его. – Не хочу искушать судьбу. Мало того, что Хорингер может послать сюда специалистов для моего захвата, – теперь еще за мной начнут охоту уцелевшие в битве при Каритеке тимойцы во главе с Доном. Я понимаю, что после Игана вы бдительность усилили, и все же не хотел бы толочься в таверне постоянно.

– Одобряю! – прогудел Рудж. – Мы тебе за раскрытие Игана вот так благодарны, – добавил он, проведя ладонью над головой. – Кто его знает, что он тут после тебя вынюхивать остался, за кем следить. У нас тут несколько серьезнейших дельцов проживает… Мэлори сказала – целый месяц с тебя платы не возьмет. Поэтому комнату можешь оставить за собой и наведываться когда захочешь. А жить лучше в Заброшенном стане. Там лет двадцать пять назад золотую жилу нашли, но она быстро истощилась. Хибары некоторые до сих пор стоят, не развалились. Еду тебе можем переправлять с Люцифером, чтоб ты от охоты не зависел. Посылай коня к нам раз в пару дней, – а хоть и каждый день пусть приходит и доставляет тебе свежее. Отправишься куда – тоже дай знать. Походных припасов отгрузим.

Следующей я поймал Мэлори и спросил, не поможет ли она мне с Весточкой. Как бы так сделать, чтобы прочитанное послание оказалось непрочитанным? Или есть другой способ спасти птичку?

– Не знаю, – ответила Мэлори. – Думала над этим еще вчера. Все книги просмотрела, от матери доставшиеся. Она очень необычной волшебницей была, – но и у нее ничего полезного не оказалось.