Трижды проклятый (СИ) - Соколов Юрий Юрьевич. Страница 18

— Как я мог такое предвидеть? — раздраженно рявкнул Мудовид. Он стоял поодаль, однако наш разговор слышал.

— Ты обязан был предвидеть! — рявкнул в ответ Нагибатор. — А коли с предвиденьем у тебя туго, так писал бы для страховки, в запас!

— И чем бы нам это помогло? Кто еще, кроме русского, догадался бы, что великому вождю варваров надо сразу по воскрешении не золото и драгоценности поднести, не табун красоток подогнать, а налить? Житель Барбадоса? Гражданин Индонезии?.. Форму дара предопределила твоя алкоголическая сущность, грешник! И с этим я ничего не мог поделать.

— А твоя сущность не алкоголическая? Только меня увидел — и тут же выклянчил первач!

Мудовид швырнул компрометирующий его кувшинчик в стену мавзолея. Выходка вызвала у Нагибатора лишь ехидный смешок, так как сосуд был пуст, что стало очевидным, когда он разбился. Шаман воздел руки, точно собираясь в приступе гнева уничтожить вождя, однако все ограничилось серией громких хлопков вокруг нас и где-то в поднебесье, будто в чащобе и над ней рвался невидимый фейерверк.

— Это старик заклятия с некрополя снимал, — заметил Нагибатор. — Наложенные помимо тех, что обеспечивались обрядом самозахоронения. А то, видишь ли, было слишком много желающих подпортить нам существование где угодно. Хоть и в Беспредельной Пустоте.

— Как представляется, все самое гнусное во Вселенной Дагора было изобретено во времена той войны? — спросил я. — Все эти обряды, затрудняющие перерождение, и прочая погребень…

— Большей частью да, — сказал Нагибатор. — Кое-что позже придумали потомки.

Глава 10

К нам подходили сотники, командиры помельче и рядовые воины. Нагибатор поздравлял соратников с воскрешением и представлял их мне по игровым никам, иногда называя и настоящие имена. Его клан на проверку оказался примерно таким же русским, как страна, в которой я родился: национальностей в нем насчитывалось лишь немногим меньше.

— Конечно! — обрадовался Нагибатор, когда я ему об этом сказал. — У нас и татары есть, и украинцы, и белорусы. Даже евреи есть — Рыбафиш, к примеру. И чурки есть! Вон, Шампурик — типичный чурка. Только я забыл разновидность. Эй, Шампурик — ты какой породы чурка?

— Наполовину кабардино-балкарец, наполовину карачаево-черкес с примесью осетино-аланских кровей, — ответил тот. — Да что тебе говорить, пень удмуртский, ты ж все равно не запомнишь.

— Я в Ижевске жил, — пояснил Нагибатор. — Шампурик думает, что раз Ижевск числился столицей Удмуртии, то и населяли его исключительно удмурты.

— Ну ты же веришь, что на Кавказе и за ним обитали исключительно чурки, и никого кроме? — пожал плечами Шампурик. — В Грузии — грузинские чурки, в Армении — армянские, в Турции — турецкие… А Грузия, между прочим, была государством и имела высокую культуру еще в те времена, когда славяне ели друг друга сырыми, потому что не умели добывать огонь.

— А-а-а, так ты грузинская чурка? — догадался вождь. — Признавайся: зачем скрывал?

Шампурик сплюнул и отвернулся.

— А вот и наши дамы! — объявил Нагибатор.

Раздвигая толпу, в нашу сторону двигалась высокая жилистая тетка в татуировках с советской символикой, цыганскими серьгами в ушах и частично бритой головой. Рядом семенила миниатюрная черноглазая милашка ростом ей по титьки.

— Приветствую тебя, божественная Кукуцаполь! — поклонился Нагибатор высокой. — Нам всем как никогда приятно лицезреть перед собой великую воительницу, чья доблесть равна ее светскому великолепию!

— Пошел ты на!.. — безупречно светски ответила тетка, сопроводив пожелание энергичным жестом.

— Кукуцаполь — фанатка СССР, — сказал Нагибатор. — Ее имя расшифровывается как «Кукуруза — царица полей». Она даже хотела свою подружку Юнону в Даздрасмыгду переименовать, но та не отдалась.

Маленькая Юнона озорно усмехнулась.

— Краса ты наша! — обратился к ней Нагибатор. — Бери два десятка своих валькирий посимпатичнее и двигай в деревню по соседству. Крестьяне там сто лет ждали нашего воскрешения и постоянно держали в закромах запасы хавчика и выпивки на пир. Передай — пусть подвозят. Заодно успокоишь их своим ангельским видом. А то прикинь — я к ним лично явлюсь или кто из головорезов Устрашителя? Перепугаются еще. Не надо!

— Скажи Мудовиду, пусть хотя бы одного из подчиненных ему колдунов с Юноной пошлет, — посоветовал я вождю. — Чтобы проверил, какая защита стоит над деревней и полями вокруг, и не спадет ли она внезапно теперь. Иначе окрестные монстры в первую же ночь всех селян вырежут.

— Мудовид! Слыхал? Сделай!

Воины осматривали воскресших вместе с ними маунтов, активировали на пробу «карманных» петов. Среди тех и других оказалось предсказуемо много медведей: несмотря на интернациональный состав клана, большинство членов все же были русскими. А русским без медведей куда? И, кстати, мишки — одни из лучших боевых спутников.

Другие воины вместе с помощниками Мудовида вытаскивали из хранилищ под склепами имущество клана: разобранные на части самодвижущиеся и обычные повозки, габаритное оружие типа камнеметов, большие накопители маны в экранированных магией ковчегах, запасы расходников, эликов. Из-под мавзолея извлекли невиданной величины яйцеобразный кристалл, похожий на гигантский бриллиант. Я подумал, что это тоже какой-то особый накопитель, но Нагибатор сказал, что в кристалле спрятан упакованный дракон. Самое вместительное хранилище располагалось под гробницей магов. По зову Мудовида оттуда выбрались на свет божий два десятка костомехов разного размера, не похожих на моего. Когда-то для их создания использовали скелеты крупных двуногих ящеров и четвероногих тварей, похожих на трицератопсов — рогатых динозавров, известных не только среди любителей палеонтологии. Для некоторых же некрокиборгов я бы затруднился подобрать описания, так как не сумел представить себе соответствующих животных. У одного было шесть ног. У другого лишь пара, но четыре передних лапы и две головы на длинных шеях.

— Слышь, старче! — окликнул шамана Нагибатор. — А ведь нам придется всю структуру клана перетрясать. Слишком многие из нас варвары по классу — главная ударная сила почти всех сотен как бы. Такого класса не просто больше нет — похоже, его и реликтам вроде нас не полагается иметь. Даже в виде исключения. Мне уже штук десять предупреждений пришло. С предложениями срочной замены. И роги вышли в тираж. Разбойник теперь — специализация.

— И некоторых рас уже не существует, — отозвался Мудовид. — Это еще серьезнее. Меня тоже предупреждениями завалили. С обещаниями мгновенной и нежной коррекции. По мнению системы, превращение бульдога в носорога — процесс для бульдога безболезненный.

— Ты ничего не в силах предпринять?

— Все пути я проверить пока не успел. Но, кажется, нам придется уступить. И пожертвовать существенной частью обычаев и стратегий. Впрочем, без особых потерь. Хотя канитель все равно предстоит знатная.

— А вы не в курсе, что тут без вас создали расу проклятых? — спросил я. — По-моему, она как нельзя лучше подходит всем вам, а не только тем, кому надо расу менять.

— Из Беспредельной Пустоты видно не все, — сказал Нагибатор. — Правду сказать, оттуда нихрена толком не видно… Спасибо за наводку.

— Раса проклятых? — удивился Мудовид. — Сейчас изучу…

С окраины чащобы доносились отрывистые возгласы, конское ржание, скрип колес: оттуда к мавзолею приближались крестьяне в сопровождении «валькирий». Скоро в поле зрения показались виляющие из стороны в сторону телеги — их продвижению меж огромных деревьев мешали только выступающие из земли корни. Впереди шел заботливо поддерживаемый Юноной под локоток староста. Девушка ворковала деду что-то успокаивающее и смеялась, указывая то вперед, то на небо. Крестьяне выглядели оробевшими, но не испуганными, и когда подъехали, слезли с телег и смешались с воинами почти без опаски.

Телеги разгружали и тут же отправляли обратно. Кто-то потребовал послать их за жердями для пиршественных помостов и дровами, но ему не вняли. Воины располагались вокруг будущих костров прямо на земле, а дрова добывали таким образом: волшебники вставали напротив деревьев и читали заклинания, после чего со стволов отваливались все сухие ветви и сучья. Нагибатор подозвал старосту и в ответ на поклон и приветствия вручил пергамент с начертанными на нем знаками вольностей.