Мамба в СССР. Черный курсант (СИ) - Птица Алексей. Страница 28

Не считать же за развлечение тот день, когда Оксана и Сима пришли отрабатывать честно у меня отжатое? Хотя… неплохо получилось! Встретились мы не на следующий день, как договаривались, а лишь когда мне удалось удрать в самоволку. За пару копеек я позвонил Оксане из раздолбанной телефонной будки, и она, захватив подругу, пришла в парк.

— Привет, ударницы!

Те недоуменно уставились на меня.

— Я вообще-то троечницей в школе была, — мрачно сообщила мне Сима.

— А сейчас ударницей станешь! — хохотнул я. — Ну что, встретим новую пятилетку ударным трудом? Преумножим могущество Родины?

«Не накаркать бы, — мелькнула запоздалая мысль. — А то, как преумножу сейчас…». И подхватив обеих подружек под руки, я повёл их в удалённый уголок парка, густо заросший какими-то кустами. Одинокий низко висящий фонарь освещал небольшой запертый на ночь киоск «Союзпечать» и кусочек дорожки, но шагах в десяти было темно так, что ног собственных не видно.

— Раздевайсь! — скомандовал я, и Сима шустро, по-военному начала разоблачаться прямо там, где стояла.

— Ага, бегу и падаю, — буркнула Оксана, ухватив подругу за расстёгнутую юбку в последний момент. — А если менты? Так и побежим, задницами сверкая?

— Тоже верно, — согласился я с её логикой. — Тогда: оголяйсь!

Сима затеребила в руках уже снятую блузку, не зная, как с ней поступить: надевать или уже не стоит? Оксана же просто подняла юбочку. А под ней… под ней ничего не было! Подготовилась девочка.

— Гандон надень, — произнесла она и протянула мне резиновое изделие номер два.

— У меня свой есть, — ухмыльнулся я, доставая фирменный презерватив. — А твой только для водяных бомбочек годится.

Начать решил с хорошо знакомого блюда, оставив незнакомое на десерт. Прислонившись к какому-то дереву, Оксана честно отрабатывала должок, когда я прошипел Симе, смотревшей на нас широко раскрытыми и блестящими от охватившего её возбуждения глазами:

— А ты чего стоишь? Работай, давай!

— Как? — растерялась девушка.

— Каком кверху, — рассмеялась Оксана, но тут же застонала, словив оргазм, и расслабилась в моих руках.

Сделав пару поступательных движений, я опустил девушку на траву и развернулся к Симе:

— Обопрись о спинку скамейки.

Та сделала, как ей велели. В темноте сверкнула белая оголённая попа.

«Бе-лу-ю бе-рёз-ку

Чёр-ный гре-на-дил

Ря-дыш-ком с кио-ском

К лав-ке при-гвоз-дил!» — било в моём мозгу в такт подхваченному ритму.

Сима, будучи чуть полнее Оксаны, давала совсем другие ощущения. Разогревшись от созерцания, деваха активно подмахивала и вообще подошла к процессу, как говорится, с огоньком: постанывала, тискала свою (надо упомянуть немаленькую) грудь и сжимала мышцы. Так что скоро и я достиг наивысшей точки, получив разрядку.

— Ну, что насытился?! — усмехнулась Оксана.

— Не-а, — расплылся я в улыбке. — Вставай рядышком.

Бе-лых двух бе-рё-зок

Чёр-ный гре-на-дил

Ря-дыш-ком с кио-ском

На лав-ке раз-ло-жил!» — стишок чуть-чуть изменился.

Увлёкшись, я, наверное, и не заметил бы прохожего, если б он не зашипел, обо что-то споткнувшись в темноте.

— Ааа! — пискнула Сима.

Я зажал ей рот ладонью, но было уже поздно: нас заметили! Поддатый мужичок направился прямиком к зависшим над скамейкой девушкам. Подойдя ближе и увидев, что одна светит вывалившимися из лифчика сиськами, он поинтересовался:

— А что это вы тут делаете?

— Гуляем, — ответил я.

Мужик поднял глаза и уставился на меня. Вернее на блестевшие в темноте белки глаз. Меня самого он, судя по всему, так и не увидел.

— Свят! Свят! Свят! — пробормотал пьянчужка, резко трезвея. Потом попятился и, развернувшись, ломанулся прочь, вопя: — Бабы чёрту отдались!

— Не прерываемся! — нагнул я обеих должниц к лавке и продолжил…

Кончив в Оксане, я присунул Симе, и та выдоила меня без остатка.

— Всё! — выдохнул. — Можете идти.

— Ты, ты, ты! — Оксана не могла произнести фразу дальше, лишь тыкала в мой член пальцем и наливалась гневом. — Козёл!

Опустив взор, я понял, почему она пришла в ярость: от презика остались жалкие лохмотья!

— Бывает… — пробормотал я, натягивая штаны и готовясь к низкому старту.

— Дети от этого бывают! — рявкнула Оксана, но я уже мчался в училище.

В казарме как-то было уж слишком скучно, и я решил подколоть своих сокурсников. От каждого взвода у нас назначался один человек на день в качестве дневального на телефоне. Так он ничего особо не делал, просто должен был подходить в случае звонка и брать трубку внутреннего телефона.

Выйдя из казармы, я зашёл в учебный корпус, где стоял в коридоре внутренний телефон, такой же, как и у нас. Взял трубку и набрал номер собственной казармы.

— Алё! Кто у аппарата? Курсант Ахмед Хуссейн? Это помощник дежурного по управлению Егор Крид. Срочно передайте своему замкомвзвода, чтобы принесли гири из спорт уголка! А замковзводу вьетнамцев велите принести штангу к дежурному по училищу. Он хочет спортом заняться, просил очень.

Дневальный по телефону кликнул обоих, и я изменившимся голосом повторил им то же самое. Они поверили, и скоро всё училище с интересом наблюдало за тем, как арабы через весь плац тащили гири, а вьетнамцы — штангу. Зайдя в казарму, я тоже типа с удивлением посмотрел на это и, пожав плечами, пошёл к себе в расположение.

Изумлению дежурного по управлению не было предела, когда иностранцы притащили спортивные снаряды к нему. Арабы, пыхтя и потея, занесли гири и поставили их около комнаты дежурного по училищу. Седой уже полковник, начальник кафедры баллистики, вышел из комнаты дежурного по училищу и с недоумением взглянул на гири.

— Это что ещё такое? — топорща густые усы, проревел он.

— Позвонили, сказали, вам! — бодро отрапортовали два араба.

И тут под массовое пыхтение низкорослые вьетнамцы в количестве восьми особей втянули штангу.

— Это как понимать? — уже вне себя от гнева заорал полковник. — Кто приказал?

Вьетнамцы тут же от страха забыли русский язык и, перебивая друг друга, замяукали на своём. Полковник только ещё больше свирепел, ничего не понимая и выкрикивая одну и ту же фразу: «Это кто приказал?».

Помощником у полковника оказался молодой капитан, ещё не забывший курсантские приколы. Он первым и догадался, что произошло, пояснив:

— Товарищ полковник, это кто-то из старшекурсников позвонил им в казарму и, представившись вами или мной, приказал принести сюда снаряжение.

— Да, вот же скоты. Немедленно разобраться и доложить мне, кто это сделал!

— Есть! — ответил капитан и стал всё приводить в исходное состояние.

Весь вечер он потратил на разбирательство, но так никого и не нашёл, а арабы с вьетнамцами потянули снаряды обратно в казарму.

Всё училище уржалось, глядя на это действо из окон и на улице. Мои сначала не поняли, а потом тоже стали ржать, ну и ладно. Но всё равно скучно.

Как-то на территории училища прорвало водовод, его раскопали и починили, но по обыденному разгильдяйству не закопали, забыли. В яму постепенно набралась дождевая вода, чему несказанно обрадовались местные лягушки. Собравшись возле нового водоёма, они наметали туда икры, решив, видимо, вывести здесь новый вид лягушек — артиллерийских. Маленькие головастики быстро дозрели до уровня маленьких лягушат, чем привлекли моё внимание.

Посмотрев, как они весело прыгают возле ямы, я взял банку, наловил их и забрал с собой в казарму. Вечером, когда уже прозвучала команда «Отбой!», и все стали ложиться спать, я подсунул земноводных в верхнюю часть тумбочки Газини. Ничего не подозревая, тот уже перед самым сном полез в неё и, наткнувшись на что-то маленькое, скользкое и противное, завопил от испуга.

— Что случилось? — подорвался весь взвод, заорав каждый на своём языке.

— Там это!

— Что?

— Н-н-не зн-наю.

Включили свет и обнаружили мелких лягушат. Вьетнамцы сразу же проявили к ним интерес, но их отогнали, а лягушат выкинули. Так и дурачились: то мокрое мыло спящему в руки положат, то простынь над головой натянут, будят и кричат: «Потолок падает!».