Больница в Гоблинском переулке (СИ) - Шнейдер Наталья "Емелюшка". Страница 58
– Грейс, иди ко мне!
Ланс притянул меня к себе. Я обняла его за шею, прильнула к груди и залилась слезами облегчения.
Наши браслеты искрились в лучах рассветного солнца, солнечные зайчики прыгали по стенам и по лацканам строгого мундира.
*** Эпилог ***
За те годы, что Ланс здесь не был, университет почти не изменился. Все те же мощеные дорожки и тропинки, проложенные теми, кто торопился сократить путь. Все те же стайки молодых людей и девушек, бурно что-то обсуждавших. Перекрасили административный корпус да подновили мозаику с изображением святого Умберта на фронтоне – вот, пожалуй, и все перемены.
На Ланса никто не обращал внимания, разве что встреченные преподаватели раскланивались в ответ на приветствие и продолжали путь. Последние дни перед сессией – самые горячие, всем не до него, потому и сам Ланс не торопился пускаться в расспросы и беседы о былом. Будет еще время.
Он изучил расписание на день, переписал расписание экзаменов и консультаций для выпускного курса, пробежался по кафедрам, ознакомившись со списками рекомендованной литературы. Появились новые названия, нужно будет заглянуть в книжную лавку рядом с университетом, если окажется, что у Грейс этих книг нет. И, может быть, ей пригодятся его конспекты. Хорошо, что, приводя в порядок его комнату в родительском доме, все тетради аккуратно сложили в сундук.
До конца лекции Ланс успел купить букет сирени у старушки-цветочницы на соседней улице. Сам он предпочел бы подарить корзину роз, но Грейс любила сирень, как-то она сказала, что ее запах напоминает о родительском доме и детстве. Он улыбнулся, вспомнив скамейку в окружении густых сиреневых кустов. Через пять минут Ланс с букетом наперевес стоял у лекционного зала. Распахнулись двери, толпа студентов хлынула из них, рассыпаясь на группки.
Они с Грейс заметили друг друга одновременно. Осекшись на полуслове, девушка мигом забыла про улыбчивую эльфийку, с которой разговаривала, и бегом устремилась к нему. Ланс отбросил сирень на подоконник, сгреб Грейс в объятья, закружил.
– Я соскучился, – шепнул он, наконец поставив ее на землю и наклоняясь к губам.
– На нас смотрят, – выдохнула она, когда они смогли друг от друга оторваться.
– Пусть смотрят. Я имею полное право целовать собственную жену.
***
Они поженились через три недели после того, как Ланс пришел в себя. Мать умоляла не торопиться, втайне надеясь, что сын передумает и чудовищный мезальянс не случится. Отец, усмехнувшись, промолчал. Родители Грейс, кажется, тоже были удивлены такой стремительностью и, как девушка потом рассказала, долго расспрашивали дочь, не дало ли сбой противозачаточное заклинание. Сама Грейс хоть и радовалась, но тоже пыталась призвать Ланса к благоразумию.
– Мы же собирались пожениться после диплома.
– Собирались, – подтвердил Ланс. – Я передумал. Моя бы воля – утащил бы тебя в храм прямо сейчас. Но тебе, наверное, хочется, чтобы свадьба и платье и что там еще нужно девушкам?
– Мне нужен ты. – Она прижалась щекой к его щеке, обнимая. – Но я все равно не понимаю.
– Я всего лишь провалялся без чувств трое суток, и отец – руководствуясь исключительно заботой обо мне, конечно же, – едва не выставил тебя вон.
– У тебя замечательный папа, и я на него не в обиде. Он же ничего обо мне не знал.
Ланс усмехнулся, крепче прижимая ее к себе.
– Папа у меня замечательный, но я усвоил урок. Я, конечно, написал завещание, но его слишком легко оспорить, а желающие найдутся всегда. Если вдруг…
– Даже не думай!
Он накрыл пальцами губы Грейс.
– Дай договорить. Я вовсе не намерен умирать, но… как я уже сказал, урок я усвоил и теперь не оставлю тебя ни с чем. Осинки – мое имение, и доход с него приличный…
– Ланс. – Она отвела его руку, прижалась щекой к ладони. – Мне не нужны твои деньги. Не нужно твое имение. Мне нужен ты. Больше ничего.
– Я знаю. – Ланс запустил пальцы ей в волосы, подавляя соблазн поцелуем заставить ее замолчать, а потом просто сделать все по-своему. – И если тебя пугает моя настойчивость, оставим эту тему… Или просто позволь мне позаботиться о тебе так, как я считаю нужным.
– Ладно. – Она сама потянулась к его губам и лишь спустя долгое-долгое время добавила: – Но чтобы больше никаких разговоров о смерти!
– Хорошо, но тогда чтобы ты даже не думала из-за меня бросить университет, или работу, или что там у тебя будет к тому времени! Я чуть в самом деле не умер, когда это услышал!
– Но…
Ланс притянул ее к себе, прижал крепко-крепко.
– Грейс, любимая…
Она замерла, и Ланс запоздало сообразил, что до сих пор так ни разу и не сказал о своей любви. Отстранился, приподнял ее подбородок, заглядывая девушке в глаза.
– Грейс, я очень тебя люблю. Я надеюсь стать важной частью твоей жизни.
– Ты уже…
– Тш-ш-ш… Но я не должен быть единственным, что есть в твоей жизни. Даже не знаю, что больше напугало меня тогда – что отец прогонит тебя или что позволит остаться на таких чудовищных условиях. Поэтому наша свадьба ничего не изменит. Ты вернешься в университет, как собиралась, получишь диплом, а там мы подумаем вместе, как жить дальше. Может, ты захочешь жить здесь. Может, захочешь остаться в столице – тогда я поищу, кому передать больницу, и приеду.
– Ты бросишь больницу? – ахнула Грейс.
Он пожал плечами.
– Ты же готова была бросить все ради меня. Это работает в обе стороны или не работает вообще.
– Я не хочу в столицу!
– Не торопись. Вдруг у тебя появится предложение, от которого ты не станешь отказываться.
Она упрямо замотала головой, и Ланс улыбнулся.
– Хорошо, с этим мы разберемся, когда придет время.
***
Ланс вручил жене сирень, забрал сумку с тетрадями и подставил локоть.
– Я снял для нас гостиницу, – шепнул он в порозовевшее ушко.
Отец предлагал Грейс гостевую комнату в их доме, но она отказалась наотрез. В конце концов, она три года провела в общежитии, и не случится ничего страшного, если и последний курс она проживет там. «Не хочу стеснять» – и точка. Ланс не слишком понимал, чем одна девушка может стеснить хозяев дома, где только прислуги дюжина человек, но иногда Грейс становилась упрямей его самого.
Он понял ее, только заночевав у родителей осенью, перед отъездом из столицы, когда провожал жену. Как бы ни дороги были ему воспоминания, связанные с этим домом, как бы ни любил он родителей, теперь это был их дом, не его. Он стал взрослым.
– Сейчас, только тетради брошу, – сказала Грейс. – Подождешь меня, хорошо?
– Я готов ждать тебя сколько угодно. Только тетради не оставляй и собери вещи. Поживем вместе, как подобает мужу и жене.
Грейс ответила не сразу, и он добавил:
– Я прекрасно помню, что такое выпускные экзамены. Слуги носили мне еду в комнату, напоминая, что нельзя жить на одном кофе. У тебя прислуги нет, так что следить за тем, чтобы ты вовремя поела, буду я. Но в общежитие меня не пустят. – Ланс развел руками и улыбнулся. – Гостиница рядом с университетом, там останавливаются научные светила, приезжая на конференции. В номере спальня, гостиная, кабинет с письменным столом, окно выходит в парк. Отлично кормят, уютно и тихо. Никаких буйных гулянок на радостях или с горя, неважно. Я помню, как Алан перебирался ко мне на время сессии, потому что каждый день кто-нибудь да отмечал прошедший экзамен.
Воспоминание вовсе не задело его. Было и прошло.
– Никаких полночных воплей в форточку, – продолжал Ланс. – Если ты привыкла учить, лежа в кровати, спокойно перетаскивай все учебники в спальню, я переживу, если обнаружу под подушкой справочник по внутренним болезням. И обещаю честно ругать тебя во время экзамена.
Грейс рассмеялась.
– Умеешь подобрать аргументы.
За больницу Ланс не беспокоился – то ли слухи о поверженном некроманте дошли до университета, то ли еще что, но буквально через неделю после того, как уехала Грейс, в Свином Копытце появился паренек, выпускник этого года, не сумевший купить себе практику. Еще через несколько дней приехал отставной военный хирург, решивший, что к мирной работе стоит переходить постепенно и больница в неблагополучном районе как раз идеально для этого подходит. Лансу его «сосватал» мэтр Вудс. И, конечно, Белинда, которая теперь работала полный день. Так что Ланс мог с чистой совестью наслаждаться запоздалым медовым месяцем.