Однажды под Новый год, или Кто такие Монстры (СИ) - Кариди Екатерина. Страница 11

- Никаких яиц!

Непонятно почему, но Гришу это задело, хотя они теперь в этой форме не плодились. Только людьми и только в другом мире. Но все равно.

- Ты что, не хочешь детей? - обиженно спросил он.

Та взглянула на него исподлобья и сказала серьезно:

- Детей я хочу. Даже очень. Но только нормальным образом. И не здесь, а... там.

Гриша так и замер с открытой пастью. То есть? Так он всегда готов! Он прочистил горло и сказал, сглатывая от волнения:

- Так, может, это... Вернемся? Прямо сейчас. А?

- Что?..

Если самка тираннозавра может краснеть, то это было именно оно. Она завозилась и зыркнула на него.

- Ну... Я же курс молодого бойца пока не прошла. И ничего пока не умею, а вдруг монстры? И вообще. Нельзя так сразу.

Гриша отвернулся, отбросив кусок недоеденной рыбы. Нельзя так нельзя. Не больно-то и хотелось! Некоторое время они молчали, потом ящерша, которой, видимо, стало стыдно за свое поведение, спросила:

- Гриша, а ты почему не доедаешь?

- Не хочу, - настроение у мужика испортилось.

Она какое-то время крепилась, потом пошла к выброшенной в сердцах рыбе, резко клацнула челюстями и слопала ее. Потом еще постояла, вертя головой из стороны в сторону. Видно, что-то хотела сказать, но не решалась. Наконец не выдержала:

- Гриш, а ты свою рыбу доедать будешь?

Нет, он был настроен на сухой игнор. Но тут не выдержал.

У него был припадок истерического хохота. С трудом смог кивнуть и подвинуть рыбий хвост к ней поближе - на, мол, ешь. А та забавно так вздохнула с облегчением и съела. Повеселела даже.

И началось.

- Гриша, ты меня учить будешь?

Учить. Ага.

- Я тебе показал?

- Показал.

- Запомнила?

- Ну, запомнила, - не очень уверенно ответила ящерша.

- Вот и отлично. А теперь заходи в воду и начинай. А я посмотрю, как ты запомнила.

А про себя подумал - раз уж ему опять ничего не светит, так хоть вздремнуть. Расслабился на солнышке, откинувшись спиной на камни, а хвост в сторону пристроил, чтобы не мешался. Естественно, заснул. А что еще ему оставалось делать?

И только он захрапел...

- Поймала!!! - раздался победный вопль.

А в раскрытую пасть ему влетела живая трепыхающаяся рыбина. Гриша резко взвился и от неожиданности проглотил рыбину живьем.

- Ты видел? Видел! Как я ее поймала! - радостно верещала Нина.

Несколько секунд ушло на подавление матерных эмоций, пока он смог выдавить:

- Молодец.

- А теперь закапываться можно, да?

Тираннозавр медленно выдохнул, закатывая глаза, и просипел:

- Можно.

Потому что чертова рыба как-то косо пошла и все не желала улечься в желудке как следует. В общем, хорошо началось утро.

***

А в племени монстров утро настало после полудня.

Потому что с теми идеями, что высказывались вчера, надо было хорошенько переспать. Да и решение-то непростое надо принять, очень непростое!

Заспанный вождь выполз из пещеры на солнышко, зевая и почесывая могучее волосатое пузо. За ним вслед на солнышко выбрались две любимые жены вождя. Горячие красотки. Молодые охотники так шеи на них и сворачивали, пуская слюни. Потихоньку жизнь в становище оживилась, женщины занялись приготовлением пищи, а мужчины предались размышлениям и анализу полученных накануне сведений.

И чем больше они анализировали, тем меньше оставалось энтузиазма.

Итак, мужчины держали совет. Точнее, не совет, а подготовку к совету. Ибо настоящие мудрые решения принимаются исключительно в ночи, при свете костров. За хорошим сытным ужином и с танцами. А с утра-то, на голодный желудок, чего надумаешь?

Вождь и сам испытывал сомнения. Это вчера сгоряча он готов был прямо в ночь идти войной на соседнее племя. А сегодня все уже не казалось таким привлекательным. Действительно, на кой черт ему те соседские бабы? Он со своими не знает, что делать.

Правда, имелись еще недовольные сопляки, которым вечно не перепадает секса. Они-то и орали вчера громче всех. Но молодые охотники сегодня отводили глаза и топтались в нерешительности.

Нет, было соблазнительно, конечно. В плане расширения сфер влияния, увековечивания славы собственного племени и укрепления власти. Но ведь могут же и навалять. А это уже плохо.

Но Грраххи - они непреходящая ценность...

И тут вождя посетила счастливая мысль. У них же есть шаман!

- Шаман должен спросить духов! Духи скажут, когда нам напасть. И вообще, надо ли нападать.

Вождь решил, вождь озвучил. Некоторый ропот пронесся по рядам соплеменников, но вождь был непреклонен:

- Шаман должен спросить духов!

Шаман сделал мученическое лицо. Дело в том, что обращение шамана к духам было многодельной и долговременной процедурой. Но с вождем не спорят, потому он издал тяжелый вздох и занялся приготовлениями.

Для этих целей на площадке перед входом в пещеру строился небольшой конусообразный дольмен с входным отверстием на боковой стенке вверху и отделением для топки внизу. Откровенно говоря, походило это сооружение на паровой котел на толстых корявых ножках, и строилось из г... глины, камней и палок. Каждый раз тот дольмен выглядел по-разному, зато всегда неряшливо и кособоко, но шаман гордился своим трудом и занимался этим исключительно сам.

А когда священный очистительный дольмен бывал достроен, устраивалось ритуальное песнопение, разводился в топке огонь, и шаман, раскрашенный во все цвета радуги, вместе со своими грибами и травками забирался внутрь. Отверстие замуровывалось, оставалась только небольшая круглая дырка для вентиляции.

Шаману полагалось сидеть внутри и упревать, ожидая откровений от духов. А его добровольные ассистенты должны были постоянно поддерживать в топке огонь. Сидеть приходилось долго. Иногда по нескольку дней. Вполне понятно, что он ненавидел эту процедуру.

***

И вот, пока дольмен строился, племя решило налечь на еду.

Вынужденное безделье почему-то повышает аппетит, а это уже вызывает озабоченность. Чтобы бравые охотники не сожрали все запасы продовольствия, вождь велел тренироваться. Или чистить оружие. Или еще чем-нибудь заняться, только не мелькать перед носом и не приставать к женщинам!

В принципе, женщины никогда не бывали против того, чтобы к ним приставали, но раз вождь сказал...

В общем, пока шаман работал на благо общества, обществу надо было чем-то заняться.

Занятий нашлось много, и они были разные. Кто-то выбирал насекомых из своей шевелюры и незаметно закидывал их в шевелюру соседу. Кто-то проветривал шкуру, кто-то и впрямь чистил оружие или тренировался. Молодые парни увлеченно спорили, чей козявочный шарик больше. Почтенные отцы семейства наслаждались визгом детей и ворчанием жен. Старики просто грели косточки на солнышке.

Идиллия.

И как обычно, юный поэт все испортил. Сначала он пытался начать исполнять песнь собственного сочинения, но его голос никому не нравился, а песни тем более. Так что поэта побили огрызками и отправили с глаз долой петь за пределами звуковой досягаемости.

- И пойду! – вопил он, продираясь сквозь заросли. - И пусть меня слушают камни, деревья и животные! Они понимают в искусстве больше, чем вы! Они...

Он застыл на полуслове.

Под плодовым деревом толстым ковром лежали перезрелые плоды, а вокруг разносился дивный аромат брожения. В этих самых перебродивших плодах, зарывшись по колено, копошились несколько бородавочников и быстро работали челюстями. Инстинкт подсказывал ему, что бородавочники - еда. Но, во-первых, убить их было нечем, не голыми же руками, а во-вторых, его исследовательская натура почуяла, что стоит на грани величайшего открытия современности.

Наевшись, кабанчики один за другим отвалили в сторону, только двигались они по какой-то очень странной траектории, а главное, на их поросячьих рожах было написано райское блаженство.

Он просто должен был попробовать.