Битва за рейтинг (СИ) - Каменистый Артем. Страница 34

Оба его спутника закивали, при этом носитель знака Фрегов сказал:

— Но что тут случилось? Откуда взялась эта яма с пеплом? Я четвёртый год по Лабиринту хожу, но такое никогда не видел.

Охотник без знаков пожал плечами:

— Да Хаос его знает. В тумане всякое случается. И некоторые вещи лучше не знать. Особенно, когда ночь близко. Если никто не против, давайте уходить. Расскажем про яму с пеплом Шхому. Если он не знает, к чему она, значит, никто не знает.

* * *

Оказаться в лагере Фрегов после убийства парочки клановых охотников — нежелательный вариант. И то, что здешний лагерь располагается в другой зоне Лабиринта — ничего не значит.

Понятно, что здесь вряд ли уже прознали о случившемся, но как-то это некомфортно… неправильно.

Однако по пути словоохотливый Габ, закрепляя не такое уж старое знакомство, щедро делился с нами последними здешними новостями и всяческой информацией. Особо интересные новости он не поведал, а вот из прочего мы узнали, что упомянутый лагерь не принадлежит Фрегам.

Он вообще, по сути, бесхозный. Здесь, в ближайшей к центру туманной зоне, исторически сложилось так, что охотники из разных кланов в той или иной мере действовали сообща. Особенно это касалось оперативного обустройства безопасных стоянок.

Опасная территория стабильностью не отличается. Здесь невозможно обосноваться на одном месте на долгие годы. Дни, недели, если повезёт — несколько месяцев. А затем лагерь, поставленный посреди чистой проплешины, оказывается на краю туманной зоны, или даже в её глубинах. И нередко это случается внезапно, непредсказуемо-быстро. Как мы уже сталкивались, всего-то неполного часа иногда достаточно, чтобы границы кардинально изменились.

Поэтому долговременные стационарные лагеря здесь принято ставить в трёх направлениях от центра. В четвёртом всё слишком переменчиво, поэтому всерьёз не обосновываются, а это значит, что подобные стоянки там сильно проигрывают в безопасности. Однако сторона эта богатая, и потому риск считается приемлемым. Дабы его снизить, абсолютно все местные охотники держатся дружно.

Здесь, вообще-то, нигде не приветствуется вражда. Даже если там, в большом мире, кланы на ножах, в Лабиринте их представителям полагается терпеть друг дружку. Всякое, конечно, случается, но именно в этой стороне яруса, так сказать, толерантность максимальна. Кто бы вы друг другу ни были, лагерь один для всех, и максимум что дозволяется, косые взгляды бросать. Доходит до того, что иногда традиционных противников, можно сказать, разводят по противоположным углам ринга. В том смысле, что такие команды уходят на охоту в разные стороны, дабы ненароком не пересечься в тумане.

Где как раз и случается то самое «всякое».

В общем, Фреги здесь не просто не хозяева, они попросту ничего не решают. На равных правах с прочими. Если туман сорвётся с места, будут как и все уходить от него, терпеливо ожидая, когда же он соизволит остановиться. Здешняя поляна во мгле при любых подвижках сохраняется. Изменяется лишь её местоположение, форма и размеры. Но совсем уж не скукоживается даже в самых тяжких случаях, да и далеко за один раз не уходит. Можно сказать, она годами неспешно кочует по ограниченной площади. Охотники давно изучили повадки этого образования, и приспособились к нему, как смогли. В том числе научились пресекать конфликты, способные помешать вовремя свернуть лагерь, после чего также вовремя и дружно установить его в новом месте.

— Неужели никто из серьёзных кланов не пытается права качать? — не выдержал я.

— Без свар человек жить не может, — ответил Габ. — Некоторым трудно перемениться, ведут себя, как в большом мире. Но такие в нашем лагере не задерживаются. Или становятся, как все, или уходят на другие стоянки. Этот ярус самый богатый, мест, где можно осесть, хватает. Но везде почти одинаково. Уживаться стараемся. Нас сюда за добычей присылают, а не для драк.

Охотник, шагавший впереди, резко остановился, вскинул правую руку. Остальные на это нахмурились, схватились за оружие, чуть разошлись, стараясь контролировать все направления. Глядя на такое, мы с Кими тоже приготовились к неприятностям.

Тумана здесь не было, зато была дымка, а она свет пропускала лишь чуть лучше. Сейчас, в сумерках, даже моё непростое зрение с трудом пробивалось метров на тридцать. За пределами этого радиуса только смутные очертания просматриваются, в которых воображение рисует всяческие угрозы. Но это пустые выверты сознания, никто к нам не подкрадывается.

Тогда почему насторожились охотники?

Спасибо великому мастеру и его необычной методике учёбы. Худо-бедно я, обычно, при любой возможности пытаюсь всматриваться в переплетение завихрений энергии. Иногда они позволяют выявить угрозу задолго до того, как засечёшь её традиционными органами чувств. Вот и сейчас сначала разглядел неладное среди потоков, а уже потом нормальным зрением засёк подозрительное движение.

Кто-то двигался нам наперерез. Двигался быстро и уверенно, в одном темпе, не тормозя на непроходимых завалах и легко перескакивая через огромные каменные блоки, щедро рассыпанные по округе. И ещё ничего толком не видя, я почти не сомневался, что это человек, а не монстр Лабиринта. Очень уж специфическая моторика, твари, даже пытающиеся маскироваться под нас, так не ходят.

Да, я не ошибся, из дымки показался именно человек. Высокий широкоплечий мужчина в доспехе из ладно пригнанных друг к дружке угольно-чёрных кожаных пластинок. Будто рыбья чешуя, причём чешуя непростая, очень крепкая. Почему-то я это понял с первого взгляда. На плече незнакомец нёс огромный боевой молот. И под словом «огромный» я подразумеваю именно огромный, а не большой. На глаз в этом оружии добрых пятьдесят килограмм, если не больше. Обычный человек такую тяжесть поднять сможет, а вот размахивать ею уже не получится.

У этого всё получится прекрасно. Заметно, что трудности огромное оружие ему не доставляет. Даже больше скажу, молот на его фоне кажется чересчур лёгким, почти игрушечным. Как это ни парадоксально заявлять, но незнакомец и вдвое больший вес потянет запросто.

Ни капли не сомневаюсь в этом.

Проходя мимо нас, мужчина брезгливо покосился. И эта вся реакция. Ни словом, ни жестом ни поприветствовал. А ведь даже я, новичок в Лабиринте, знаю, что здесь так поступать не принято.

Весьма невежливое поведение.

Несколько секунд, и незнакомец растворился в дымке. Это стало сигналом, охотники вмиг расслабились, а Габ, вытирая вспотевший в прохладе сумерек лоб, пробурчал:

— Как-то не по себе, когда их вижу…

— Да всем не по себе, — буркнул один из его товарищей, а второй на это молча кивнул.

— Это кто был? — поинтересовался я.

— Да Хаос знает, впервые его вижу, — ответил Габ.

— Тогда я не совсем понял…

— Молодой господин, это был… как бы вам сказать. Вот мы охотники, народ простой, понятный. Кто-то от клана работает, кто-то от императорского двора, кому-то личная милость высокая перепала на заход или несколько. Даже иноземцы иной раз её получают. Мы изводим элементалей, ватагами ходим на големов или что-то покрупнее. Мы знаем свой потолок, и куда зря не лезем. И есть те, для которых наш потолок, это пол, или даже ниже. Лучшие воины кланов, высшая имперская гвардия, благородные из верхушек сильных кланов. В общем, они всякие могут быть, но обязательно с высокой ступенью. Очень высокой. И, конечно же, они не последние альфы. С наших низов на такую высоту не взглянуть. Для них все эти элементали с големами, это возня щенячья, неинтересная. И нас они, можно сказать, презирают. Спасибо, что конфликтовать не лезут, но говорю же, мне всегда не по себе, когда их встречаю. Поди пойми, что у него на уме сейчас. Вы видели его, сами, должно быть, неладное почуяли. Они все такие. Проходят мимо, без остановок. Им здесь неинтересно, торопятся побыстрее туманную границу проскочить.

— И куда же они идут? — спросил я.